Драйвер (СИ) - Север Олег

В гареме царил хаос. Испуганные женщины, полуодетые в шелка и драгоценности, метались по комнатам, пытаясь найти укрытие от ворвавшихся воинов. Калоян, опьяненный победой и жаждой власти, шел сквозь толпу, его взгляд скользил по лицам, словно оценивая добычу. За ним шли его военачальники и каждый утаскивал приглянувшуюся ему жертву в ближайший альков. Калоян же шел дальше пока не остановился перед самой прекрасной из них, девушкой с глазами цвета весеннего неба и волосами, темными как вороново крыло. Она стояла, не дрогнув, в отличие от остальных, в ее взгляде читался вызов, а не страх. Калоян ухмыльнулся, в его глазах вспыхнул хищный огонь. Он протянул руку, чтобы коснуться ее щеки, но девушка отвернулась. Ярость вскипела в Калояне, и он, словно дикий зверь, схватил ее за запястье, сжимая до боли. "Ты будешь моей," – прорычал он, и в голосе его слышалась первобытная угроза. В ответ девушка презрительно плюнула ему в лицо. Взбешенный, Калоян замахнулся, намереваясь обрушить на нее всю свою ярость, но не успел. В мгновение ока из ее волос, словно смертоносный цветок, распустился тонкий нож-шпилька и вонзился ему прямо в сердце. Пока ошеломленные охранники приходили в себя, она нанесла еще два удара: один в горло оседавшему Калояну, прервав его хрип, а второй – себе в самое сердце, оборвав собственную жизнь. Кровь брызнула на ковер, алея ярким пятном на фоне тусклого персидского узора. В зале воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием охранников, застывших в нерешительности. Калоян, еще секунду назад пышущий гневом и властью, теперь лежал бездыханным у ног той, что осмелилась бросить ему вызов. Глаза его, полные ярости, стекленели, жизнь стремительно покидала его.

Июль, 1188 года

Порт Бату c . Аджария

Алексей Коломан

Алексей вглядывался в приближающийся берег, и душу его терзали сомнения, словно буря в тихой гавани. Верно ли он поступил, приняв предложение дяди – призрачной фигуры из далекого детства, а может, и вовсе незнакомца? Сначала, когда в Антиохии к нему явился гонец, он счел это нелепой шуткой, но кодовое слово, сорвавшееся с его уст, заставило отнестись к заморскому зову всерьез. И, конечно, щедрые подъемные, обещанные не только ему, но и каждому воину, которого он сумеет собрать под свои знамена.

Вскоре Алексей уже жадно вчитывался в письмо дяди, где тот расписывал земли, изобилующие дичью и рыбой, плодородные нивы, жаждущие умелых рук, и, самое главное, – шанс построить свою судьбу, не склоняя головы ни перед кем. Тяжело вздохнув, он бросил взгляд на своих немногочисленных соратников, таких же, как и он, – авантюристов и наемников, готовых обменять жизнь на звонкую монету. В их глазах застыло немое ожидание. Он рискнул, и никто не дрогнул, не отказался от путешествия за тридевять земель.

Берег неумолимо приближался, и из-за пелены горизонта начали проступать очертания гор, укрытых дремучим лесом. Земля дышала дикой, неприступной красотой, но одновременно манила своей девственностью и возможностью начать жизнь с чистого листа. Сердце его забилось учащенно, в груди разгоралась искра надежды. Он вспомнил слова дяди о том, что их род испокон веков славился храбростью и талантом осваивать новые земли. Быть может, именно здесь, на этом далеком берегу, он найдет то, что так долго и безуспешно искал.

Корабль, словно уставший зверь, бросил якорь в тихой бухте, и Алексей, жадный до новых впечатлений, первым спрыгнул на берег. Оживленной толпы не наблюдалось: лишь две боевые галеры под стягами крымского княжества сонно покачивались у причала да пара-тройка пузатых купцов, словно сонные мухи, лениво стояли под разгрузкой. На смотровых башнях, словно каменные истуканы, несли службу стражники, их взгляды скользили по гавани с усталой безучастностью. Справа от причалов, подобно молчаливым великанам, высились капитальные склады, а слева, словно рассерженный рой пчел, гудел и пестрел красками рыбный рынок.

Их встречали: дядя и десяток облаченных в доспехи воинов. В дяде Алексей узнал отца, тот походил на него, словно зеркальное отражение, – вернее, наоборот, ведь отец был младшим братом. В его взгляде плескалась смесь гордости и беспокойства. Князь Абхазский, крепко обнял племянника, при объятии Алексей ощутил тяжесть кольчуги под тонким шелком камзола.

