Аландская Звезда (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

[4] «Стоять под ружьем» — наказание в Русской Императорской Армии и Флоте практиковавшееся после отмены порки. Заключалось в том, что провинившийся должен был стоять несколько часов (обычно не более двух) в полной боевой амуниции.

[5] Экипаж «Арчера» составлял 170 матросов, а экипаж «Марии» — 480 человек.

Глава 6

Раньше я думал, что жизнь в середине XIX века была крайне неспешной, и это во многом так и есть, но только не на войне. Здесь события несутся вскачь, как необъезженные лошади. И ты никогда не угадаешь, откуда на тебя свалятся новые неприятности. Как выяснилось немного позже, наш переход все же не остался незамеченным. Несмотря на то, что вражеские дозоры нам не попались, какие-то рыбаки все же видели корабли под Андреевскими флагами, идущие в сторону Ирбен, после чего их перехватили и допросили британцы.

Дандас мгновенно сложил два и два, после чего тут же приказал сниматься с якоря и двинулся в сторону Рижского залива. Возможно, если бы мы не собирали разбежавшихся во все стороны торговцев и не вылавливали из морских волн английских моряков, среди которых, к слову, оказался и сам Хоуп, наша эскадра сумела бы проскользнуть обратно в Свеаборг и спрятаться под защиту его гранитных бастионов и тяжелых бомбических орудий. Не знаю. Так уж случилось, что сначала мы потеряли время, лишая британцев «честно» захваченных призов, потом исправляли повреждения взятого на абордаж «Арчера», а когда они все были отправлены в Ригу, на горизонте уже виднелись верхушки мачт противника.

Сообразив, что вечер перестает быть томным, я тут же отдал приказ разворачиваться против ветра и идти в сторону пролива Моонзунд. Скорее всего, услышав это, мои подчиненные в очередной раз решили, что их генерал-адмирал потерял разум, но, как бы то ни было, возражений не последовало. Разве что Аркас время от времени вопросительно поглядывал в мою сторону, однако рискнуть и вслух поинтересоваться, что за дичь я творю, так и не решился.

К счастью, белые ночи на Балтике еще не наступили, так что темнота вскоре скрыла нас от бросившегося в погоню противника, а когда наступил рассвет, выяснилось, что он нас хоть и ненадолго, но потерял. Говоря по чести, я до сих пор с содроганием вспоминаю тот безумный бег в ночи. Лишь каким-то чудом мы умудрились не сбиться с курса, не разбежаться в разные стороны, не говоря уж о том, что никто не наткнулся на мель. Или залогом успеха стала работа опытных шкиперов, знающих эти воды как свои пять пальцев? Скорее, и то, и другое.

Тем не менее, около шести часов утра наше везение кончилось. Небо просветлело и стало очевидно, что английские линкоры нагоняют, а у нас начали заканчиваться запасы угля. С каждой минутой развязка становилась все ближе…

Первый выстрел сделал флагман Дандаса «Дюк оф Веллингтон». Судя по всему, погонное орудие у него имело «ланкастерскую» нарезку, поскольку несмотря на дистанцию в две мили вражеская бомба легла даже с небольшим перелетом. Впрочем, этим «успехи» наших противников пока и ограничились. Проклятая пушка палила и палила, но ни один выпущенный ей снаряд так и не попал в цель. Я же, со своей стороны, в очередной раз пожалел, что наше новейшее орудие Баумгарта оказалось на «Полкане», а не на моем флагмане. Впрочем, оно бы нас все равно не спасло, а Таубе, я надеюсь, все-таки поможет…

Кое-чего, впрочем, неприятель все-таки добился. Матросы, поглядывавшие до начала стрельбы в сторону превосходящих сил противника с опаской, явно повеселели. Начались обычные в таких случаях шуточки, смех и даже неприличные жесты…

Тем не менее, враг медленно, но верно отыгрывал кабельтов за кабельтовым, нагоняя нашу эскадру. Нас, разумеется, тормозили относительно тихоходные «Блейнхем» с «Выборгом», и в лучшие годы не развивавшие под машинами более 7,5 узлов, но мы не могли, да и не собирались их бросать. Тем более, что большинство британских линкоров все равно превосходили нас в скорости.

В общем, дело шло к драке, тем более что по счислению мы скоро должны были оказаться около острова Моон, давшего, несмотря на свои довольно-таки скромные размеры, название не только проливу, но и всему архипелагу. Места те изобилуют мелями, так что наш бег так или иначе все равно закончится. Да и дистанция до головного корабля противника сократилась до 17 кабельтовых, что вполне позволяло открыть огонь из 60-фунтовок.

