Аландская Звезда (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

Ответная стрельба русских артиллеристов оказалась не в пример результативнее. Все обгонявшие нас корабли получили свою порцию бомб. Беда была лишь в том, что стоило нам пристреляться, как противник, пользуясь преимуществом в скорости, уходил вперед, уступая свое место следующему за ним пока еще невредимому товарищу. К тому же британцы тоже сообразили, что потеря такелажа нас не остановит, и обрушили всю мощь своих орудий на наш многострадальный корпус.

Попадания стали следовать за попаданием. Вражеские ядра и бомбы крушили борта и переборки. С визгом проносились над самой палубой, снося все на своем пути. Разбивали пушки и калечили суетящихся вокруг них матросов. Особенно досталось опер-деку, потерявшего убитыми и ранеными двух офицеров и три десятка нижних чинов, из-за чего огонь серьезно ослабел.

На верхней палубе тоже царил ад. То и дело гремящие взрывы вызывали целые рои чугунных и деревянных осколков, переранивших добрую половину палубной команды, включая командира.

— Что с вами, Евгений Андреевич? — первым заметил у него кровь Аркас.

— Пустяки! — отмахнулся Беренс, всем своим видом демонстрируя нежелание покидать строй.

— Санитар! — громко крикнул я, стараясь перекричать грохот канонады. — Немедленно сюда!

— Но ваше императорское высочество! — попытался протестовать командир.

— Не пори чушь! — прервал я его излияния. — Пусть сделает перевязку и обработает рану. А дальше можешь сколько угодно…

Очередной близкий разрыв прервал мою речь, осыпав заодно оратора целым ворохом мелкого мусора и заставив закашляться от едкого порохового дыма.

— Хлебните, Константин Николаевич, — протянул мне маленькую фляжку Аркас.

Сделав изрядный глоток, я сначала вовсе не почувствовал вкуса и лишь потом понял, что это был коньяк. Вообще, пить во время боя — не самая лучшая идея, но иногда и в малых дозах спиртное представляет собой весьма неплохой антишоковый препарат. В общем, чрез минуту мои мысли прояснились, и я со всей отчетливостью понял, что если не случится чуда, англичане нас разнесут…

Примерно такого же мнения придерживался британский командующий. Да, русские, надо это признать, недурно стреляли и сражались со свойственным им в этой войне упорством, но долго их агония не продлится. Даже если случится невероятное, и противник по воле Провидения умудрится вывести из строя один или даже пару английских линкоров, его это уже не спасет. Преимущество «Роял Нэви» не оставит им никаких шансов…

— Интересно, на что надеялся Черный принц? — задумчиво поинтересовался у своих штабных Дандас. — Или наша разведка, как всегда, села в калошу и осадка его кораблей куда меньше, нежели мы рассчитывали?

— Может и так, сэр, — подобострастно улыбнулся первый лейтенант флагмана Хэнкок. — Но в любом случае, он не успеет этим воспользоваться.

— Полагаю, скоро мы все узнаем от самого герцога Константина. Не знаю, как вам, а мне будет весьма лестно захватить в плен русского принца.

— Будет кого обменять на герцога Кембриджского и принца Наполеона!

— К черту лягушатников, — загомонили офицеры, — пусть сами выкручиваются! Довольно им выезжать на английской шее…

— Джентльмены, — перебил их спор спокойный голос капитана Колдуэлла, — кто-нибудь может мне объяснить, что, черт возьми, движется к нам со стороны Моонзунда?

Зрелище и впрямь оказалось, мягко говоря, непривычным. К месту завязавшегося сражения на всех парах спешил отряд из самых странных судов, какие только приходилось видеть офицерам флота её величества. Хотя нет, идущие чуть поодаль колесные фрегаты и канонерские лодки были вполне обычными, зато два головных…

Торчащие из воды угловатые брустверы с чрезвычайно сильно наклоненными бортами не походили ни на что, включая спешно достраиваемые в метрополии новейшие броненосные батареи. Обильно дымящая труба посредине. Но самое главное — из открытых портов торчали стволы пушек, а на единственной кургузой мачте развевалось полотнище с косым крестом святого Андрея.