- Здравствуй, Алексей. Рад видеть тебя целым и невредимым после столь долгого путешествия, - голос его был низким и хриплым, словно шелест осенних листьев.

Воины, стоявшие за спиной князя, молча поклонились. Их лица, обветренные и суровые, выражали сдержанную настороженность. Алексей почувствовал на себе их взгляды, оценивающие и изучающие. Он знал, что ему предстоит доказать свою храбрость и преданность, чтобы заслужить их уважение.

Алексей шагнул навстречу, чувствуя, как сомнения отступают перед лицом реальности.

- Здравствуй, дядя, – ответил он, стараясь придать своему голосу уверенность.

- Я привел воинов, как и обещал." Дядя кивнул, его губы тронула едва заметная усмешка.

- Посмотрим, чего они стоят. Земли здесь суровые, и враги не дремлют. Но если ты и вправду сын своего отца, то справишься."

- Прошу за мной, племянник, - произнес князь, отстраняясь. "Все готово для твоего размещения. Тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Завтра мы поговорим о делах."

По его знаку для Алексея и его людей подвели осёдланных лошадей. Они отправились в путь пронзая город насквозь, мимо лавок и мастерских, наполненных запахами специй, кожи и дерева. Городок жил своей обычной жизнью, не обращая внимания на прибытие нового гостя.

Около двух часов пусти и вот перед ними возникли стены древней римской крепости, а ныне главной твердыни их княжества.

Ворота крепости распахнулись, пропуская отряд внутрь. Алексей с интересом оглядывался по сторонам, отмечая мощные стены, сторожевые башни и казармы, где суетились воины. В самом центре крепости возвышался каменный замок, окруженный цветущим садом. Здесь чувствовалась сила и защищенность, как будто время замерло в этих древних стенах.

Их разместили в просторных, но скромно обставленных покоях. Князь Абхазский лично провел Алексея по крепости, показывая склады с оружием, амбары с продовольствием и конюшни, полные боевых коней. Он рассказывал о землях княжества, о его границах, о соседях – дружественных и враждебных. Алексей внимательно слушал, стараясь запомнить каждую деталь, понимая, что от этого зависит его будущее здесь.

Вечером состоялся пир в честь прибытия Алексея и его воинов. Столы ломились от яств: жареное мясо, рыба, дичь, свежие фрукты и овощи, а также вино и мед. Князь Абхазский произнес тост за племянника, желая ему удачи и процветания на новой земле. Воины отвечали громкими возгласами и поднимали кубки за здоровье Алексея.

Но среди веселья Алексей чувствовал напряжение. Он видел настороженные взгляды воинов князя, их сдержанную неприязнь. Он понимал, что ему предстоит нелегкий путь, чтобы завоевать их доверие и уважение. Но он был готов к этому. Он приехал сюда, чтобы построить свою судьбу, и ничто не остановит его на этом пути.

После пира, когда шум стих, Алексей вышел на крепостную стену. Ночь окутала землю, и звезды мерцали в темном небе. Он смотрел вдаль, на бескрайние просторы, и чувствовал, как в его сердце разгорается огонь надежды. Он знал, что здесь его ждет нелегкая жизнь, полная опасностей и испытаний. Но он верил в свои силы, в свою храбрость и в то, что сможет построить здесь свой новый дом.

Июль, 1188 года

Князь Давид Сослани

Остров Сардиния

Князь восседал на балконе княжеского дворца, взор его скользил по угасающему дню, растворяющемуся в объятиях моря. Багрянец заката, словно прощальный поцелуй солнца, медленно таял в сумерках, окутывая мир в приглушенные, меланхоличные тона. Ветер, словно призрак минувших эпох, шелестел листвой за окном, вторя тихим шепотом ушедших времен. Взор князя был устремлен в безбрежную даль, туда, где горизонт, словно художник, смешивал краски неба и моря. И хоть душа его противилась государственным заботам, жаждала остаться в плену объятий юной супруги, долг повелителя призвал его к себе. С тяжестью на сердце князь оторвался от возлюбленной, дабы уделить время насущным вопросам правления. Компанию ему составили дядька жены, хитрый и проницательный Теодор Кастомонит, и верная Цахис, чья преданность не знала границ. Эти двое, словно два крыла одного орла, сработались на диво, выступая единым фронтом в большинстве государственных дел.