Патриот. Смута. Том 3 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Все это сбоку от терема, справа — где размещались еще погреба, складские строения — амбары. Конюшни совсем уже к стене прижимались

Вошли мы в предбанник.

— Я тут посижу, если что, зовите, хозяин.

Ванька сам париться чего-то не хотел. Ну и ладно. Разделся, прошел в основное помещение. Все как обычно — лавки вокруг печки, что топится по черному. Камнями обложена, жар от нее идет. Растопка в углу имеется.

Кадка, тряпица, еще одна побольше — полотенце выходит. Веничек дубовый распарен, протоплено уже хорошо. Лепота.

Сидел, смотрел на печурку коптящую, грелся до первого пота. Ноздри щекотал запах дыма, но пахло здесь, в целом, отменно. Недавно срубили, видимо, только зимой. Дерево источало свой приятный насыщенный аромат, и это доставляло дополнительное удовольствие.

После плотной еды долго париться — дело плохое. Да и в сон клонит. Еще бы, столько приключений за последнее время. Организм непривычный, ему на восстановление время требуется. Но так и осуществляется закалка. Через нагрузку и отдых краткий. Как с железом. Проковали и в чан с маслом.

Минут пять-семь, хватит сидеть, пора. Развалился на скамейке, позвал.

— Давай Ванька, веником.

Слуга, что сторожил у входа, ждал приказов, вошел.

Вынул дубовые ветви, встряхнул. Запах пошел еще сильнее, приятный, насыщенный. Прошелся по спине, по ногам. Для утомленных мышц, нагруженной спины, суставов да и костей — первое дело. Пар, тепло и такой агрессивный, своеобразный, русский массаж. Веник ударами своими кровь разгоняет по всему телу. Разминает так, что сразу себя человеком чувствовать начинаешь, а не вот этим всем, что в походе неделю трясется в седле. И не знает толком — сросся с ним, сроднился, или еще нет.

Ух, хорошо. Повернулся, получил еще порцию ударов веником.

Отлично, разогрелся, сейчас омоюсь и контрастный душ.

— Так, хорош! Иди готовь пару ведер, сейчас оботрусь, выйду и холодненьким меня обольешь.

— Сделаю, хозяин.

Он смотрел с удивлением. Видимо, прошлый я не так все эти водные процедуры принимал. Золотая молодежь — что сейчас, во времени, из которого я сюда попал, что тогда… Не понимает она, видимо, всей прелести традиционной жизни. Баня, природа, лес, река, настой травяной. Благодать!

— Чего застыл? Иди готовь.

Слуга дернулся, кивнул, вышел. Я поднялся, руки раздвинул, потянулся. Присел на лавку, начал из кадки черпать аккуратно, тряпицей грязь с себя смывать. Сделал быстро, полотенце прихватил, выбежал, оставил у входа.

— Давай!

Ванька, на лице которого все также стояло удивление, окатил меня из одного ведра.

— Зараза! — Хорошо-то как, выругаться бы… Заорал еще громче — Давай второй!

Еще один поток колодезной, холодной воды пробрал до самых костей. Встряхнулся, как дикий зверь, сбрасывая с себя лишнюю влагу, капли. Вытерся быстро. Тело красное, аж горит, иголочками все колет, млеет от процедур. Лететь можно, врага рубить, горы свернуть! Ух!

Но, несмотря на приданную холодным обливанием бодрость, обманчива она в моей ситуации. Нужно отдохнуть. Поспать. Такая встряска, это хорошо. Можно после нее некоторое время, как на энергетике еще трудится, но срубит. Скоро в сон морить начнет.

Дел пока срочных нет, все отложить можно и отоспаться. Восстановление — важный момент.

Быстро оделся. Готово все.

Я выдал короткие распоряжения своему слуге и удалился в покои атамана. От печи здесь тепло, даже жарко. Света оконце дает мало, полумрак постоянный. Жили же люди раньше. Выбрал место поудобнее, развалился на шкурах и вырубился. Спал, по моим прикидкам часа два. Снились березки и как бегу я мимо них, довольный такой, веселый, радостный. Солнце светит. Хороший сон, добрый, такой только помогает.

Проснулся сам, отдохнувшим и сил набравшимся.

— Нас ждут великие дела. — Проговорил, поднялся, потянулся.

