Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

– И сколько? – поморщился Кукуша. – Сколько же ты хочешь, чтобы угомонить никчёмных сплетников?

– Нисколько, – помотал головой Матвеич и даже состроил брезгливое лицо. – Я же говорю, мы не за деньги, нам важен дух. Наш сплочённый и нерушимый дух. А то вы там чё‑то мутите, крутите, а братва последний хрен доедает. Не по‑братски это.

– И чё мы, по‑твоему, мутим‑крутим? – спросил, прищурившись, Кукуша.

– Так вот и объясни честной компании, – развёл руками Матвеич. Чтобы все непонятки закрыть и дальше жить спокойно. Алёша этот. Там пару дней назад на Якунинке менты накрыли барыг‑работорговцев, товаров разных было там на суммы крупные. Наркота, опять же. А сегодня что получается, походу Славик наш в этом деле отметился, а мы сидим и ждём, когда он нас подключит. Да только, походу, он нас и не собирается никуда подключать. Это как, вообще?

Я незаметно кивнул Кукуше, и он поднялся со своего места, подошёл к шкафчику, вынул из кармана пачку «зелени» и положил перед Матвеичем. Повисла тишина. Наконец, обретя дар речи, Матвеич глянул исподлобья и, не прикасаясь к деньгам процедил:

– Откупиться хочешь? Отмазаться и отделаться? Я же только что сказал… Видать и дела у тебя неплохо идут, что ты такие бабки, не глядя на стол швыряешь.

Болт взял пачку, пролистал её, послушал звук, понюхал, только что не лизнул.

– Старые, – подмигнул он. – Толчок обклеивать?

– Старых баксов не бывает, – ответил Кукуша.

– Так то в Америке, – тяжело вздохнул Болт, демонстрируя свой широкий кругозор. – А у нас в стране советов, всё бывает.

– Дядя Слава, – обратился я к Кукуше, – дозволь слово молвить.

Он согласно кивнул.

– Дядя Матвей, – начал я, – чистую правду сказал, нам важно общее дело. Не абстрактное, а конкретное дело для конкретных людей. Он так и поступил, когда мы к нему обратились. Честь по чести, без лишних слов, вообще без разговоров. Условия, конечно были, но дядя Слава эти условия принял. А раз принял, то собирается их выполнить. Он говорил, что завтра или послезавтра или ещё в какой‑то конкретный день мы пойдём на дело и возьмём вас с собой?

Матвей не ответил, просто молча смотрел.

– Нет, не говорил он такого, – пожал я плечами. – Ну, и какие тогда претензии? Люди ропщут? Ну так, чьи люди? Я что ли приду с вашими людьми политинформацию проводить? Нет. Решайте со своими людьми сами. Мы готовим хорошее большое дело, в котором всем сидящим за этим столом будет отведена важная и ответственная роль. Бабок нормально поднимем. Если вы нас дёргать не будете.

Троица смотрела с нескрываемым неудовольствием.

– Чё‑то племяш твой помело распустил, – покачал головой Болт. – Как веником парит.

– Короче, бабки эти – не останавливался я, – знак того, что мы не забыли. Всё помним. И ждём. Но не просто ждём. Мы кое‑что готовим. А когда приготовим, вы узнаете первыми, просто имейте немного терпения и всё. А пачка бакинских – знак того, что всё серьёзно. Мы понимаем, что вы помогли не ради этой пачки. Ну, значит, вычтем её потом, когда в финале будем бабки делить.

Я замолчал.

– Вопросы? – оглядел всех Кукуша. – Племяш по делу задвинул. Всё. Больше добавить нечего. Берите пока это, а как понадобитесь, я вас дёрну.

О, молодец, Кукуша, правильно. Не попрошу, а дёрну. Бабки взяли, служите, псы. А не так, как привыкли, что им надо башлять, а они ещё подумают, за что возьмутся, а за что нет.

– Если по существу всё ясно, то давайте, развлекайтесь, парьтесь, будьте моими гостями. Всё за мой счёт. А нам идти надо.

Гости не возражали.

– Ты не думай, это не надолго, – сказал Кукуша, когда мы вернулись в его бар. – Как собаке блин. Сейчас они перетрут всё между собой, решат, что раз такие бабки просто так выбрасываем, значит чё‑то конкретное мутим.

– Я же сказал, что это аванс.

– Забудь. Эти бабосы из баланса уже ушли.

