Ревизор: возвращение в СССР 48 (СИ) - Винтеркей Серж

Так что, когда мне повезло и я обнаружил, что Эмма Эдуардовна на месте, я тут же эту упаковочку ей и презентовал. И она очень даже себе обрадовалась, как я и ожидал.

Как и все, с кем встречался после Кубы, тут же отметила мой невероятный загар и даже проницательным женским глазом заметила, что я шире в плечах стал. Казалось бы, какие‑то там пару сантиметров – а нет, приметила.

Думал о делах поговорим, и я к ребятам побегу. Но какие уж тут дела, если я из такой экзотической страны приехал! Тут же начались, конечно же, расспросы о том, как мы съездили, какие у нас впечатления?

Отвечал по самому экономному варианту, в котором ни Фидель Кастро не фигурировал, ни рыбалка с его яхты, ни стрельбище. Если потом часть этого выплывет само собой каким‑то образом, то замдекана не обидится, решит просто, что я скромный человек, и это даже мне в достоинство поставит. Так что нечего и трепаться лишний раз.

Ну а затем уже перешли к делам.

– Так, Паша, – сказала Эмма Эдуардовна, – конференция с японцами у нас на одиннадцатое декабря намечена. Поскольку ты в оргкомитете, тебе весь день нужно будет присутствовать. Да это и полезно тебе: а то ты с этим разрешением на свободное посещение давно уже не попадался на глаза никому из нашего начальства. Декан хоть всё и подписал, но, сам понимаешь, хоть иногда‑то он тебя должен видеть в стенах университета…

Я кивнул – мол, понимаю.

– Ну и на подстраховке будешь. Люди у нас все занятые, серьёзные, в конференции участвуют – со всего Союза собирали. Президиум большой – на сцене посадим человек восемь. Но сам понимаешь, если профессор по нашему приглашению впервые за пару месяцев в Москву выбрался, то он, конечно же, часть времени может отсутствовать. Побежит по каким‑то своим академическим делам или по поручению своего начальства. У нас в оргкомитете десять человек, включая тебя. Так что сидеть будешь в зале на первом ряду. И если вдруг прорехи в рядах на сцене окажутся, я тебе дам сигнал – тут же побежишь, подстрахуешь. Хорошо?

– Да, конечно, – пообещал я.

И куда же мне деваться? Да и в принципе, наверное, полезно‑то будет послушать и наших, и японцев. Мало ли какие ещё идеи по азиатскому направлению в результате у меня появятся для того же Фирдауса. Много умных людей в одном месте соберётся, а это вовсе не то же самое, что в библиотеке какие‑то статьи в журналах просматривать. То, что устно скажут на такой вот конференции, может вообще ни в один журнал никогда не попасть, а на какую‑то мысль натолкнёт меня, если повезет…

Так что пообещал, что при необходимости сяду в президиум и поторгую лицом.

Эмма Эдуардовна заверила меня также, что, несмотря на то, что я отсутствовал на ноябрьской конференции для студентов, тезисы мои будут обязательно опубликованы. Она мне также сказала, что декан уже лично просматривал все тезисы, что порекомендовали к публикации, и особенно хвалил мои. Сказал даже, что можно было бы после небольшой доработки статью для журнала сделать, если бы я студентом не был.

– Так что, Паша, возвращаясь к нашему недавнему разговору, – с намеком посмотрела на меня Эмма Эдуардовна, – ты всё же крепко подумай по поводу аспирантуры после окончания нашего факультета. И способности все у тебя к этому имеются, и трудолюбие с дисциплиной, что, как бы, не важнее…

Как и во время прошлой беседы на эту тему, не стал отвечать категорическим отказом, хотя идти по этой стезе и не планировал. Пока диплом не получу – не буду фантазии замдекана портить в моём отношении по поводу моей научной карьеры.

Хоть и застал Эмму Эдуардовну на месте сразу, и сам особенно много и не говорил, но все эти темы неожиданно много времени заняли. Так что, когда я вышел из кабинета, до звонка на следующую пару оставалась всего минута.

Всё, уже не успеваю даже парой слов с друзьями перекинуться. А час двадцать ждать где‑нибудь в столовой я был не готов. Как и приходить на лекцию и сидеть там, болтая и раздражая профессора. А не болтать никак не получится, если я после трех недель отсутствия появлюсь. Да ещё все в курсе, что я на экзотическую Кубу ездил…

Ясно, что завалят вопросами. И плевать на всякую дисциплину, которую я лично очень уважаю.

