Крым наш! (СИ) - Старый Денис

— Мне еще нужно… — нехотя завел новый разговор Лесли. — Его высокопревосходительство желает ладить переходы полков, как вы описывали. Токмо не выходит у нас ничего. У меня не выходит. Дивизия до Стрельны за два дня идет и на пути теряет боле двух десятков потерями.

Тут как раз подали перетертые ягоды, очень вкусно, пусть и кисловато, но очень полезно. И мы немного отвлеклись на еду, но лишь для виду — оба понимали, что нужно поразмыслить.

— Вы же отбываете в Малороссию перед Великим постом? И я мыслил так же… Вот в пути и будем выстраивать переходы, — подумав, предложил я.

— Ну, а на это… Будут вам рекруты! — усмехнулся Лесли.

И только уже ближе к вечеру я добрался до хозяина всех тех зданий, где я собирался размещать часть своего батальона. Успею ли наладить беседу — вот о чём я думал, ведь план покупки был немалым. Но купец не был, видимо, особенно заинтересован в доме и пристройках к нему. Так что договорились быстро, чуть ли не с порога.

Полторы тысяч рублей хватило, чтобы выкупить всё, и даже без торга. Это я ещё переживал, что сразу предложил именно эту сумму, готовясь торговаться, так как считал, что-то, что покупаю, оценивается чуть ли не в два раза дешевле, чем реальная стоимость строений.

Но Петербург строился. Здесь ещё хватало пустых зданий, которые были покинуты во времена Петра II и куда частью так и не вернулись проживать люди, обосновавшиеся в Москве. Да и не был Петербург теперь исключительным городом, где только принимались решения. Некоторым знатным родам теперь безопаснее даже проживать в Первопрестольной.

Более того, репрессивная машина, которая заработала в самом начале правления Анны Иоанновны, предполагала наличие даже свободных дворцов, не говоря уж о каких-то домах.

Например, Долгорукие, многие люди, связанные с ними, да и другие «верховники» — все они либо были казнены, либо отправлены в ссылку с неизменной конфискацией имущества. На удивление, новые элиты, в частности герцог Бирон, не стремились захватывать нажитое добро своих предшественников. И хватало пустующих строений, в то время, как возводились и другие.

Тот же герцог, возможно, и имел какой-то дом в собственном распоряжении в Петербурге, но вряд ли что-то роскошное и уж точно не дворец, а жил он всегда при императрице. Так что я даже задумался о том, чтобы, если только будут позволять средства, в ближайшее время начать прикупать ещё недвижимость в Петербурге. Причём в тех районах, которые сейчас ещё не особо ценятся, но, как я знал из будущего, в скором времени станут элитными.

Вот только серебра у меня уже не было. Всё, что нажито непосильным трудом, а скорее, посредством удачного стечения обстоятельств, всё это было вложено в дело. Пятьсот рублей пошли еще на одно важное дело, вернее одному человеку в помощь.

Оставалось лишь шестьсот рублей, которые следовало бы потратить на подготовку к будущей войне, приобретая всё то, чего не хватает для похода. Не приходится надеяться только лишь на интендантскую службу, даже на гвардейскую.

Ох, тяжелый был день. Лучше бы провел его в тренировках. А то все эти переговоры — аж язык, кажется, саднило. И одно только вело меня в новый мой дом — отдых, сон. И вот, когда я уже предвкушал рандеву с подушкой, лишь только дождаться бы, чтобы протопить немного дом…

Дочь Петра Великого не вошла, а ворвалась в мою спальню. Я сразу понял: Петровна прибыла. О том, что она находится не в самом лучшем расположении духа, догадаться было несложно. Но в этой женщине нечему было меня напугать, заставить трепетать. И сейчас даже с несколько снисходительной улыбкой взирал я на Лизу, женщину, которая своим нынешним гневом пытается скрыть слабость.

Не всегда мужчина может вот так заметить, что в него влюблена женщина. Для того, чтобы это рассмотреть, необходимо не только иметь некоторый жизненный опыт, нужно ещё и взор иметь ясный, не затуманенный. То есть самому оставаться при своих мыслях, не навеянных гормонами и феромонами.

