Симбионт
Часть первая
Воскресший. Глава 1
Воскрешение не всегда во благо
— Где он? — нетерпеливый, с нотками отчаяния и ужаса, голос метался по огромному особняку, отражаясь от белоснежных стен с портретами мужчин и женщин, призванных вызывать у потомков чувство гордости и осознания причастности к славным деяниям семьи. — Где мой сын?
— Евгения Викторовна, он сейчас лежит в медицинском блоке. Его подготавливают к рекуперации[1], пока не привезли донора, — невысокого росточка человек в тёмно-сером костюме едва поспевал на коротких ножках за статной женщиной в бирюзовом платье в пол, набравшей немыслимую скорость в прохождении длинных коридоров.
— Боже, откуда вы взяли это гадкое слово? — на ходу выкрикнула женщина и раздражённо выкинула ладонь перед закрытыми дверями. Тяжёлые створки распахнулись от невидимого толчка, отчего стоявшие на входе слуги даже глазом не успели моргнуть, но спины согнули, дабы не попасть под переполненную гневом длань хозяйки дома. Могла ведь и кулаком врезать по хребту. Рука у Евгении Викторовны тяжела и без магизма.
Она обернулась, проверяя, не потерялся ли ритуалист в бесконечных переходах особняка. Нет, круглая голова с залысинами маячила рядом. Мужчина верным пёсиком семенил рядом.
— Нельзя было назвать просто: перемещение⁈ — настроение у госпожи Дружининой портилось с каждым пройденным шагом.
— Увы, Евгения Викторовна, — старший чародей семьи Дружининых, гроссмейстер магического искусства, развёл руками, демонстрируя жест вины, как будто сам был причастен к происходящему. — Иные синонимы не передают точного смысла сего действия.
— Бред! — зло фыркнула женщина и вышла на залитое солнцем крыльцо. К ней тут же подскочили двое вооружённых охранников, несмотря на жару, облачённых в чёрные тактические костюмы. Любое перемещение члена семьи Дружининых вне стен дома регламентировалось обязательным сопровождением, пусть даже это будет прогулка в огромном саду поместья, укрытого от шумного города за высоким забором.
Недвусмысленного приказа господина Дружинина, хозяина финансовой, торгово-промышленной и транспортной империи, охватившей своими щупальцами не только Южный Урал и Западную Сибирь, но и Среднее Поволжье, никто не смел ослушаться.
— Что вам известно о происшествии? — на ходу спрашивала хозяйка, приподнимая подол длинного платья, пока торопливо шла по дорожке от особняка к двухэтажному зданию из красного кирпича. Там находился семейный биомедицинский центр, в котором лечились не только Дружинины, но и ценные корпоративные работники из высшего состава. К чести Александра Егоровича, он и домашних слуг не забывал, чему те были весьма благодарны. Да, передовая медицина, биокапсулы-рекуператоры, штат высококлассных медиков, и даже — раритетная роскошь по нынешним технологическим временам — самый настоящий Целитель, умеющий пользоваться лечебной магией. Да и не только лечебной. Среди огрызков чародейства, постепенно исчезающего из мира, такой специалист был настоящей удачей.
— Я плохо осведомлён о случившемся, — выдохнул ритуалист, вытирая огромным носовым платком испарину на лбу. Он потел не от жарких лучей июльского солнца, а от страха, поселившегося в его сердце. Страха перед боссом, который ещё не знает о смерти одного из сыновей, лежащего сейчас на холодной каталке под простыней и дожидающегося переноса слепка души и памяти в клон, выращенный в специальном инкубаторе из стволовых клеток и материалов ДНК юноши. — Машина Михаила попала в аварию в пяти километрах от города, там, где съезд в сторону речного пляжа. Ну, вы знаете, куда горожане любят ездить… — запыхавшись, он перевёл дух. — В том месте дорога огибает невысокий лесистый холм, который затрудняет обзор. Видимо, неизвестная машина как раз ехала от пляжа на большой скорости. Михаил не смог среагировать на сложившуюся ситуацию. Водитель внедорожника мог затормозить, и тогда трагедии удалось бы избежать. Но он, наоборот, дал по газам. Удар был очень сильный, «Аксай» отбросило на обочину. Если бы не бронированный корпус, жертв было бы больше. Он же с друзьями ехал.
