Я – борец! 2 Назад в СССР (СИ) - Гудвин Макс

— Ну те браконьеры и этот наркоман… — начала перечислять она. — И в поезде Генка рассказывал, как ты пятерых уложил.

— А что, не десятерых? — усмехнулся я. — Генку больше слушай. И, Ань, давай я к тебе приду и подробно всё тебе расскажу, просто там у меня родители ждут.

— Хорошо, — кивнула она и, склонив голову, пошла в комнату.

— Рыжик, — позвал я её, и она обернулась, — спасибо за чай и заварник.

Надо будет свой завести. Свой чайник, с кегельбаном и заварниками…

На кухне уже вскипел «серебристый Выборжец». Но когда я зашёл на кухню, сосед из 322-й стоял ко мне спиной и наливал себе воду в термос — кругленький светловолосый паренёк в майке и трениках.

— Братух! — крикнул я ему в затылок, от чего он вздрогнул.

— А! Блин, Медведь! Чё пугаешь!

— Да смотрю, как товарищ по технарю мою воду тырит! — улыбнулся я.

— Не твою, а общую! — произнёс он, продолжая наливать термос.

— Я набирал, я кипятил, в другой бы ситуации отдал бы, но у меня родители приехали, надо чаем напоить, — постарался я объяснить всё доходчиво.

— А я всю ночь учить буду, мне он нужнее!

— Ты охренел? — спросил я его.

— А чё, вода общая!

— Зато время личное! — высказался я, отставляя заварник и пачку чая на стол.

— Скипяти себе ещё, — возмутился он.

И я подшагнул к нему и аккуратно ткнул его коленом в бедро — чуть ниже тазобедренного, чуть выше пучков четырёхглавой, и он завопил словно резаный кабан, падая на деревянный пол кухни, держась за своё бедро.

— Нерв минут через пять отойдёт, — пояснил я.

Недаром удар называют «пятиминутка».

Взяв его термос и заварник с пачкой чая, я направился к родителям.

— Скипяти себе ещё! Чайник вон лежит! И спасибо за термос, верну вечером, — как можно дружелюбнее произнёс я последнюю фразу.

Можно ли было как-то по-другому? Наверное, да. Хотел ли я как-то по-другому в этом гормональном фоне? Точно нет. Как там звали парнягу из 322-й, что-то из вселенной Незнайки — Винтик, Шпунтик… О, точно, Пончик! Короче, Пончик — наглец ещё тот, глаза и уши коменданта. Поговаривают. Но у меня сейчас такая репутация, что мелкие стукачи мне не страшны.

Войдя в 313-ю комнату, я тепло улыбнулся родителям и, поставив на стол всё, что добыл, принялся готовить чайную церемонию. Открыть пачку, насыпать в заварник, залить водой с термоса. Найти чистые кружки! Кружки — моя да Генина — обе из покрашенного белого железа.

— Сейчас помою и прибегу, — бросил я, скидывая с себя верх костюма и в одной повязке побежав на кухню.

Пончик стоял, опершись на стол, подогнув левую ногу. А я, подмигнув ему, пошёл к раковине и, помыв кружки, отправился назад.

— Я тебе это припомню! — проскрипели мне в спину.

— Чё, друг, правая нога лишняя тоже⁈ — спросил я его, обернувшись.

«Сука, ну вот не хочется проявлять худшие социальные черты. Пожалуйста, не отвечай мне ничего.»

— … — он замотал головой, пряча взгляд.

А я подошёл к столу, краем глаза замечая, как Пончик скрючивается, ожидая второго удара, взял чайник и, наполнив его водой, включил в сеть.

— Вскипит — приду и отдам тебе термос, — мягко проговорил я, забрав кружки и направляясь обратно в комнату.

Вернувшись в комнату, я поставил перед родителями кружки и, налив в каждую половинку кипятка, докрасил их до чёрного цвета чаем из заварника, тут же долив в заварник из термоса.

— Спасибо, что приехали, — начал я.

— Я в школе была, Боря на заводе, когда ко мне участковый пришёл и такой говорит: «Медведев Саша — ваш сын?» Я думала, он опять что-то плохое про тебя скажет, а он такой: «Вы только не волнуйтесь», ну а я такая: «Как мне не волноваться⁈» — на этих словах она не смогла продолжать и поднесла платочек к заплаканным глазам, чтобы убрать слёзы.

А я смотрел на эту пару и не видел между ними эмпатической связи. Мой отец даже не собирался утешать мать, он просто сидел и смотрел на меня. «В кого же Саша вырос эгоистом таким?» И я встал, пересел к ней на Генкину койку и, обняв маму за плечо, произнёс:

— Да всё хорошо же.