— Кажется, слухи не врали, и наши русские друзья все же сумели построить свои броненосцы, — хмыкнул Дандас. — Надеюсь, соображения первого лорда адмиралтейства по поводу хрупкости их брони также останутся справедливыми!

— Боже, какие они уродливые!

— И пушек не так много. Клянусь честью, мои парни разобьют эти лохани прежде, чем те смогут приблизиться…

В этот момент рявкнула носовая пушка «Не тронь меня», и совсем рядом с британским флагманом поднялся водяной столб.

— Их пушки бьют чертовски далеко! — оценив дистанцию, заметил Дандас.

— Пожалуй, даже дальше наших «ланкастеров»!

— И уж точно гораздо более метко, — ядовито добавил штурман Альфред Лаккрафт, когда уже третий выстрел поразил «Дюка».

А потом загрохотали остальные орудия русского монстра, и британцам резко стало не до упражнений в остроумии. Пушек на броненосцах и впрямь оказалось не так много, зато выпущенные ими снаряды без труда прошивали толстый борт английского линкора и исправно взрывались внутри. Ответный же огонь не оказывал на них никакого действия. Непонятные корабли, не сбавляя хода и продолжая стрелять, смело сближались с английской эскадрой, словно желая пойти на таран или взять гордые линкоры на абордаж.

— Что же это такое? — простонал Колдуэлл, видя, как английские бомбы раз за разом совершенно безвредно раскалываются о вражескую броню или дают рикошеты от ее наклонных бортов.

— Переходите на ядра, дьявол вас раздери! — прохрипел почувствовавший, что ему не хватает воздуха, Дандас.

Последнее время Лихачев пребывал в настоящей эйфории. Прекрасно понимая все важность и нужность Морской пехоты, он все же всем сердцем рвался вернуться на флот. И вот мечта сбылась, под его командой самый мощный на данный момент в Российском флоте, а скорее всего и не только в нем, уникальный, первый в своем роде корабль. Ивана Федоровича нисколько не смущал уродливый вид «Монстры». Он понимал, что время белоснежных парусов и деревянных судов стремительно подходит к концу, а на смену им придут примерно такие же, как их иногда называли матросы — «железные гробы».

Получив приказ от великого князя Константина, он тут же оповестил о нем командира «Первенца» Голенко и принялся деятельно готовиться к выходу, уделив особое внимание бункеровке (углем забили все, что только можно) и пополнению запасов воды для паровых машин. Однако вскоре возникли трудности. На корабль примчался адъютант главного командира Кронштадтского порта, назначенного именным указом государя, пока великий князь Константин находился в Севастополе, и потребовал объяснений.

— У меня приказ генерал-адмирала, — просветил молодого офицера Лихачев и продолжил заниматься своим делом.

Однако вскоре на пристани появилась карета самого адмирала и Кронштадтского военного губернатора фон Платера.

— Отставить выход! — процедил сквозь губы он, презрительно глядя на «плавучий ужас» и командовавшего им офицера.

— Но у меня приказ великого князя Константина.

— Его здесь нет! — отрезал увешанный орденами адмирал. — Я уже послал депешу его императорскому величеству. Пусть он решает…

— Вы, верно, хотели сказать телеграмму?

— Вот еще! В жизни не коснусь этих новомодных штучек-дрючек… да и государя беспокоить ими не стану!

— Прошу прощения, но у меня есть еще один отдельный приказ генерал-адмирала.

— И какой же? — с усмешкой посмотрел на Лихачева фон Платер.

— Арестовать и немедленно расстрелять как изменника всякого, кто попробует помешать выходу броненосцев! — отчеканил тот. — Желаете ознакомиться?

— Что⁈

— Вахтенный! — рявкнул командир «Не тронь меня». — Вызвать караул с винтовками!

— Что вы себе позволяете⁈ — растерялся не ожидавший такого исхода адмирал.

— Что вы себе позволяете, ваше высокопревосходительство! — закричал вслед спешно удаляющейся карете Лихачев.

— Ишь ты, — пробурчал себе под нос стоявший на часах у трапа матрос. — Не хочет в штаб Кирьякова…