Я не влюблён в Елизавету. Пусть она женщина и хоть куда, и заслуженно считается первой красавицей Российской империи, но у меня всё ещё сохраняются свои критерии оценки женской красоты. А ещё есть у меня и свои понятия, какой характер и какое поведение более всего приличествуют девушке.

— Отчего вы, сударь, уже будучи сколько дней в Петербурге, даже не удосужились поинтересоваться, а, может быть, и я здесь? — как и предполагалось, общение с Елизаветой началось с претензий.

— Я верил и знал, что вы, Ваше Высочество, придёте ко мне, — практически издевался я.

— Ах, Арлекин! — выкрикнула Елизавета. — Я же ждала вашего приезда!

И сжала губы — не хотела вот так сразу признаваться, что томится по мне, да слово не воротишь. И пока она не начала какой-нибудь новой манипуляции, я вставил своё весомое слово.

— Елизавета Петровна, не хотелось бы быть грубым… Но если вы не прекратите сыпать в мою сторону оскорблениями, мне придётся на них отвечать, — жёстко отчеканил я.

Лиза для меня пока ничего полезного не сделала. Не считать же то, что мы предавались плотским утехам, платой от Елизаветы Петровны за моё молчание о том, что она всё ещё лелеет надежду заполучить трон отца? Да и за то, что я всё ещё не отказался от идеи защищать эту женщину.

По возвращению в Петербург я вновь задумался кое о чём таком, на что до сих пор чёткого ответа не получил. Кому быть на Российском престоле? У Елизаветы Петровны в той игре престолов, которая разыгралась у меня в голове, есть даже некоторые преимущества.

По крайней мере, мне известно из истории, что пусть правление Елизаветы Петровны было в некоторой степени спорным, однако были проведены внутренние реформы, была одержана победа в Семилетней войне — в самом тяжёлом конфликте Российской империи в Европе, считая, наверное, до самых наполеоновских войн.

Так что, руководствуясь принципом «не навреди», я всё ещё рассматривал Елизавету Петровну как вероятную императрицу Российской империи. При этом здесь и сейчас я не видел в ней ту женщину, которая могла бы стать этой великой государыней.

Ведь мало трон занять — его надо удостоиться.

— Как вы меня нашли, Елизавета Петровна? — спросил я.

А ведь это — совсем не праздный вопрос. Ночевать-то я приехал в свой купленный дом. Тот самый, что между Галерной и Английской набережными. Та система строений, которая ещё пополнится несколькими зданиями и сооружениями, станет штабом моего гвардейского батальона. Пока руководство страны или гвардии не додумается всё-таки построить казармы хотя бы для трёх гвардейских полков.

Узнать об этом Елизавета Петровна не могла без какой-либо посторонней помощи. Ну, не читает же она мои мысли? Я решил ночевать не в гостинице при ресторане, а уже в своём доме, только вечером, когда сделка о покупке свершилась так быстро, как я и рассчитывать не мог.

Отсюда — вывод.

— Елизавета Петровна, неужто вы подкупили кого, чтобы обо мне сведения иметь? Ведь если это так, то… Разве же без того, чтобы знать, кто из моих людей продажный, могу ли я оставаться благосклонным и продолжать восхищаться вашим великолепием? — поинтересовался я.

Лиза насупилась, нахмурила брови и смотрела теперь на меня исподлобья. Такая реакция подсказывала, что я прав.

— Я истосковался по вам, но никак не могу спустить то, что среди моих людей есть тот, кто продаётся. Мой Мазепа. И пусть он продался именно вам… да я и сам бы сказал, где буду располагаться. Лишь только навязываться не хотел. А коли этот человек врагам продастся… и моим, и вашим врагам? — говорил я, взяв ручку Елизаветы и поглаживая её, стараясь томно смотреть в сердитые женские глаза.

Она ведь сюда пришла, не я к ней. Не просто так преодолела некоторое расстояние. Елизавета, поступая подобным образом, в том числе, рискует своей репутацией, пусть и уже достаточно известного вида, подмоченной. Но одно дело — слухи о том, что она с кем-то любится. Пусть они скабрезны, но то ещё не урон. А вот иное, что она бегает за кем-то.