— Не говорите мне про других! — Евгения Викторовна всё же взяла себя в руки. — Не тот случай! Выяснили, чья это машина? Это же не так трудно! — Вопрос нужно было адресовать службе безопасности, но сейчас все сотрудники сорвались на место происшествия, и вряд ли вернутся раньше ужина. — Можно подумать, у каждого пятого жителя Оренбурга есть внедорожник, способный так протаранить бронированный «Аксай»!
— Я не знаю, Евгения Викторовна, — на всякий случай ритуалист замедлил ход, чтобы не попасть под горячую руку, но хозяйке было не до него. Она уже приближалась к крыльцу медицинского блока, возле которого суетились несколько человек в белых халатах. Возле них стоял Савелий — управляющий всего большого хозяйства Дружининых. На нём была надета безукоризненная белая рубашка с классическими чёрными брюками, на шее повязан синий однотонный галстук. Сама безупречность и бесстрастность.
— … я говорю то, что мне удалось узнать, — догнал женщину ритуалист. — Вместе с вашим сыном ехали брат и сестра Дубенские, а также студентка медицинского техникума Елизавета Алеева. Никто из них не пострадал серьёзно, что удивительно. Они сейчас в управлении полиции, с ними беседуют следователи. Возможно, молодые люди позже заедут сюда, если не понадобится госпитализация.
Дворецкий, увидев хозяйку, шагнул навстречу.
— Госпожа, я распорядился насчет рекуперации, — густым голосом объявил сорокалетний мужчина с белесым шрамом, пересекающим лоб и правый глаз; бровь в результате давнего ранения оказалась начисто срезана, и теперь неприятная асимметрия пугала только тех людей, кто впервые видел его. — Бригада готова к работе, но машина с клоном запаздывает.
— Мы успеем? — резко спросила женщина пожилого мужчину с окладистой рыжеватой бородкой; в тщательно отутюженном халате и в беретке он выглядел солидным профессором из научного-медицинского института.
— Времени с момента смерти прошло сорок минут, — медик замялся, в волнении сжал бородку. — Фактически мы можем подождать ещё два часа, но дальнейшее затягивание процесса не гарантирует полного копирования сознания. Реабилитация затянется.
Ритуалист кивнул, подтверждая слова врача.
Женщина как-то странно выдохнула, в груди что-то заклокотало; отстранив рукой медика, она взлетела по лестнице и заторопилась по пустым коридорам в сторону блока рекуперации, где сейчас лежал её сын. Сохранять на лице бесстрастность и минимум эмоций позволяла мысль о бессмертии сознания её сына. Рекуперация сохраняла память, рефлексы, а самое главное — ментальную оболочку, которую называли проще: «душа». Иначе говоря, после ритуала (а точнее — ставшего обыденным медицинского мероприятия) переноса сознания из мёртвого тела в клон Михаил останется тем же самым любимым сыном, весельчаком и шустриком. Но любой ритуалист, занимающийся переносом сознания, скажет, что с каждым новым циклом возрождения человек теряет частичку самого себя. Эти потерянные крохи никто не замечает, как и сам возрождённый. Но частые смерти грозят серьёзными последствиями. При очередной процедуре может произойти такое, что память будет потеряна безвозвратно, и на медицинском столе очнётся бездумная и бездушная кукла.
В прохладном и белоснежном помещении, блещущем сталью и никелем оборудования, стояла тишина. На узком столе лежало тело, накрытое простыней. Каковы бы ни были возможности по возрождению умершего, любая мать испытывает чувство скорби и отчаяния при виде своего мёртвого ребёнка. Евгения Викторовна знала, что без её разрешения никто сюда не войдет, и медленно откинула простынь. Вгляделась в умиротворённое и спокойное лицо среднего из сыновей, провела ладонью по чистой, восковой бледности щеке. Следы ужасного столкновения — глубокие царапины и ссадины были отчетливо видны на голове, но особенно выделялась продолговатая вмятина на левом виске. Да ещё на правой скуле расплылся багрово-лиловый синяк.
