Назад в СССР. Шелепин 2 (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович

Осмотрев содержимое портфеля, Эйтингон фотоаппаратом ФЭД сфотографировал и найденные документы и удостоверение немца. Особо секретного в портфеле конечно же не было, несколько документов все же имели интерес для советской разведки.

Когда прибыли в Берлин, мы поспешили на выход. Эйтингон на прощание улыбнулся проводнику — В купе остался господин майор, он этой ночью перепил коньяку, нужно помочь ему покинуть вагон! До свидания!

Глава 6

Поезд до Парижа через час унес нас из Берлина и мы всю дорогу до границы проспали. Проверка наших документов не заняла много времени и когда мы наконец вышли на платформе Северного вокзала. Наталья на таксомоторе отправилась в наше посольство, а мы, достав немецкие паспорта, также на такси добрались на Лионский вокзал. Выждав пару часов, мы заняли свои места и без приключений добрались до Марселя. Здесь мы встретились с остальными нашими коллегами и все вместе поднялись на борт пассажирского лайнера. Когда мы устроились с Эйтингоном в одной каюте, в нашу дверь постучали. Открыв, мы увидели парочку в хорошо сшитых костюмах.

Эйтингон их узнал — Товарищи майоры госбезопасности! Вас то каким ветром занесло на это судно? — повернувшись ко мне, представил гостей — Это Лейба Лейзерович Фельдбин или Лев Лазаревич Никольский, а это Наум Маркович Белкин. Ну а товарищ Шелепин Александр Николаевич представляет Главполитупр. Значит и от Ощепкова сюда направили его сотрудников?

Лейба кивнул — И нас тоже направили координировать действия испанского правительства и нашего. И прошу напомнить, что я уже давно не Лейба Фельдман! А сейчас и подавно по легенде я Александр Михайлович Орлов. Давайте договоримся, что о моих настоящих имени и фамилии никто не узнает.

Я вспомнил как в РИ этот Орлов, прослышав о чистках среди чекистов в СССР обосрался и сбежал вместе со своей семьей, украв из сейфа около девяноста одной тысячи долларов из оперативных средств НКВД, во Францию, откуда пароходом Montclare из Шербура в тридцать восьмом году прибыл в Монреаль, а затем перебрался в США.

— С нами в Испанию плывет полномочный представитель СССР в Испании Марсель Израилевич Розенберг. Этот приказ правительства он просил передать вам, товарищ Эйтингон.

Эйтингон уточнил — Это который был пару лет заместителем генерального секретаря Лиги Наций Жозефа Авеноля?

— Так точно. Свое назначение товарищ Розенберг получил в спешном порядке и потому как и мы все добирается окружными путями. С нами еще два десятка молодых сотрудников, будут проходить обучение в условиях максимально приближенных к боевым.

Эйтингон вскрыл конверт — Меня назначили Главным военным советником.

Я протянул руку — Поздравляю!

Майоры госбезопасности переглянулись с кислым выражением лица. Еще бы! Эйтингона пока он возглавлял УССБ, знали все. Его конечно же побаивались, так как его принципиальная дотошность не давала расслабиться никому.

Выдержав паузу, разведчик добавил — А тебя, Александр, назначили моим заместителем по политической части, а товарища Орлова, — этот псевдоним Эйтингон подчеркнул особо, — Заместителем от госбезопасности.

К нашему удивлению судно было полным — в Испанию со всего мира направились добровольцы для защиты республики. Больше всего среди иностранных добровольцев было граждан Франции (почти 25 %), Польши (около 10 %), Италии (почти 10 %). Правда настрой этих людей заставил нас усомниться в действенной помощи от иностранцев — все они рассчитывали повоевать от трех до шести месяцев, не более. Одни были не готовы на длительную помощь испанцам из-за своих семей, к которым они собирались вернуться, другие же были озабочены оставленными работой или собственным бизнесом. Такое впечатление, что в Испанию собрались развеяться и пострелять любители острых ощущений, не готовые умирать и получать ранения. И действительно, впоследствии мы убедились, что мало кто сражался более шести месяцев. Каждые три-шесть месяцев добровольцы покидали Испанию и возвращались назад.

После доставки нас в испанский порт, судно приняло в себя часть беженцев, которые решили покинуть страну на время военных действий.

В Мадриде нас поселили в выделенный под резиденцию Коминтерна роскошный отель «Гэйлордс».

