Крым наш! (СИ) - Старый Денис

— Так вот, господа, исходя из того, что я только что вам рассказал, и по собственному разумению… — в какой-то момент забыв даже о своём не самом лучшем самочувствии и увлекаясь речью, говорил я. — Общество наше будет заниматься тем, что станет повсеместно внедрять новые макины, технологии, станки, что могут заменять сотни работников.

— Так-то да… — сказал Яков Батищев, почесав свой морщинистый лоб. — Но кому сие нужно? Сколь много я делал макин, а все едино… Токмо при Петре Алексеевиче, нашем амператоре и был толк.

Обида Батищева понятна. Этот человек на данный момент был практически оттёрт от всех проектов. Он, пусть и самоучка, но гений инженерной мысли, был лишь консультантом, а значит, фактически никем при строительстве плотины в Охтинской слободе.

А ведь не сказать, что Яков Тимофеевич старый человек. Скорее, пожилой, уставший, будто лишённый смысла жизни, но никак не старый. Просто время такое… Не петровское. Если уже главного токаря страны, личного друга первого русского императора, Андрея Константиновича Нартова, и того практически сослали в Москву в ссылку, чтобы не мельтешил перед глазами.

То, что же говорить про Батищева, который был, может быть, и не менее гениальным и талантливым, чем Нартов, но который наладил работу как минимум пяти различных заводов, часть производственных процессов поставил на механизацию. И он оказался не у дел.

Такие люди, как Нартов, Зотов, Батищев, иные изобретатели времён Петра Великого — нужны только при таком государе, каким был Пётр Алексеевич. А сейчас же считается, что человеческий труд — это намного дешевле, чем сконструировать какой-либо механизм, за которым ещё нужно следить, а значит, иметь высококлассных специалистов-механиков. Нужно же вовремя чинить механизмы!

А людей?.. А зачем особо их «чинить», если можно будет ещё одну, две или даже три деревеньки целиком поднять, посадить в телеги и погнать на Урал, на заводы. Правда, именно эту мысль я высказывать не стал. Того же Демидова сложно назвать гуманистом, который печется о благе крестьян, что у него работают. Впрочем, ходят слухи, что у других заводчиков еще хуже.

— Ну хорошо! Вот создали вы добрую машину… Прислали её мне на завод… Она заменила… пусть и два десятка рабочих рук. Сколько стоить будет такая махина? Сколько стоить будут мне те размыслы, кои будут следить за этими макинами? А людишек я и так наберу, мне им только харчи добрые давать… И не напасётесь вы размыслов учить, дабы они понимали, да с кажной макиной вашей отправлялись на завод! — уже в который раз выражал свой скепсис в ответ на мой оптимизм Демидов.

Что ж, что я не сказал — то он произнёс. Но мне есть чем парировать этот выпад.

— А на что нам, Акинфий Никитич, коли вы будете покупать многие макины, с каждой посылать размысло́в? Двух-трёх наставников пришлём, за год они выучат разумных людишек ваших, да отправятся изнова в иные места, чтобы и там обучать, — вершина айсберга образовательной программы, которая предполагала бы подготовку специалистов для будущего толчка в сторону промышленного переворота, должна была быть теперь видна моим собеседникам.

— И сколько серебра вы, господин Норов, предлагаете нам выложить, дабы начать всё то, о чём вы нынче рассказываете? — задал для многих, только вряд ли для него, животрепещущий вопрос Демидов.

Дело в том, что из всех присутствующих только Демидов обладал такими средствами, которыми бы он мог купить всех нас с потрохами. Ещё я и старший Шувалов, Петр Иванович, были способны вложить по три тысячи рублей. А вот Батищев был на мели, Нартов же вряд ли мог собрать больше двух тысяч рублей.

Между тем именно эти двое инженеров имели не только значительные связи среди себе же подобных — они обладали колоссальным опытом организации производств с нуля.

Иван Иванович же Шувалов уже доказал свою профессиональную пригодность как энергичный менеджер. Именно с его помощью сейчас работал, и уже через пару месяцев начнёт приносить ощутимую прибыль, окупив все затраты, ресторан «Астория». Он же подыскал ещё одно место для похожего заведения, где начались работы по внутренней отделке помещений.

