– Да когда бы? – откликнулся Леня. – Кран починил. Потом еще кое‑что по мелочи. Тамара Егоровна на кухне хлопотала. А что?
– Сава, я сам. – Матвей шагнул вперед. – Идите в комнату, там с Леней поговорите.
– Да, так будет лучше, – кивнул Савелий.
К новости о том, что его убили, Леня отнесся, как любой нормальный человек. То есть, испугался и растерялся. Внешне это проявилось слегка неестественной бледностью и ненадолго остекленевшим взглядом.
– Прости, – сказала Яра.
– За что? – нахмурился Леня.
– Я тебя в это втянула. Если бы не взяла твою внешность, мы не познакомились бы на испытании…
– Хватит, – оборвал ее Савелий. – Яра, это не твоя ответственность. Есть человек, который знал, но не остановил. Хотя это не имеет никакого отношения к происходящему!
– Имеет, – возразила Яра. – Леня не поехал бы с нами…
– Если бы, да кабы! – насмешливо перебил ее Леня. – Если ты об этом, то я ни капли не жалею о том, что познакомился с вами. Яра, ты – Морозова?
Кажется, у Яры появился достойный конкурент по части выбивания почвы из‑под ног. Савелия редко можно было удивить так, что он лишался дара речи.
– Почему ты так решил? – осторожно поинтересовалась Яра.
– Тамара Егоровна по секрету сообщила о том, что дочь Годуновых – вдова боярина Морозова, казненного по делу о госизмене. Я реферат по истории по этой теме писал. Знаю, что у него была дочь. Правда, что с ней стало, узнать не удалось, но я прикинул возраст. И это вполне тянет на подписку о неразглашении. Я ведь прав?
– Допустим, – сказала Яра. – И что дальше?
– Да ничего. – Леня повел плечом. – Просто теперь я знаю ваш секрет, и это перестало меня мучить. Я не трепло, но могу дать клятву на крови, если хотите, что никому…
– Не нужно, – остановила его Яра. – Хватит с меня… клятв.
Она покосилась на Савелия. А он едва заметно кивнул, подтверждая, что Леня искренен.
– Я даже рада, что ты такой догадливый, – продолжила она. – Я могу говорить с тобой открыто. Беги, пока не поздно. Я уверена в том, что моего отца подставили, ищу виновных в этом и намерена добиться того, чтобы ему вернули доброе имя. Именно поэтому меня пытаются убить.
Савелий поморщился, но останавливать Яру не стал. Она имеет право верить Леониду. В конце концов, Савелий и сам склонялся к тому, что Леня – надежный парень.
– Значит, мне не показалось, – чуть ли ни радостно заявил Леня. – Меня, конечно, в архивы не пустили, пришлось собирать материалы из общего доступа. Так там столько нестыковок!
– Леня… – Яра вздохнула. – Ты меня слышишь? Это четвертое покушение. Находится рядом со мной опасно.
– А они? – спросил он, словно Савелия в комнате не было. – Им можно?
– Это их выбор, – ответила она. – Теперь, когда вы все могли погибнуть из‑за меня, все стало еще хуже.
– Забей, – сказал Савелий. – Это последнее покушение.
– Узнали, кто за этим стоит? – вскинулась Яра. – Кто⁈
– Узнают, – пообещал он. – Именно поэтому никто не должен знать, что мы живы.
– И какой план? – поинтересовался Матвей.
Он присоединился к ним и слышал последнюю фразу, произнесенную Савелием.
– Готовимся к чудесному воскрешению во время похорон, – мрачно сообщил Савелий. – Александр Иванович уверен, что преступник на них появится. Его вычислят по реакции. Да, Лень, ты можешь связаться со своим куратором, если не хочешь в этом участвовать. Он выведет тебя из игры.
– Вообще‑то, хочу, – немного обиженно заявил Леня. – Это мой выбор.
Глава 31
Няня никаких объяснений слушать не захотела.
– Надо, Матвеюшка, значит, надо. Я для тебя все сделаю.
Так же она ответила, когда Матвей попросил подыграть с просьбой ехать в деревню за мешком картошки. И стыдно даже, что к нему такое отношение. Он няне ничем не помог. Кран, и тот, Ленька чинил.
– Главное, что вы живы и здоровы, – добавила няня. – Промолчать о том, что я вас видела, не сложно.