Организм чувствовал себя ощутимо лучше. Как новенький, только еще и силы прибавилось. За неделю таких жестких приключений, перемежающихся отдыхом, процесс закаливания и становления из юноши с хорошим потенциалом в крепкого бойца шел полным ходом. Да, этого мало. Учеба в армии не зря до трех месяцев идет. Там же не только обучить всякому военному надо, но еще и организм подтянуть надо до определенных параметров форсированными методами, зачастую.

Но, думаю еще месяц и будет явный толк.

Прислушался. Вроде тихо. Неужто не происходит ничего. Давно такого у меня не было. Соберусь неспешно. Торопиться пока некуда.

Раз не будят, то Якова еще нет. Военный совет собирать рано. К ужину надо бы.

Ванька доспех и кафтан забрал, а также одежду грязную. Сам осмотрелся, нашел что-то из запасов Бориса Жука. Примерил. В целом годно, размер вроде бы даже мой. По фасону отличается, меха больше, расшивки серебром нет, ткань попроще, но добрая, плотная. Еще бы — все же не боярская одежда, дешевле она.

М-да, экономика. Скоро мне в нее придется свой нос совать. Управление даже полутысячным войском — это не просто. Это не шашкой махать и дозоры снимать, это организация. Благо, надежные люди есть, толковые, на которых переложить многое можно.

Вышел снаряженный, перепоясанный саблей и бебутом но без броней. Без лишней надобности таскать железо смысла никакого. Завтра бой — тогда и облачусь.

В сумраке основной комнаты все так же, все то же. Девушки возились, занимались готовкой, печь пылала жаром. Чтобы накормить кучу людей, приходилось им работать от зари до зари. Да и то — если на сотню они еще как-то в одной печи худо-бедно с использованием засолов что-то могли сварганить, то с учетом прибывающих подкреплений домашняя еда становилась прерогативой тех, кто размещался близ острога. Остальные питались походной пищей в своих лагерях окрест.

Прошел мимо, они все при виде меня словно сжались, уменьшились. Всем видом показывали: нас здесь нет, боярин, не трогай нас, мы работаем. Глянь пристально, слово скажи и разбегутся по углам, замрут. Что за время — человека служилого девушки боятся. Вышел во двор через сенцы, глянул на небо. Часа четыре по моим прикидкам. Скоро вечер, скоро Яков придет со своей сотней. Тогда и сотников прочих собирать, совет держать.

Посмотрел с холма на реку, на лодки, на работу и разгрузку. Трудился там народ, сновал туда-сюда, вытаскивал снаряжение. Бочонки с порохом и копья, много. Приметил среди прочих Филарета, что как раз командовал очередной приемкой инвентаря. Руками махал, указывал.

— Ясно, работа кипит. — Проговорил под нос.

Отправился неспешно вниз, взять его с собой и осматривать лично все.

На половине пути увидел, что лодку чуть не перевернули. Один из бойцов неловко передал длинные древки, не рассчитал их вес, взял два вместо одного и чуть в воду не рухнул. Уронил пику.

Ругань разнеслась над берегом.

Добрался до мостков, махнул Филарету рукой.

— Так, воевода зовет, дальше сами. — Он погрозил работающим кулаком. — Ух! Смотрите, чтобы без вот этого всего.

Повернулся, подошел.

— Ну как? — Спросил я.

— Торопимся, Игорь Васильевич. — Он шмыгнул носом, простуда все же до конца еще не прошла. — Вот и выходит порой.

— Бывает. Ладно, идем, покажешь все, что сделано.

— Двинули.

Обошли мы за час примерно все окрестности. Сотник над пушкарями и пищальниками, а по совместительству зодчий, инженер и строитель докладывал, рассказывал, пояснял, где и что. Как мои указания на местность легли, где чего пришлось изменить, какие коррективы внести. Высказывал свои мысли и опасения. Показывал опасные места.

Отряды, прибывшие за два дня из Воронежа на лодках, размещались там, где им были отведены защитные рубежи. Подгоняли местность под себя, осматривались, обживались. Сотники и атаманы, кроме стрелецкого, все перебрались сюда. Управляли своими людьми. К ужину звал всех в терем, в острог на совет. Нужно рассказать, пояснить общий план битвы. Услышать, что все думают.

На первый взгляд люди выглядели напряженными, но готовыми дать отпор неприятелю. Каких-то панических настроений и ужаса на лицах я не видел. Это радовало.