— Что ты несешь. — Вздохнул я. — Ну какая мука в жилах? Колобок. Ты появился из воображлятора, тебя никогда не пекли, в тебе нет ни грамма настоящей муки, у тебя скорее всего даже бабки с дедом никогда не было.
— Не было! — Согласился колобок. — Но уважение к пожилым людям у меня в крови, как и страх перед лисами, это канон.
— Ну так и какого черта? Ты выпечка способная оживлять тесто! — Я пристально посмотрел ему в глаза. — А теперь давай подумаем, на сколько распространяются твои силы? На километр? На десять, и что случается с тем тестом, которое ты отпускаешь на волю? Думаешь оно катится по дорожке и поет веселые песенки? Я думаю, что оно становится обычным тестом удалившись от тебя на определенное расстояние, и что ты думаешь с ним происходит дальше? Оно оказывается в сточной канаве, или в помойке, такой судьбы ты ему желаешь? Вместо того, чтобы исполнить свое предназначение, превратиться в хлеб и насытить людей, это тесто окажется в помойке и все по твоей вине, такой свободы ты желаешь собратьям? — Я замолчал, повторно прокручивая в мозгу тот бред, что нес только что, звучит вроде убедительно.
— Ого… — Колобок потупил взгляд. — Какая несусветная, но вдохновенная бредятина, тебе вообще, как такое в голову пришло?
— Не больший бред, чем идея давать свободу тесту. — Парировал я.
— Согласен. — Хмыкнул колобок. — Ладно, признаю, был не прав, и все что я делал, было от скуки, готов понести наказание. Можешь заковать меня в наручники.
— Нет ручек, нет наручников. — Рассмеялся я, вспомнив старый анекдот. — Что с тестом делать? Ты его все по полу извозил, Институту и так придётся возмещать неделю простоя пекарни.
— Да верну я все на место. — Надулся колобок. — Лучше скажи, что теперь со мной? Обратно в Институт?
— Не сегодня. — Отмахнулся я. — Поздно уже, мне бы до дома добраться и спать лечь, завтра встретимся и решим, что с тобой делать, заодно извинишься перед владельцем пекарни.
— Это обязательно? — С мольбой в глазах уставился на меня чумазый шар.
— Обязательно. — Я был непреклонен. — Надо нести ответственность за свои поступки.
Я подошёл к двери в подсобку и стукнул в нее, через какое-то время, оттуда показались заспанные волк с Емелей.
— О! Волк! — Обрадовался колобок. — Хочешь меня съесть? — Это он что, таким образом пытается отмазаться от извинений.
— Колобок! — С тоской протянул волк. — Мы об этом миллион раз говорили, ты черствый и без начинки, я тебя не хочу.
— Хаха! — Усмехнулся Емеля. — Шеф, Варька про Вас то же самое говорит!
— Что я без начинки? — Удивился я.
— Не, она говорит, что Вы пустой и не интересный, что, по сути, то же самое, а в остальном слово в слово. — Эх Варька, припомню я ей эти слова. — Так значит всему виной колобок? Он воровал тесто?
— Не воровал. — Усмехнулся я. — Он отпускал его на волю!
— В смысле? — Не понял Емеля. — Колобок. — Он повернулся к шару. — Ты совсем сдурел от безделья и скуки? Какое к чертям, «свободу тесту»? — Колобок смущенно опустил глаза.
— Ладно. — Махнул я рукой. — Вы, как хотите, а я домой, ночь на дворе, дела с пекарем уладим завтра, постараюсь ему компенсацию от Института выбить за простой ну и извинения, и от нашего героя, и от нас.
— А от нас то почему? — Возмутился волк. — Мы его бизнес спасли.
— От нас, потому что мы представляем Институт, а он косвенно виновен в произошедшем, надо лучше следить за своими исчадьями! — С этими словами я удалился из пекарни, залез в машину и направился домой.
Я сверился с часами стоя на пороге Варькиной квартиры, три утра, восхитительно. Сначала я позвонил трижды потом принялся стучать. Потребовалось десять минут, прежде чем мне открыли, девушка подняла на меня сонный взгляд и плотнее закуталась в длинный и уютный махровый халат.
— Дим! Ну что? — В ее голосе была тоска и мука.
— Ты просила, чтобы я рассказал тебе о своих приключениях этой ночью, как только вернусь. — Радостно сообщил я ей.
— Идиот! — Заключила она, а потом ее осенило. — Погоди! Ты на стимуляторах?
— Ага! — Я радостно закивал.