— Чего ж тут хорошего? В тебя то стреляют, то режут? — возмутился отец. — Как тут не плакать матери?

Мой разум буквально вспыхнул. Я находился в состоянии крайнего негодования. «Ну чего тебе стоит обнять свою жену? Как вы вообще докатились до такой жизни? Сашу как-то заделили, зачем? Чтобы, не видя никакой поддержки внутри семьи, он решил избрать вас в качестве доноров денег? Что с вашим поколением не так? Почему у вас нет обыкновенного внутреннего тепла?»

И тут меня осенило: Медведев Саша 66-го года «выпуска», а родителям его по пятьдесят примерно, значит на их раннее детство выпал военный и послевоенный голод.

И мне стало как-то не по себе. Наверное, это можно назвать стыдом.

— Бать, я хотел с вами поговорить, всё не выдавалось возможности. Я не совсем тот, кем был раньше.

— Я знаю. В комсомол вступил, в техникуме учишься и отметки исправляешь. Вот только преподаватели твои говорят, что особой тяги у тебя к электронике нет, — начал отчитывать меня он.

— Всё верно, нет, — согласился я. — Просто техника — это не моё совсем.

— А что твоё? — удивился отец. — Выпивка, бабы, транжирство⁈

Я только улыбнулся в ответ и тут же получил нагоняй за это.

— Чё ты лыбишься? Я думал, ты будешь инженером-электронщиком, а ты с ментами бегаешь, под пули и ножи лезешь! Мать нервируешь!

— Мам, а у тебя такое же мнение? — спросил я.

— А какое должно быть мнение ещё? Хочешь, чтобы тебя в гроб, а рядом все твои грамоты? Ты, наверное, и в армию теперь хочешь, хочешь без ноги приехать или в цинке⁈

«Как же ты меня забодал», — сердце сдавило, но я не убирал взгляд от сурового советского усатого инженера с седой головой.

У молодёжи есть такое понятие как «обесценивание» — это когда ты выигрываешь чемпионат по футболу, а отец, к примеру, тебя спрашивает: «Да? А по хоккею выиграл?» А ещё молодёжь говорит про «токсичность» — это постоянное стремление к негативному и угнетающему.

Юный Саша Медведев хоть и мажор, и грязнуля, выбрал просто не общаться с «предками», оставив мать в семье наедине с отцом. Я же… Я же хер так буду поступать!

— Короче, я думаю, ты, пап, уже понял, что техникум — не моё! Мне тут в Пед предлагают пойти через спортобщество «Динамо», далее по милицейской линии или по линии ГБ. И Афган меня не пугает!

— Шыш тебе, а не пед! Ты технарь сначала закончи! — повысил на меня тон отец. — А то ничего до конца не доводишь, а ещё про какой-то Афган говоришь!

— Ну смотри, у тебя на работе дебилов много? — спросил я.

— Предостаточно! — выпалил отец.

— Вот закончу я техникум, приду к вам и буду очередным дебилом, и все скажут: «Вот — это сын Медведева!» — произнёс я и понял, что попал в точку. Не лучше ли гордиться сыном, который идёт по своему пути, чем стыдиться за то, что он не смог пойти по твоему?

Отец опустил глаза в непочатую кружку чёрного чая.

— Мам, пап, примите, что ваш сын уже взрослый, у него и паспорт есть, и таланты у него к совершенно другому.

— Какие у тебя таланты⁈ — спросил меня отец.

— Я — борец! Хочется тебе этого или нет, — выдохнул я.

И на этих словах он встал:

— Маш, мы уходим! Пусть борец остаётся со своими грамотами и своим спортом!

Мама тоже встала, сделав шаг к двери. Встал и я, сделав к ней шаг и обняв.

На душе было горько от того, что отец не в силах принять новый путь его сына, как собственно не принимал его и раньше, а мама не в силах противиться воле отца. Какую корневую модель они отыгрывали в этих отношениях, мне было не особо понятно — я ж не психолог. Но почему-то мне показалось, что этот брак не должен был вообще произойти, как и Саша Медведев не должен был появиться на свет.

Я не религиозен и не склонен верить в различные теории, но возможно замещение меня на него случилось не случайно и ко всеобщему благу. Забавно будет, если там, в далёком и холодном Томске в 2025-м, под колёсами маршрутки вдруг очнётся недодавленный Медведев Александр, который в будущем не будет ориентироваться от слова «никак», потому что ничего по-настоящему не умеет. Конечно его попробуют полечить, но не найдя отклонений отпустят домой, а дальше, дальше будет влачить никому не нужное бесполезное существование. А там никаких позитивных моментов, кроме ужаса от от перемещения из юноши в преклонный возраст, ну еще наверное крепкого, хоть и возрастного тела и стабильной работы учителем физкультуры.