Японская война 1904. Книга шестая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

Нужно было действовать быстро. Вытаскивать брата — с этим она точно справится. А потом… Вытаскивать князя Ито? Вряд ли это возможно. Уезжать из Японии? Вариант. Благо девушка точно знала одного человека, у которого всегда найдется работа для беглых Такамори.

Вот так денек начался.

С самого утра мир содрогнулся от подлости русской атаки на мирный порт, и это когда император уже принял все наши требования и условия. По крайней мере, именно так написали все европейские и американские газеты — слишком слаженно, слишком дружно, чтобы поверить, что все это случайность. Ну, а вариант, что эта атака на самом деле была совершена одним из наших кораблей, я и вовсе не рассматривал.

Похоже, проект с радиостанцией, чтобы получить возможность доносить до мира и нашу точку зрения, из второстепенного выходил на первые роли. К счастью, дела там шли довольно успешно. Лично я не ожидал, что моя теория настолько быстро воплотится в жизнь, но реальность оказалась способна и на приятные сюрпризы. Так, в армии нашлось достаточно офицеров, прошедших через физико-технический институт, лично слушавших там лекции Александра Степановича Попова и горящих желанием поработать с новомодными передатчиками и приемниками.

Я-то думал, что до изобретения ламп нам ничего не светит — я ведь понятия не имею, как именно они работают — но Городов, уже пытавшийся доработать нашу связь, давно нашел выход. Дуговой генератор Поульсена, запатентованный в 1902 году. Если искровый сигнал постоянно затухал и был слишком широким, забивая все диапазоны, то дуга фактически позволяла получить чистую волну. Естественно, не без минусов: чем дольше сигнал, тем сильнее греется дуга и тем больше гуляет частота. Тем не менее, уже этого было достаточно для первых опытов, а на перспективу уже лично я нашел еще одно полезное изобретение.

Еще в 1880 году братья Жак и Пьер Кюри открыли пьезоэлектрический эффект, суть которого заключалась в том, что некоторые кристаллы при механическом сжатии создавали электрическое напряжение. И, как оно обычно и бывает в природе, этот эффект работал и наоборот. Если подать на те же кристаллы напряжение, можно было получить вибрации. Причем вибрации, чью частоту мы могли раз и навсегда задать, подобрав толщину пластины того же кварца. Опять же оставалось рассчитать под это дело формулы, вывести эту самую толщину, и что-то еще точно вылезет в процессе… Но я уже не сомневался, что уже скоро мы получим самый сильный и точный передатчик радиосигнала во всем мире.

Еще и корейцы очень активно включились в постройку вышек для будущих антенн. Я опять же ожидал воровства, затягивания сроков, но молодая империя Корё оказалась слишком благодарна России за помощь, чтобы размениваться на такие мелочи. Любые поставки, тысячи людей на стройке — Согёнская радиобашня росла как на дрожжах, опережая свою сестру, заложенную в Инкоу, раза в два… Через сколько мы сможем уже начать первые пробные передачи? Месяц? Два? Вряд ли больше.

— Вячеслав Григорьевич, и что будем делать? — Огинский, который и занес мне неприятные новости, ждал моей реакции.

— Это была не попытка сорвать мир, его уже подписали. Но это был удар по нашей репутации, — ответил я. — Можем ли мы что-то изменить, исправить?.. В будущем да, сейчас же продолжаем все так же готовиться к возможным атакам по побережью. Какие новости по нашим пленным?

— Отряд Хорунженкова перехватил всех задержанных и переправляет их дальше на работу. Наши предложения по оплате и награде через три года до них донесены. Реакция в целом положительная.

— Вот и хорошо, — я кивнул. — Есть ли какие-то подвижки по инженерам?

Очень важный вопрос. Я уже не раз обсуждал со своими офицерами доработку наших стратегий, и в процессе мы вышли на два самых узких места, которые нельзя было решить даже за деньги. По крайней мере, не в лоб. Первая проблема — это двигатели. Декабрьские испытания в Санкт-Петербурге показали, что сначала другие страны сделали шаг в сторону дешевых и легких машин, но последняя кампания в свою очередь четко показала слабости такого решения.