— Читайте, господа! — сказал я и предложил собравшимся пять экземпляров бизнес-плана создания русского торгово-промышленного общества.

Мне это стоило немалого труда, ведь нужно было не только составить проект со всеми цифрами и расчётами (чтобы доходчивее смотрелось), но ещё и написать сразу пять копий. Пока что старой грамматикой. Новую-то я только собираюсь внедрять.

Уже то, что в одном месте мне удалось собрать таких ярких людей — большая заслуга и успех. Да и вчера к нашей грандиозной пьянке присоединился ещё и Андрей Константинович Нартов. Даже без моей помощи Иван Иванович Шувалов и токарь Петра Великого нашли общие темы для разговоров.

Периодически я участвовал в их дебатах и понял, что порой посадить рядом за одним столом двух увлекающихся людей — уже достаточно для большого дела, нужно им только не мешать. Ведь Нартов знает, как можно создать, сотворить то или иное изобретение, а вот у Петра Ивановича Шувалова имеется дар понимать, как можно фантазию творца продать.

А без одного не может быть другого. Нет продукта — нечего продавать, но и ежели не продать — может никогда больше не случиться никакого продукта.

Петр Иванович, словно иной национальности, вел себя, словно торгаш, пусть и элементами широкой русской души. Он умел договариваться, чувствовать прибыль, договариваться с людьми. Из тех отчетов, что были составлены по результатам работы ресторана, я смог вычленить большую работу не только Марты, но и Шувалова. И этого дельца, который и в иной реальности смог заработать большие деньги, нужно использовать.

— Но позвольте, Александр Лукич… — видимо, дочитав до момента, где я предлагаю конкретных людей на конкретные должности, начал возмущался все тот же Петр Шувалов. — А как же открытие второго ресторана? Вы вот здесь предлагаете мне стать управляющим завода, коий не обязательно будет приносить доход, и что же — отказаться от второго ресторана, который этот доход будет приносить обязательно? Не желаете ли создать товарищество на паях и открывать рестораны? Да с этой… С мясорубкой, мы будем процветать.

Он глядел на меня так, будто это были не проекты — а будто я уже залез к нему в карман и там звеню монетами.

— А когда я предлагал вам помочь с обустройством первого ресторана, в котором мы ныне и находимся, разве вы не сомневались? Так доверьтесь и в этот раз! — отвечал я Ивану Ивановичу. — А рестораны нужно открывать. При этом все более богатые, словно при лучших дворах Европы. Но ищите людей! У вас брат есть, Александр Иванович.

Я предполагал, что Шувалов станет управляющим нашего общества. А вот Якова Батищева я бросил бы на должность кого-то вроде главного инженера. Нартов же становился соучредителем и консультантом. А я… наверное, тем, кто будет подкидывать очередные идеи, не свойственные этому времени, опережая его. Демидов же — главный денежный мешок. А еще он и один из основных выгодополучателей.

— Как и думал я! С меня-то деньги! — сказал Акинфий Никитич и рассмеялся.

И всё-таки в смешке Демидова, к его чести, которым хотел смягчить реакцию, прозвучала некая досада.

— Лишь три тысячи рублей от вас, Акинфий Никитич. Столько же, сколько даю и я! — строго ответил я Демидову. — И могу ли я вас спросить, Акинфий Никитич: а сколько и как часто у вас случаются пожары от молнии?

— Бывает, как и у всех, — задумавшись и несколько растерявшись, ответил мне Демидов.

— А коли я скажу, как сделать так, чтобы молния не жгла ни единого строения и дома на заводах ваших, будет ли то оценено благостно? — с ухмылкой спрашивал я. — И сие смягчит ваше огорчение?

— Любопытно, — сказал Демидов.

— Я передам вам устройство, кое названо мной «молниеотвод», — сказал я, усмехнулся. — Всем вам, господа, передам чертеж устройства. И более молнии не будут страшны вашим домам.

Ещё час разговоров, обсуждений, а потом ещё три кружки пива, и дело пошло. Уже не говорили о том, нужно ли создавать общество. Перебивая друг-друга приводили примеры, где и как мы могли бы продвинуть технологии и внедрить уже имевшиеся станки.