Ревизор: возвращение в СССР 48 (СИ) - Винтеркей Серж

Ну а если это не поможет, то просто расстанемся. Вот чего хватает в Москве, так это крупных газет, с которыми можно будет сотрудничать без проблем. Если по‑доброму расстанемся с Ландером, а шансы на это велики, если он поверит, что мои связи не утеряны, то вряд ли он начнёт выносить сор из избы и обзванивать другие редакции, прося, чтобы мне не давали возможности там печататься.

Секретарша в приёмной главного редактора, спросив мою фамилию, тут же нажала кнопку интеркома и доложила о моём появлении. Пришлось, правда, подождать минут пять, пока из кабинета Ландера не вышло четверо сотрудников – видимо, он какое‑то небольшое совещание проводил.

Правила вежливости после приезда из длительной командировки требовали при появлении у начальника какого‑нибудь презента. Кубинского рома я и для него прикупил, когда закупался для Межуева. И в пакет положил с рекламой «Мальборо».

По поводу того, чтобы подарить одно из привезённых манго, даже и не думал. Они у меня все наперечёт и чётко распределено, кому их дарить нужно.

Ландер меня поприветствовал, помахал рукой, улыбнувшись, предложил сесть перед ним.

«Ну что же, вроде бы пока начало разговора намечается достаточно многообещающее. По идее, не вёл бы он себя так, если бы планировал мне какую‑то выволочку делать». – подумал я.

– Ну что, Паша, навёл ты шороху, конечно, не по‑детски, – начал разговор Ландер. – Но можешь не волноваться, я всё уже урегулировал.

Честно говоря, такое начало разговора меня несколько ошарашило. Я даже не нашёлся, что и сказать. Интересно, что именно он урегулировал и когда? Но поскольку я человек вежливый и очень жаждал это узнать, надо было сыграть в игру – с моей стороны явно требовалась какая‑то благодарность.

«Ну что же, будем играть по правилам», – подумал я.

– Спасибо, Генрих Маркович, – ответил ему, – что позаботились обо мне.

Не удержался от небольшой шалости, поблагодарил его в корейской манере. Впрочем, откуда ему это знать? И жду с огромным интересом, что же он скажет дальше.

– Да ладно, Паша, что уж там, свои люди, – самодовольно махнул Ландер рукой. – Что же мне из такой ситуации молодого журналиста и не выручить? Ты же в моей команде в «Труде» работаешь. Я, кстати, уже и Межуеву сказал, как тебя выручил…

– А Межуев тоже в курсе? – искренне удивился я.

То есть он не только меня уверяет, что меня выручил, но и Межуеву это сказал, что ли? Как говорится, наглость города берет…

– Ну, конечно, в курсе. Мы с ним по этому поводу детальнейшим образом переговорили, – снисходительно пояснил Ландер. – Я тогда, кстати, с ним разговаривал вскоре после того, как кубинского посла к себе вызвал, и мы с ним долго беседовали. Не переживай, его я тоже уломал. Куба к тебе плохо относиться теперь не будет.

Лишь титаническим усилием воли я удержался от того, чтобы не рассмеяться. Нет, я понимал, конечно, что Ландер пьёт изрядно, но это уже какая‑то очень серьёзная галлюцинация.

«Кубинского посла он вызвал… Что‑то я сильно сомневаюсь, что даже главный редактор советской газеты может себе позволить заграничного посла вызвать. Пусть даже и кубинского. Ну и тем более – какой смысл кубинского посла уговаривать? Неужто он не знает, что у меня на Кубе с Фиделем и с Раулем полный порядок? Было бы иначе – не возили б меня по яхтам да по стрельбищам вплоть до самого отъезда… А с другой стороны, слушать Ландера было очень увлекательно. Белочка у него, что ли? Или невыносимый приступ наполеоновской болезни? Интересно, Бастилию тоже он захватил и снёс? Даже страшно спрашивать, а то вдруг и в этом тоже признается…».

Ландер между тем продолжил:

– В общем, и Лазоревича я тоже заверил, что всё в полном порядке. А то, понимаешь, тут Громыко чем-то недоволен… Пусть Громыко своей внешней политикой занимается, а не в журналистские наши дела лезет.