– Спасибо, нянюшка…
– Да полно, полно, – засмеялась она. – Ты навестить приехал, это лучший подарок. И доброты дедушки твоего я вовек не забуду.
– Няня, скажи… Ты знала, что я не родной Шереметевым?
Матвей и сам не понял, как решился спросить. Но слово не воробей. А няня и не удивилась сильно.
– Догадывалась, – ответила она. – А тебе, значит, сказали?
– Мать объявилась, – усмехнулся Матвей. – Осчастливила.
Няня перекрестила его, как в детстве, зашептала слова молитвы.
– Кто мой настоящий отец, знаешь?
Няня вздохнула, взяла Матвея за руку, погладила кисть.
– Не хотела я о том говорить, но, если спрашиваешь… Врать не буду, за достоверность не поручусь. Ты того помнить не можешь, мал был. Отец твой… Шереметев Павел который… Пил он много. Дома редко появлялся. Всегда пьяный, и болтал, почем зря. Прислуге чего по пьяни не ляпнешь. Наутро он о том, и вовсе, забывал. Я, Матвеюшка, глупая была, многого тогда не понимала. К младенчику его звала, мол, поглядите, барин, какой у вас сыночек. Думала, одумается, пить бросит… А он ругался, чужим отродьем тебя называл. Ты прости, Матвеюшка…
– Все нормально, няня, – успокоил ее он. – Теперь я знаю правду, а ты ни в чем не виновата. Он говорил о моем настоящем отце?
– Говорил, – вздохнула няня. – Говорил всякий раз, что отомстит, что месть – холодное блюдо, что он дождется своего часа. Грозился отнять у обидчика все, даже жизнь. А потом вовсе приходить перестал. Ты подрос, дедушка тебя забрал… я сюда переехала… – Няня перешла на шепот. – А потом друга его казнили. Боярина Ивана Морозова. И я подумала… не ему ли… отомстили? Ты ж вот… к вдове его сегодня ездил… не просто так?
Матвей молчал, но не от потрясения. Он и раньше подозревал, что Шереметевы причастны к делу Ивана Морозова. И даже как‑то легче стало, что главный виновник – не дедушка, а его сын.
Слова няни, разумеется, надо проверить. Если она права, то Ивана Морозова предал друг. А дедушка защищал сына. Как ни крути, месть Яры приведет к краху рода Шереметевых. Матвею придется выбирать, Шереметев он или Морозов. По сути, он ни тот, ни другой. Но если он промолчит, то предаст Яру, а если расскажет ей правду – предаст деда.
Няня вновь принялась извиняться, по‑своему расценив молчание Матвея. Это привело его в чувство. Успокоив ее, он отправился к друзьям, где и узнал об очередном безумном плане дяди.
«А ведь он, наверняка, помогал деду, – мелькнуло в голове. – И, значит, тоже виновен в предательстве и подлоге?»
Матвей смог бы скрыть свои эмоции, если бы не находился в обществе трех эсперов. Вот же… повезло! Три пары глаз уставились на него выжидающе. Но он не обязан объяснять, отчего так муторно на душе.
– Тамара Егоровна никому о нас не расскажет, – выдавил он. – Куда теперь? Сава?
– А черт его знает, куда, – неожиданно выдал Сава. – Александр Иванович сказал, что отсидеться в служебной квартире не удастся. Кто‑то может узнать, донести. Дня на три надо залечь на дно.
– Переночевать мы можем здесь, – сказал Матвей. – Тамара Егоровна предложила. Она и на три дня приютит, но, пожалуй, не стоит. Соседи могут заинтересоваться. Все же нас четверо.
– Козельск – город маленький, – заметил Леня. – Отсюда надо уезжать. Даже изменив внешность, мы на виду. Нас четверо, и мы приезжие.
– Я могу предложить только родовой подвал Морозовых, – фыркнула Яра. – Хотя… Если император знал, где дедушка прячется, то знал кто‑то еще. Скорее всего, Разумовский. Я не уверена, что защита от чужой крови не пропустит эспера внутрь подвала, если идти через Испод.
– Где вас точно не будут искать? – подсказал Леня. – Там и надо пересидеть.
– Там, где не будут искать… и где у нас не попросят документы… – задумчиво произнес Сава.
Они так ничего и не придумали. Чтобы в гостинице поселиться, нужно паспорт предъявить. Друзья, знакомые – все мимо. В большом городе можно затеряться, но ведь и ночевать где‑то надо. В лес идти, туристов изображать? Снаряжения нет.