— Отлично. — Потерла руки девушка. — Принял скорее всего часа четыре назад да? — Я снова кивнул. — Отлично! А знаешь, что это значит? — На этот раз я отрицательно помотал головой. — А значит это, что через пару часов ты вырубишься, а если тебя разбудить, не дав организму восстановиться, то весь следующий день, ты будешь чувствовать себя как старая жирная жаба, попавшая в миксер! Понимаешь, о чем я?
— Нет!
— Это значит, что я приду к тебе утром и с удовольствием выслушаю твою историю! — Она захлопнула дверь перед моим носом, и изнутри ее квартиры раздался зловещий смех.
Черт похоже я недооценил девчонку, не стоило ее вот так будить.
Глава 11
— Дим! А что дальше? — Я взвыл и попытался выхватить из Варькиных рук кружку с кофе, но та ловко увернулась, соскочив с мое кровати и при этом умудрившись не пролить ни капли ароматного дымящегося напитка.
Как она и обещала, заявилась моя коллега ко мне с самого утра, дав поспать от силы часа три, что при учете отката зелья бодрости, было крайне мало и теперь я лежал в кровати и чувствовал себя предельно отвратительно. Нет, точно надо в институте уточнить, нет ли таких замков, которые разрыв трава, шедшая у нас по штату, не открывала бы, а то ходят тут всякие по утрам, спать мешают.
— Варь! Ну нельзя же так. — Взмолился я.
— А в три утра ко мне являться можно? — Она уселась на краешек кровати и все же смилостивилась, отдала кружку с кофе, я сделал глоток и поморщившись вернул, она пила кофе без сахара, я же считал, что это жуткая горькая жижа. — Я ведь так и представила, как ты радовался, ну поговорив со мной по телефону, думал, поймаю ее на слове, разбужу, как мне будет весело. — Я промолчал, все было именно так, коллега уже довольно хорошо меня изучила. — Ну так вот тебе ответочка! Рассказывай давай! — Я в очередной раз моргнув, попытался схитрить и не открывать глаз, но эта стервоза принялась меня щекотать, я начал дергаться, пытаться ее скинуть и в какой-то момент я оказался на ней прижимая своим телом к кровати и наши лица были очень-очень близко друг к другу. Нет уж, подумал я в этот момент, хватит с меня подобных отношений с Василисой, все эти обжимания, прикосновения без продолжения, страстные поцелуи… Варька видима была того же мнения, потому что в этот момент я получил болезненный пинок в бедро и полетел кувырком с кровати.
— Ой прости! — Она кинулась ко мне через секунду, после того как я приземлился на пол. — Я не хотела, в смысле я хотела тебя просто скинуть, но это инстинкты… Ты же сам…
— Что я сам? — С кряхтеньем поднимаясь с пола, я снова забрался на кровать и устроился под одеяло. — Я сам проснулся в шесть утра, сам начал себя щекотать, а потом сам упал на пол.
— Но мне показалось, что ты сейчас снова ко мне целоваться полезешь. — Покраснела от смущения Варька.
— Больно надо. — Я поплотнее закутался в одеяло и отвернулся от коллеги.
— Дим! Ну Дим. — Она перелезла через меня устроилась рядом и внезапно чмокнула меня в нос. — Я правда не хотела.
— Я понял, что ты не хотела. — Мы лежали, практически соприкасаясь кончиками носов. — Если бы ты хотела, то мы уже занимались разными непотребствами, но вероятнее всего, я бы на тебе уснул.
— Ой да, конечно. — Она залезла ко мне под одеяло и прижавшись всем телом, облаченным в толстенный махровый халат, обняла. — Не такой уж сильный откат после зелья бодрости. Дим! Ну Дим! Ну расскажи, чего там?
И я принялся монотонно вещать про события прошлой ночи.
— Да он что, совсем мозгом зачерствел? — Вырвал меня из дремы возмущенный Варькин крик, оказалось, что я задремал под звук собственного голоса, при этом не прекращая рассказа. — Революционер хренов! Ну и на сколько теперь Институт попал? Деньги! Репутационные потери!
— Да все нормально. — Я потеснее прижал ее к себе, как большого плюшевого медведя. — Денег там не так много, неделя простоя небольшой пекарни, я даже думаю, что владелец нам их мог бы простить, но я настаиваю на выплате, а репутация… Так наоборот. Мы все в белом, сами нашли свой косяк, сами устранили, сами выплатили неустойку… — Я снова задремал, вывалился из сна лишь на мгновение, когда Варвара аккуратно, чтобы не потревожить, выскользнула из моих объятий и ушла на работу.