В первый же день когда мы обедали (питание на высшем уровне для коминтерновцев и для нас было бесплатным) в ресторане на первом этаже отеля, к нам за стол подсела совсем юная француженка — Вы не против если я разделю с вами этот столик?

Эйтингон пожал плечами, занятый поеданием курицы, обжаренной в свином жире, я же отложил вилку, оторвавшись от утки с брюквой и ответив на родном языке девушки — Мы не против! Что делает такая юная особа в Мадриде?

Подошедший официант предоставил меню француженке и она пару раз ткнула в него пальцем — Мне пожалуйста перепёлки в виноградных листьях и вот этот смешанный салат Ensalada Mixta! Ну и белое вино конечно!

Затем повернулась ко мне и протянула для рукопожатия руку — Одетта! Я здесь ради помощи испанскому народу.

Я легонько пожал — Меня зовут Кортес, а это мой друг Доницетти.

Девушка хитро прищурилась — Но вы же не испанец, а ваш друг вовсе не итальянец! Откуда вы родом, признайтесь, вы из Советского Союза? Когда я проходила мимо, вы разговаривали на русском. У меня бабушка из России и я неплохо понимаю русский язык, хотя разговариваю с страшным акцентом.

Так вы, Одетта не ответили на мой вопрос. Чем вы занимаетесь здесь, в Гэйлордс! — я постарался «съехать» с темы.

В ответ девушка улыбнулась — Я работаю машинисткой в Коминтерне. Хотя я убежденная анархистка, мне здесь определенно нравится.

— И какой же анархизм вас привлекает?

— В смысле? — удивилась Одетта.

— В Испании существует несколько вариантов анархизма, а именно: экспроприаторский анархизм который приветствует воровство, грабежи, мошенничество и подделку валюты. Совершенные грабежи называются «экспроприацией буржуазии»; крестьянский анархизм в сельской местности Андалусии; городской анархо-синдикализм в Каталонии, особенно в её столице Барселоне с его идеей о том, что только революционные организации трудящихся, базирующиеся на принципах взаимопомощи и коллективного самоуправления, могут способствовать построению нового, справедливого общества; и то, что называют «чистым» анархизмом в других городах, таких как Сарагоса.

Одетта беззаботно пожала плечами и принялась за свой салат — Я скорее сторонница Пьера-Жозефа Прудона, основателя современного анархизма.

Эйтингон закончил есть, и, отодвинув тарелку, задал вопрос девушке — А как вы относитесь к Троцкому?

— Так он же коммунист, да еще и ваш, русский. А я за анархию-мать порядка!

Вечером мы опять вместе ужинали и танцевали танго под музыку живого оркестра. Когда наши тела соприкасались, глаза девушки разгорались пламенем страсти, пьянящим почище всякого вина. Нужно ли пояснять, что ужин плавно перетек в буйство в моей постели, благо у нас с Эйтингоном были отдельные номера. Хотя девушка не была девственна, она была неопытна и для нее стали откровением все, что я с ней делал. Утром она разбудила меня поцелуем — Ты просто Дон Жуан в постели! Мне похоже придется опоздать на работу.

С этого дня все ночи мы проводили вместе.

В середине октября мы получили данные о том, что немцы с конца июля на своих судах перевезли 13 523 марокканских солдата и 270 000 килограммов военного снаряжения из Марокко в Андалусию. Именно африканские силы Франко, перевезённые и снабжённые таким образом, стали решающим фактором в войне. Германия подписала Соглашение о невмешательстве 24 августа 1936 года, но постоянно его нарушала. Об этом мы сразу же отправили шифровку в Москву.

К осени франкисты захватили большую часть Испании и подошли к Мадриду. План националистов по захвату Мадрида был простым — они не рассчитывали на серьёзное сопротивление. Столицу защищали примерно 20 тысяч республиканских солдат и офицеров. Ударная группировка Северной армии генерала Варелы (10 тысяч человек), используя немецкие танки Pz I, должна была окружить Мадрид с юга и запада, постепенно сужая фронт. С воздуха войска Варелы должна была прикрывать итало-немецкая авиация, которая позже, 2 октября начала массированные бомбардировки Мадрида. Большую роль во взятии столицы командование мятежников отводило своим сторонникам в осаждённом городе. Командовавший Северной армией Эмилио Мола заявил, что, помимо имеющихся в его распоряжении четырёх армейских колонн, он располагает ещё пятой колонной в самом Мадриде, которая в решающий момент ударит с тыла.