Как только вышел из МГУ, тут же пошёл к ближайшему телефону и снова обзвонил те предприятия, до которых раньше не дозвонился.

Повезло – ещё до одной своей точки, комбината ЖБК дозвонился. Но на остальных, как и следовало ожидать, в понедельник никого на месте не было. Кто в министерстве, кто к смежникам поехал по каким‑то вопросам, кто по цехам ходит, проверяет, как дела обстоят после выходных. Дел всегда много на большом предприятии.

Вспомнил про Межуева. Захаров настаивал особо, чтобы я его поблагодарил за помощь. Да я и сам понимал, что тянуть с этим не след. Набрал секретаря Межуева, Таисию Григорьевну, представился и спросил, можно ли мне переговорить сейчас по телефону с Владимиром Лазаревичем.

Секретарша у него, конечно, стрёмная. То улыбнется, то как стерва себя поведет. Но в этот раз почему‑то отнеслась ко мне неожиданно тепло. Женщина она слабо предсказуемая, так что осталось только гадать, с чем это может быть связано. Может быть, в курсе, как шеф меня выручал по поводу моих кубинских прегрешений перед МИДом, и что‑то у неё там в голове щёлкнуло, что раз он этим занимается, то я важен для него? Может быть, оно и так, конечно…

Сказала, правда, что сейчас у Межуева очень важный звонок. Но буквально через пару минут он его закончит, поэтому она будет очень признательна, если я сразу же перезвоню.

Так и сделал, и она соединила меня тут же незамедлительно.

– Павел, здравствуй! Я так понимаю, приехал с Кубы? – тут же отозвался Межуев.

– Да, всё верно, Владимир Лазоревич. Вот звоню вас поблагодарить за поддержку, которую вы мне оказали, пока я там был.

– Ну, это не телефонный разговор. Сможешь подъехать сегодня?

– Да хоть сейчас, – правдиво ответил я. – Если у вас время найдётся.

– А сейчас и приезжай. Найдётся для тебя время, – сказал Владимир Лазоревич.

Глава 6

Москва

Подосадовал, что тот ящик рома, что Балдин для меня прикупил на мои оставшиеся кубинские песо, так ещё до меня и не доехал. Ну да что делать… Заехал в ближайший крупный магазин и приобрёл там самый дорогой ром, что в продаже был. К счастью, предполагая, что наш телефонный разговор с Межуевым может этим и закончиться, я ещё в багажник дополнительно полное собрание сочинений Конан Дойла положил, изданное в нашей типографии. Всё же Межуев полностью уверен, что он меня выручил из очень серьёзной передряги. Одной бутылкой тут уже никак не обойдёшься – надо что‑то более солидное презентовать.

Положил купленную бутылку в один из тех импортных пакетов, в которых нам Диана подарки привезла на Кубу. Как и положено нормальным советским гражданам, мы после приезда, после того как вещи в шкафы выложили, все эти пакетики аккуратно сложили на одну из полок. Я сразу же несколько штук оттуда и прихватил для того, чтобы различные презенты делать. А книги засунул в другой, побольше размером.

Фирменный пакет сейчас, как и в девяностых, – большое дело. Они сами по себе, даже пустые, очень ценятся. Мне, конечно, когда я это вижу, становится немного смешно. Но если людям нравится получать подарки в фирменных иностранных пакетах, то почему я должен быть против? Меньше у меня дома их будет валяться.

Правда, когда приехал, пришлось посидеть в приёмной минут двадцать. Но секретарша была вежлива и даже извинилась, сказав, что неожиданно очень серьёзный человек к Владимиру Лазоревичу пришёл. И я должен понимать, что он должен с ним пообщаться.

Таисии Григорьевне в этот раз ничего дарить не стал, учитывая наши прошлые разногласия и проблемы, которые были. Подержу её пока что на голодном пайке. Если и в следующий раз, когда позвоню, доброжелательность в её голосе сохранится, вот тогда уже и хороший подарок ей привезу, чтоб полностью восстановить отношения. Но буду налаживать отношения с позиции силы. А то привезёшь сейчас шоколадку, она и подумает, что я несерьёзно тот наш конфликт воспринял и можно со мной и дальше стерву включать, когда ей заблагорассудится...