— Ваше императорское высочество, — решился нарушить затянувшееся молчание Беренс. — Не прикажете ли ответить британцам?

— Как угодно, Евгений Андреевич, я тебя ни в чем не ограничиваю.

Ретирадное орудие тут же рявкнуло, подняв столб воды прямо перед форштевнем вражеского флагмана. Наши дружно закричали — ура! Следующее ядро легло с перелетом, зато третье расщепило фальшборт на носу. Не бог весть какое повреждение, тем не менее, продемонстрировавшее неприятелю, что легкой победы не будет. Как и следовало ожидать, англичане ничуть не смутились и продолжили преследование, упрямо сокращая разделявшее нас расстояние.

— С «Блейнхема» сигналят — угля осталось на час хода! — доложил вахтенный.

Черт, как же все-таки не вовремя. Никогда не думал, что начну понимать Рожественского, загрузившего свои броненосцы паче всякой меры.

— Сигнал эскадре, сбавить ход до шести узлов!

— Вот вам бабушка и Юрьев день! — вздохнул Аркас.

К счастью для нас, англичане все это время не торопились. Несмотря на то, что его новейшие корабли имели серьезное превосходство в скорости, Дандас не желал рисковать, и его блокшипы все время следовали за нами. В противном случае бой начался бы еще вчера.

Впереди, как уже упоминалось, шел 131-пушечный красавец «Дюк оф Веллингтон». За ним 102-пушечный «Роял Джордж», и 91-пушечники: «Джеймс Уатт», «Орион», «Цезарь» и «Эксмут», названный так в честь знаменитого адмирала и второстепенного литературного героя [1] Эдварда Пеллью, 1-го виконта Эксмута. Замыкал строй 80-пушечный «Колоссус», под флагом второго адмирала эскадры Генри Байэм Мартина.

Наша колонна состояла из 84-пушечных «Орла», «Волы» и «Гангута», 76-пушечного «Выборга», 60-пушечного «Блейнхема» и идущего концевым флагманского 75-пушечного «Константина». Семь против шести. Вроде бы и не так много, если не учитывать подавляющее превосходство противника в количестве орудий — 677 против 463. Про суммарный вес залпа, которым принято измерять ударную мощь флотов, и говорить нечего.

Впрочем, этот подсчет носил чисто теоретический характер, поскольку следом за основными силами Дандаса изо всех сил спешили более тихоходные блокшипы: «Рассел», «Гастингс», «Пембрук», «Корнуоллис» и «Хоук» из отряда контр-адмирала Бейнса, а также примкнувший к ним вчерашний беглец «Виктор-Эммануил». Его капитан Джеймс Вилкокс рвался вперед, горя желанием поквитаться с коварными русскими за поражение, а заодно реабилитироваться в глазах Адмиралтейства и командующего, но приказ есть приказ.

Увидев, как мы снижаем ход, Дандас, напротив, поспешил его прибавить, и обогнать нас на сходящемся курсе. То есть, когда мы обменялись с вражеским флагманом первыми бортовыми залпами, дистанция была около десяти кабельтовых, а когда «Дюк» поравняется с идущим головным «Орлом», станет не более трех.

Впрочем, поначалу все шло относительно неплохо. Пушки Баумгарта хоть и несколько уступали британским 68-фунтовкам по весу снаряда, зато превосходили в мощности, так что мало вражескому флагману не показалось. Тем более что в меткости наши артиллеристы, как минимум, не уступали своим британским коллегам. Но время шло, в бой вступали все новые корабли противника, и скоро наши дела пошли не так радужно. Тем не менее, мы держались. Во всяком случае, пока…

После появления паровых машин корабли не просто перестали зависеть от ветра. Они стали более устойчивыми к артиллерийскому огню. Обученные стрелять по старым правилам комендоры противника поначалу старательно целились по нашим мачтам, как будто надеялись таким образом лишить хода. Результат не заставил себя ждать. Не прошло и получаса, как идущий концевым «Константин» лишился срезанной по самый салинг грот-брам-стеньги и сбитого не столько метким, сколь удачным попаданием фока-рея. Имелись повреждения и на «Блейнхеме» с «Выборгом», но это никак не сказывалось ни на нашей скорости, ни на мощи огня.