Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

Ему бы отмахнуться, да пойти своё дело делать. Да куда уж там, закусил удила. Я таких знаю. Много таких артистов повидал, поэтому сейчас стоял и наблюдал за ним, как за лабораторной крысой.

Петрушка непроизвольно, не отдавая отчёта в собственных действиях сунул руку в карман пиджака и вытянул на всеобщее обозрение маленький пластиковый пакетик с травой. На глазах у изумлённой публики.

Ну, он, конечно, заорал, заголосил, а я только головой покачал, повернулся и пошёл в зал. И уже, когда выходил, Алиса меня догнала и хлопнула по плечу.

– Алиса, блин! – шуточно возмутился я. – плечо больное, ты что творишь!

– Да ладно, не маленький, Красик, – усмехнулась она. – Хотела сказать, что ты, конечно уже оправдал свой пригласительный, но, всё‑таки, уговор дороже денег, да? Ты же помнишь, что обещал мне что‑то рассказать?

– Когда я тебя обманывал? – усмехнулся я. – Я вообще по жизни человек‑чистосердечность, а уж по отношению к тебе – и подавно. Выступай спокойно, ни о чём не волнуйся, я буду внимательно за тобой наблюдать.

– Не насмотрелся ещё? – засмеялась она. – Ну, ладно. Не уходи после показа. Домой вместе поедем. Только я на эконом‑такси не езжу.

– Значит, поедем на троллейбусе, знаешь, какие крутые, я видел. У них рога складываются и дальше могут ехать, как автобусы. До чего дошёл про…

Договорить я не успел, потому что на меня бросился обретший возможность двигаться Витя.

– Забери, это не моё! – воскликнул он. – Ты мне подкинул!

– Ой, да перестань, пожалуйста, – отвёл я его руку. – Все вы одно и то же говорите. Я – не я, и лошадь не моя. Да ты не горюй, за это наверное даже не посадят. Но мы всё о тебе поняли.

– Сопляк! Как ты со старшими…

Я, не дослушав его тираду, развернулся и вышел в зал. Публика уже собралась. Все респектабельные и только я в своей неизменной куртке, похожий на осветителя или рабочего сцены.

Зал выглядел торжественным и по‑советски красивым. Огромные окна были украшенными австрийскими шторами, собранными в волнистую, дугообразную гармошку, как в театре. Массивные хрустальные люстры и наборный паркетный пол, как в музее, буквально кричали о высокой цене.

Сегодня подводились итоги губернаторской программы поддержки малого бизнеса, занятого в модном производстве. И сейчас должно было начаться вручение дипломов. Меня догнал красный, растрёпанный Петрушко.

– Ты не вздумай тут при всех своим добром трясти, – сказал я вполне серьёзным тоном даже без намёка на шуточки. – Во‑первых, скандал выйдет, а, во‑вторых, пальчики‑то там твои. На меня ты это дело не свалишь, наркоман хренов. И вообще, иди, репортаж делай. А если ты опубликуешь фейки с моим участием, я тебя посажу, вот посмотришь.

– Ещё подбросишь наркотики?

– Раз‑раз, – подмигнул я. – Проверка звука. Раз, два, три, четыре. Ч‑ч‑ч‑етыре. Я тебе ничего не подбрасывал. А посажу за клевету и изготовление детской порнографии. Педофил.

Размечтался. Думал записать мои признания? Балбес. Я огляделся, в поисках Глотовой. Но её нигде не было. Ну вот, тоже. Расстроилась. Мне больше делать нечего, как с ней нянчиться. Хотя, конечно, она же со мной нянчилась, когда я с жизнью решил больше не расставаться. Ну, с Красновым, то есть.

Я вышел из зала и снова оказался в просторном фойе. Здесь я Настю и увидел. Она стояла у гардероба и забирала свою куртку. Я подошёл.

– Уже уходишь?

– Ага, – не глядя на меня, ответила она. – А ты чего убежал‑то от девушек‑красавиц? Иди, возвращайся, когда ещё такое увидишь?

– Настя, – я взял её под руку и кивнул гардеробщице, – сейчас мы, через минутку. Пусть куртка повисит ещё.

Я отвёл Глотову в сторонку и уселся на стойку бара. Он, всё равно, был закрыт, просто стойка и всё. Поэтому я опёрся руками, подскочил и сел, ноги свесил. Настя, разумеется, прыгать не стала, а просто опёрлась о стойку спиной.

– Ты как пригласительный достала? – спросил я.

– Папа раздобыл. А ты?