– Да и хер с ними, не расстраивайся. Эти деньги грязные, они нам счастья не принесут. Но, как инструмент для борьбы с разными уродами мы их использовать вполне можем и должны. Ну и так, если надо чего, бери да трать. Пофиг, вообще не парься.

Надо будет матери как‑то всучить, а то она уже заколотилась вся на трёх работах. Ладно. Что‑нибудь придумаю. Не знаю пока что. Но это сейчас было не так важно. Она всё равно работу не бросит. Сейчас меня беспокоил Алёша. Где этот Алёша, блин. Ну и кадры, конечно, нас окружали, ну и кадры.

То, что он пробил номера, было возможно, но совсем мне не нравилось.

– Кукуша, ты домой пойдёшь когда, внимательно смотри, – предупредил его я.

– В смысле?

– Алёша.

– А‑а‑а… Да, я уж подумал.

– Боюсь, пушки в ближайшее время надо при себе держать.

– Спалиться можно, – покачал он головой.

– Можно, да, – кивнул я и достал телефон.

Нужно было переговорить с Романовым. Вернее, даже встретиться. Я набрал его номер.

– Пётр Алексеевич. Это я…

– Слышу, – отрезал он. – Ты со своими симками уже определись как‑то. Хрен дозвонишься тебе. Полдня пытался.

– Что‑то срочное?

– У меня всё всегда срочное. Давай, в наше место подходи через… Минут через двадцать сможешь?

– И раньше смогу, – ответил я.

– Раньше не надо. Всё, отбой. А, позвони Чердынцеву! Он тебя потерял тоже.

– Хорошо.

Я отключился и засунул телефон в карман. Чердынцев пока в мои планы не входил.

– Ладно, дядя Слава. Денёк неплохой был, да? Пойду я.

– Давай, – кивнул он.

– Глянь только, пожалуйста, нет там этого Алёши? А то, может, болтается снаружи, пасёт.

– Ага, молодец. Нужно быть поосторожней.

Кукуша ушёл и вернулся через пару минут.

– Нет никого. Всё чисто.

Мы попрощались и я, напарившийся и почти, как заново родившийся, пошёл на встречу с Романовым. Что ему экстренно понадобилось, интересно? Вроде ничего не происходило…

На всякий случай я решил выйти через служебный вход. Тем же путём, как и пришёл. Прошёл по коридору и приоткрыл дверь. Снаружи было темно, лампочка над входом не светила. Я вышел из двери и… в тот же момент, от Кукушиной тачки отделились две чёрные тени и ломанулись в сторону, а потом забежали за угол.

Я рванул за ними, добежал до угла и выглянул. Они дёрнули во двор травмпункта. Вроде, молодые парни. Может, угнать хотели? Вообще, тачка неновая. Непонятно. Я вернулся в баню и сказал об этом Кукуше.

– Давай так, дядя Слава. Машину оставь на ночь здесь, а сам такси вызови. Непонятно, что там. В темноте не разберёшь, а завтра посветлу поищешь, что не так.

Кукуша из‑за тачки разволновался.

– Блин, если угнать хотели, то здесь лучше не оставлять.

– Занеси аккумулятор в баню, хрен они угонят.

– Ладно, подумаю, – недовольно ответил он. – Вот суки…

– Главное, чтоб не Алёша.

– Разберёмся…

Мне нужно было уже идти, поэтому я снова попрощался и двинул в кафешку на Кирова. Напрямки отсюда было идти минут десять. Думал, пройти через Первую школу, но вся территория была огорожена и хрен там где пройдёшь. Пришлось обходить. Я двинул в сторону Павки Корчагина и пошёл через длинный ряд гаражей.

Фонарей здесь не было, и я уже запереживал, как бы нос ненароком не разбить в темноте, когда вдруг… или показалось? Я обернулся, но никого не увидел. Но чувство, что сзади кто‑то есть не проходило.

Сзади улица был освещена, поэтому ряд просматривался нормально и никаких преследователей я не заметил. Видать, паранойя прогрессировала. Я повернулся и пошёл дальше. Гаражи закончились, я пересёк тёмный, заросший кустами двор и уже вошёл в длинную арку, ведущую из двора на Кирова, как паранойя снова дала о себе знать.

Я резко обернулся и увидел человека. Он шёл за мной на некотором расстоянии, но от него явно исходила угроза. Я прибавил, чтобы скорее выскочить на улицу, сделал несколько шагов и… впереди, на другом конце арки появилось ещё двое.

– Тихо, не дёргайся, – сказал один из них холодным безразличным голосом. – Не дёргайся. Не заставляй причинять тебе боль…