— Не убей дурака нашего! Воевода славный! — Заорал Васька Чершенский. — Богом прошу! Пощади! Молодой! Резвый! Но… Ой дурак! Ой дурак! На кого руку поднял. Ой, на кого.
Остальные косились на него. Обсуждали, как же это, воевода и простой какой-то лихой их десятник будут биться. Видано ли. Все хотели посмотреть. Толкались, ворчали.
Встал в позицию. Ждал, изучал противника.
— Хитро. Вижу опытный ты воин. Слухи о тебе-то ходят страшные. — Оскалился казак.
— Нападай. — Я был холоден и готов к уловкам.
Он дернулся вперед, шаг, другой, сабля в руке двигалась, покачивалась. Обмануть хочет. В позицию не вставал, ноги танцевали, но не так уверенно, как это должно делаться. Он был хорошим воином, хорошим бойцом, возможно, физически даже превосходил меня и оказался тренирован, крепок. Но… Техника в это время была на моей стороне. Я прочел десятки книг, к этому моменту еще не написанных, а также в свое время изучил сотни вариантов и приемов. Нравилось мне с клинком работать. С саблей больше всего, легкой шашкой. Меньше с палашом, рапирой, мечом.
На моей стороне был усвоенный опыт десятков поколений. А на его, только боевой задор да бесконечная лихая отвага.
Он ударил резко, думал, я не ожидаю. Встретил его легкой защитой терцией, сбил клинок. Решил поиграть. Атаковал, он отбился, мы обменялись ударами. Кто быстрее, кто шустрее. Я видел, что он пока не понимает, что я бьюсь не в полную силу, а так, показухой занимаюсь. Рубился, скалился, но уйти от обмена ударами никак не мог. Я навязывал ему ту манеру боя своей скоростью, какую хотел.
Удар в левую щеку, защита примой. Раз-два, раз-два, повторить, пока не выучишь. Он не успевал, терял напор. Ноги подводили казака. Хотел уйти от этой игры, но не мог. Я все время наседал, был рядом и атаковал в одно и то же место так, чтобы ему оставалось на возврате атаковать тоже единообразно.
Со стороны зрелищно, красиво, звонко. Рубка, сеча.
В какой-то миг противник начал понимать, что я играю с ним. И это его взбесило. Осознание того что бой я воспринимаю не серьезно, а он выкладывается на полную сводило с ума. Это виделось по глазам.
— Руби! Руби гад! — Процедил он сквозь зубы. — Хватит играть! Бейся!
— Дурак.
Я крутанул рукой, ушел резко влево, и он, привыкший к движениям в одной манере, не удержал равновесия, полетел вперед, мимо меня. Мне не хотелось его ранить. Человек хороший, из такого славный воин выйдет, портить не надо. Проучить потребно. Даже пинать его не стал и открытую кисть рассекать лезвием. Подножку поставил, саблю чуть зацепил, чтобы сам он на нее не напоролся.
Противник полетел, распластавшись. Рухнул на землю.
Шаг, второй, наступил ему на пальцы.
— Признаешь поражение?
— А…
— Признаешь⁉
— Да, воевода, да!
Я отошел, он поднялся, посмотрел по сторонам злой, недовольный.
— Цепной пес мне не нужен, казак. Мне нужен тот, на кого положиться во всем можно. Кто своей головой думает. Кто делает, что должно. А из казака слуга плохой выйдет. Дела свои тут доделывай, собирайся и приходи. К полудню жду в остроге.
Стоящие за молодого бойца люди переглядывались и присоединились к основной казацкой массе.
— Ну что! — Я вернулся на прежнее место. — Браты! Казаки! Клянетесь⁈
— Да! Добро! Любо! Клянемся!
— Повторяйте тогда.
Я привстал сам на одно колено. Правой клинок держал, левой касался почвы.
— Землей русской! Ей родной! И верой православной! Клянусь в сказанном! Правильного царя на трон посадим! За веру! Царя правильного! И отечество! Мы сражаемся! Себя не щадя!
Казаки повторяли за мной стройно. Тоже на колено одно опустились.
* * *
Левый берег Дона. Поместье Жука
Ворон сидел на дереве и наблюдал, как под ним четверо человек, отделившись от всех, обособившись и скрываясь, говорили тихо. Сговаривались о недобром.
Если бы мудрая птица понимала речь людскую, то разобрала бы следующее:
— Троих этих кончать надо. Не нужен нам союз с нижегородцами. Минич их этот, нас бил, гнал. Отца моего люди его убили. — Один командовал тремя, управлял, повелевал.
— Мы должники твои, как скажешь. — Трое остальных переглядывались.
— Он нас добытого в бою лишил.
— Брат мой пал. На нас весь удар пришелся.
— Значит так, собратья. Я в город с первой лодкой пойду, там все подготовлю. Со стрелецким сотником сговорюсь. С ним все серебро и поделим. Все наше будет. А вы здесь. Вот только так сделать надо будет…
Птица каркнула громко, протяжно, взлетела.
* * *
Покончив с присягой казаков, я поднялся. Войско мое приросло в два раза. Теперь, сегодня, нужно решить, что делать с пленными татарами, с Багатуром, руководить отправкой в Воронеж, сбором войск. Дел невпроворот. Но, не давало мне покоя чувство, что среди всех сидящих за столом нет согласия.
Начал подниматься наверх. Мимо пролетел громко каркающий ворон. Чудно, как-то в лесу, в тишине, вроде бы внимания на птиц не обращал, а здесь прямо услышал. Кар! Да, кар!
Сел на ветку, на меня уставился.
Тренко и Яков глянули на крупного черного пернатого, распрощались со мной и двинулись по своим делам к своим людям. Григорий шел со мной дальше, рядом. Проговорил, как-то внезапно:
— Смотрю я на тебя, Игорь и дивлюсь. Знакомы мы всего ничего. — Вздохнул. — Но, и вправду верить хочется, что внук ты Ивана Великого.
Я остановился, улыбнулся, глянул на него.
— Нет, я Игорь Васильевич Данилов, боярин из московских.
Замерли мы на миг, и здесь над лагерем раздались крики.
— Татары! Татары утекли! Измена!
* * *
Уважаемые читатели, спасибо! Жду в четвертом томе — https://author.today/reader/484391/4545332
Пожалуйста не забывайте ставить лайк.
И конечно — добавляйте книгу в библиотеку.
Впереди — много интересного.