«О, вот это Остапа несёт», – подумал я. – «Трезвый человек явно так не будет высказываться пренебрежительно о члене Политбюро. Впрочем, надо было сразу сообразить по его блестящим глазкам, что принял он сегодня уже изрядно. Не знаю, какая у него обычная норма, но явно в этот раз он с ней серьёзно переборщил. И в целом похоже из-за алкоголя уже и мания величия появляется потихоньку… Капец просто…».

– Да, теперь следующий важный вопрос, – всё же сосредоточился Ландер после потоков самовосхваления и демонстрации того, какой он крутой. – Что я тебя вызвал‑то? Готова статья уже по интервью с Фиделем? Принёс с собой? Надеюсь, что да, а то я кубинскому послу пообещал, что ты как приедешь, мы сразу же её тиснем. Только, учитывая, сколько я во всё это дело усилий вложил, я думаю, ты согласишься, что будет справедливо, если она будет за нашим с тобой совместным авторством.

«О‑о, вот он и ответ на все мои размышления по поводу того, готовить ли статью на основе той беседы с Фиделем Кастро… И шикарный ответ, надо сказать. Не знаю, чего добивается Ландер, предложив поставить его фамилию тоже под этим интервью? Может, и в самом деле решился бросить вызов Громыко? Может, с кубинским послом задружившись, и сам себя уверил в своей исключительной роли по поводу умиротворения МИД? М-да. Боюсь, скоро у «Труда» будет новый главный редактор, и мои кубинские приключения будут абсолютно ни причем…».

Ну, лично для меня это прекрасный выход из той проблемы, что у меня возникла по поводу этой публикации. Печатать интервью под своей фамилией, чтобы порадовать Фиделя, – это шанс разозлить Громыко. Но в предложении Ландера всё выглядело для меня идеально: фамилия главного редактора газеты «Труд» перед моей – означает, что публикация санкционирована лично им. И для Громыко это будет ясный сигнал, что непосредственно Ивлев никакого участия в решении о публикации и не принимал. Кто он там? Обычный журналист. Ему сказали – он статью сделал. Так что перед МИД я после появления этой статьи буду в полном шоколаде. Статья точно не будет воспринята, как какая‑то невероятная наглость с моей стороны. Идеальное для меня решение достаточно сложного вопроса… Так что надо соглашаться, да еще и радуясь такому предложению…

– Генрих Маркович, спасибо за доверие. Приятно будет опубликовать статью под совместным авторством. Если вы не возражаете, я всё же её немножко доработаю и завтра, прямо с утра, лично вам её сюда и привезу. Или всё же Вере Ганиной её отдать?

– Нет, зачем Вере? К чему нам промежуточные инстанции? Привози прямо ко мне. Также грамотно оформи только, как ты обычно всё делаешь. Твои статьи постоянно на редколлегии хвалят все за то, что с ними никакой дополнительной работы проводить не надо. И, думаю, послезавтра мы её уже издадим на первой странице. Ну всё, Павел, давай до завтра. У меня тут ещё дела.

После этой фразы Ландер непроизвольно скосил глаза на шкаф, стоявший слева от его стола.

«Блин, похоже, что именно там он свои запасы алкоголя хранит», – подумал я. – «Но спивается он, конечно, по полной программе, надо признать. Его бы на самом деле на лечение срочно определить. Налицо уже определённая утеря связи с реальностью. А дальше что будет? Однажды с топором начнёт за секретаршей бегать?»

Но одно дело – думать о таком, другое дело – предложить это сейчас главному редактору.

«Нет, после такого моя статья по беседе с Фиделем конечно выйдет. Но вряд ли под ней останется моя фамилия… А следующих моих статей точно уже в «Труде» не будет. Очень редко когда алкоголик понимает, что ему действительно пора лечиться. В этом всё коварство этой болезни. Так что даже заикаться об этом в разговоре с Ландером я не собираюсь. Можно подумать, у него начальства нет, которое не получает сигналы о том, что главный редактор благополучно спивается. Чтоб не нашлось доброго человека, который не подал бы им сигнал… Ни в жизни не поверю. Значит, их сложившаяся ситуация полностью устраивает. Ну, алкоголик, и что? Главное, что не диссидент, видимо».

Сразу после Ландера пошёл к Вере. В том же магазине, где Ландеру я рома кубинского приобрёл, для неё целый рулет в кондитерском отделе купил. Решил немножко разыграть её. Вошёл с достаточно мрачной мордой, словно на похоронах, грустно поздоровался с ней, достал этот самый рулет. Он такое впечатление, примерно с килограмм весил.