А значит, очевиден переход к другой крайности: как на море все страны начинают двигаться в сторону все большей брони, мощи моторов и диаметра орудий — как говорится, 400 миллиметров не предел — то не стоит удивляться, что та же логика проявит себя и на суше. А готовы ли мы к подобному вызову, который станет реальностью если не в этом году, то уже в следующем?

— По горным инженерам пока глухо, — рассказывал Огинский. — Нашли несколько человек, которые, говорят, у самого Менделеева учились, но… Опыта в добыче и очистке редких металлов у них нет. Правда, Джек Лондон говорил, что у него были знакомые в одной из рудных компаний Северо-Американских Штатов, и можно попробовать нанять их хотя бы для начала, но это он уже сам расскажет.

— Да, мы должны встретиться вечером.

Я замолчал, прикидывая, насколько может задержаться эта линия развития. Редкие металлы — это возможность выхода на гусеницы, которые не развалятся через пару часов или даже минут, броню, которая будет держать удар чего-то больше 47 миллиметров, бронебойные снаряды, которые станут ответом на появление у любого врага тяжелых машин следующего поколения. Ну и, конечно, без нормальных металлов не может быть и речи о своих двигателях хоть сколько-то приличной мощности.

Я помнил, что в Санкт-Петербурге Анна Нератова уже купила для нас лицензию на легкий «Панар» и почти договорилась с «Рено». Но технологии сами по себе не работают. Для них нужны ресурсы! А еще, даже выйди Путиловский завод на любой возможный для него максимум по этим самым моторам — этого все равно будет недостаточно. Для всей империи-то! Впрочем, даже если я и не прав, пусть лучше двигателей в стране станет больше — в случае чего пустим их в гражданский сектор — чем постоянная нехватка и дефицит.

— Что же касается снарядов… — продолжил Огинский, касаясь второй главной проблемы.

Да, как бы банально это ни звучало — нам их тоже не хватало. Один миллион годового запаса, который был рассчитан теоретиками на начало войны, сейчас при интенсивной работе на потенциальном фронте от Балтики до Черного моря можно было бы потратить за неделю. У нас в Корее на 50 километрах мы бы справились за месяц… Тоже никуда не годится! И опять же любые мощности, которые смогут дать даже в идеальном случае Обуховский, Тульский, Сестрорецкий и все другие заводы — их было недостаточно.

А значит, у меня просто не оставалось выбора. Искать людей, искать ресурсы и выходить на собственное производство. Благо с первым благодаря пленным вопросов не было, уголь и сталь мог дать Китай. А вот порох, станки и специалисты, которые смогут все это запустить — их нужно было искать. Частично меня опять выручало то, что в русской армии начала 20 века оказалось огромное количество образованных людей, которые были готовы поработать на благо Родины. Станки — что могли, искали в свободной и не очень продаже, остальное — если решим проблему с металлами, готовились делать сами.

Ну и самое сложное — порох. Несмотря на то, что его производство формально не было запрещено частным лицам, неофициально получить лицензию кому-то кроме казенных заводов было просто нереально. Но и тут я видел не тупик, а возможность сделать еще один шаг вперед. Среди прочих бумаг у меня на столе еще с того года лежал доклад моих японцев о найденной на складе в Сасебо германской взрывчатке. Сами японцы, похоже, тротилом не особо вдохновились или просто война закончилась слишком быстро, чтобы до него дошли руки.

Но я запомнил. Как и готовность немцев искать покупателей для своей новой взрывчатки по всему миру. А раз есть интерес, то будет и возможность договориться. Так что на этот вечер у меня намечен не только Джек Лондон, но и молодой фон Винклер. Учитывая, что мы в отличие от остальных наблюдателей не стали ограничивать ему доступ к телеграфу, он должен был хорошо показать себя в глазах Берлинского начальства. А значит, теперь можно будет попробовать и мое предложение передать.