– А мне Алиса дала. Билет пригласительный.

– М‑м‑м… – протянула Глотова. – Понятно. Ну, пусть она тебе и всё остальное даст.

Она оттолкнулась от стойки и хотела идти, но я не пустил, ухватил за плечи и вернул обратно.

– Чего тебе надо? – сердито буркнула она. – Иди, возвращайся, а то самое интересное пропустишь.

– Да я уже всё посмотрел.

– Капец! Ты знаешь, Красивый…

– Настя, – перебил я. – Ты почему дуешься, вредничаешь, капризничаешь?

– Я?!! – задохнулась она от возмущения.

– Ну ты же взрослая девушка, да? Половозрелая.

– Я?!!

– Ну, не я же. А ведёшь себя, как ребёнок. Наверное, потому что ещё ребёнок и есть?

– Да ты… Да с тобой, как ни веди! Я не знаю, вообще, что тебе надо! Неблагодарный!

– Вообще‑то, я тебе благодарен. Даже очень, хотя и не понимаю, почему ты решила со мной возиться. Я бы на твоём месте не стал.

– Почему? – оторопело спросила она.

– Ты со своими данными могла бы и поинтереснее приятеля найти?

– С какими ещё данными? – покраснела она.

– Ну, как с какими? Ты симпатичная, можно сказать красивая…

– Что⁈ – теперь в её возгласе послышались другие нотки.

– Красивая‑красивая, конечно, – усмехнулся я. – Красивее Венеры.

– Блин, нашёл с кем сравнивать. Ну… Продолжай.

– Вот… На чём я там остановился?

– На моей красоте.

– Да, точно. Что ещё сказать, ты не стерва, ты можешь даже быть покладистой, если тебя обуздать…

– Что⁈

– Да, вполне можешь… Ну, и ты отличный товарищ, заботливая, внимательная.

Я уже едва сдерживался, настолько каждое слово отражалось на её лице. Из страдальческого оно за пару секунд сделалось едва ли не счастливым.

– Ну! – воскликнула она. – А чего тебе ещё надо?

– В каком смысле, Настя?

– А в таком, что рядом с тобой такая золотая девушка… Про покладистую и товарища только надо вычеркнуть. Вот. Такая девушка! Единственная от тебя не отвернулась, когда ты дурака валял. Сочувствовала, помогала.

– Рóстила и лелеяла…

– Буквально. Все на тебя рукой махнули и только я…

– Так ты, значит ко мне привязалась, как к убогому, как домашней зверушке?

Она даже рот открыла.

– А потом, я тебя у Назара отбил, – засмеялся я. – А если бы не отбил, тебе бы сейчас точно не до меня было. Ладно пойдём, посмотрим на Алису.

– Как? – развела она руки. – Классно поговорили, да? Го домой.

– Нет, у меня ещё дела здесь. Я ведь не просто так приехал на девочек в купальниках посмотреть. Пойдём. Ты же тоже приехала зачем‑то? Хотела с модельером познакомиться? Или что?

– Ну… просто… не знаю… Хотела проверить припрёшься ты сюда или нет.

– Молодой человек, – казённым голосом сказал здоровый шкап‑охранник, заметив непорядок. – Слезьте, пожалуйста. Здесь нельзя так сидеть.

– Не ври, – ответил я Насте и спрыгнул со стойки. Я взял её за руку и повёл на показ.

Длилось всё это мучительно долго. Если можно было бы сесть где‑нибудь, я бы поспал, но тут все толкались на ногах. Дули шампус и закусывали мелкими бутербродами на один укус.

– Давай, накатим, – толкнула меня локтем в бок Глотова. – Шампанского, а то не могу смотреть, как ты баб голых разглядываешь.

– Типа, на их месте должна была быть я?

– Она поджала губы и пошла нагребать в тарелку эти тарталетки, или как их там.

– Ешь канапе, – сказала она вернувшись. – Романтик.

Петрушка крутился вокруг модельеров и представителей администрации, заискивающе смеялся, закидывая голову, и часто кивал. Глаза бы не смотрели. На меня он демонстративно не обращал внимания.

– А вы, молодой человек, – похлопали меня по спине и я обернулся. – Тоже модой интересуетесь. Мы не коллеги случайно.

Передо мной стоял тот парняга, у которого брал в самом начале интервью Петрушка.

– Я вас заметил за кулисами, перед показом, – сказал он и протянул руку. – Артём.

– Сергей, – улыбнулся я. – Нет. Я не модой интересуюсь, а теми, кто интересуется модой.