Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

Чердынцев вышел из машины и наблюдал за происходящей сценой издалека.

– Жан, а ты не охренел… – начал я, но не закончил, потому что из здоровенного джипа, стоявшего тут же на обочине, выскочил Усы с двумя своими парнями и бросился в мою сторону.

– Слишком большое внимание утомляет, – покачал я головой.

– Краснов! – крикнул Усы. – В машину!

– Только после нас, таракан, – задорно проговорил Князь усатому.

– Всем стоять на месте, – прорычал Усы, и рука его потянулась куда‑то в область внутреннего кармана.

Его подчинённые, как участники соревнования по синхронному плаванию, повторили за боссом движение слаженно и точно.

Ну и цыганская инициативная группа, не знаю, было у них там что‑то или нет, в долгу не осталась.

– Так приходит популярность, – засмеялся я, повернулся и сделал шаг в сторону машины Чердынцева. – Вы тут, ребята, разбирайтесь между собой, а у меня есть дельце небольшое. Сейчас закончу и вернусь.

Но дорогу мне тут же преградили парни Усов.

– Что ж такое происходит, – покачал я головой. – Вам что, всем от меня надо? Поговорите между собой, возможно, у вас найдутся общие интересы.

Честно говоря, если бы пришлось выбирать, с кем вести разговор, с Нико или с Раждайкиным, я бы и не смог определиться, потому что ни та, ни другая встреча не казалась ни приятной, ни безопасной.

Чердынцев, заметив такую движуху рядом со школьным крылечком, уселся обратно в машину и не проявил никаких притязаний на диалог со мной. Хотя из всех трёх сил, представленных на школьном плацдарме, в этот момент я выбрал бы именно его, потому что с ним я собирался встретиться сам.

– И что же вы творите? Похищаете человека средь бела дня прямо от школы. Вот как закричу сейчас, а мои одноклассники вызовут копов и запилят видосы. Вам тогда накидают тумаков по полной программе. А ещё и видео разлетится по всей стране.

Князь покачал головой, ухмыльнулся и тихо добавил, будто подначивая:

– Рот прикрой и помалкивай.

В этот момент подошёл человек, явно претендовавший на роль арбитра в этом небольшом, но довольно экспрессивном споре. Он был коренаст, коротко стриженные волосы непослушно топорщились, верхнюю губу украшали небольшие жидкие усики, а в чуть раскосых, глубоко посаженных глазах читалось явное пренебрежение.

Это был Раждайкин. Он бодро прошагал к нам, прошёл между своими приспешниками и, вытянув из кармана красную книжицу, сунул мне в лицо.

– Краснов, Сергей Иванович, следуйте за мной, – сказал Раждайкин.

– Серьёзно? – покачал я головой. – А с какого перепугу и на основании чего? Дяденька, ты кто такой вообще?

– Перепуг, – с нажимом и с наездом ответил Раждайкин, – будет у тебя, сынок. После того, как я тебе задам вопросы, касающиеся убийства гражданина Нгуенга. Я хочу знать, как, за что и почему ты его убил. Ясно?

– Я даже не понял, что означает это слово после «гражданина», – хмыкнул я, а Раждайкин кивнул, будто другого ответа и не ждал.

Ему всё было ясно.

– У вас, дяденька, похоже, крыша протекла малость, а? – поинтересовался я.

– В машину его, – бросил он ни к кому не обращаясь, и люди усатого тотчас накинулись на меня.

Князь, кажется, потерял способность держать челюсть в закрытом состоянии. Он со своими мобстерами отступил назад, а я, в сопровождении чоповцев усатого, прошёл к большому красивому внедорожнику и забрался на заднее сиденье. Машин было две, одинаковые, чёрные, дорогие.

На этот раз мы снова двинулись в сторону промышленной окраины города туда, где, судя по всему, состоялась моя первая встреча с Усами. Похоже, сегодняшнее мероприятие, как и первая наша встреча, также не носило официального характера.

– Зачем, – поинтересовался я, сидя между двумя крепкими амбалами, – зачем, товарищ Раждайкин, нам переться неизвестно куда, если можно поговорить в машине? Время стоит дорого. А у меня его вообще нет.

– В машине поговорить было бы можно, – не поворачивая головы, сказал он равнодушно, – но надолго тебя здесь не запрёшь, верно? А на складе это сделать куда как проще. У Вадима Андреевича есть много чего хорошего. Имеется, к примеру, отличная морозильная камера, очень даже вместительная. Тело, в случае чего, может храниться там долго. Всю зиму пролежит, а по весне его останется только сунуть в сугроб и ждать, пока кто‑нибудь найдёт подснежник.

Я молча слушал, глядя в окно на тревожный пейзаж промзоны, на серую осень и на ряды ангаров. А в голове ворочались мысли, складывались комбинации и просчитывались варианты.

– Чего вы от меня хотите и что вам надо? – спросил я.

– Приедем, узнаешь, – ответил Раждайкин.

Магазины, выставочные залы и торговые центры, устроенные в бывших фабричных корпусах, остались позади. Мы ехали дальше, туда, где промышленные предприятия продолжали работать и выглядели вполне современно. Мимо проплывали склады, небольшие заводики и отдельные цеха. Наконец машина свернула к ржавым воротам без всяких опознавательных знаков. За ними виднелись старые строения из крупных железобетонных блоков, оставшиеся ещё с советских времён. Водитель посигналил, ворота начали открываться.

Мы проехали между двумя административными зданиями и подъехали к большому ангару. Территория оказалась довольно просторной, здесь имелась своя котельная, гаражи и другие постройки поменьше.

Меня завели в ангар, провели по коридору, и мы оказались в достаточно большой, но пустой комнате. Посреди находился теннисный стол. В углу – стол поменьше, обеденный. Он был накрыт, клеёнкой, и на нём стояли электрическая плитка и чайник. Стены были окрашены серо‑голубой масляной краской.

– Проходи, будь как дома, – сказал Раждайкин. – Два стула туда поставьте.

Один из людей усатого быстро подбежал к столику, подхватил два обычных деревянных стула и поставил их друг напротив друга рядом с Раждайкиным. Тот убрал руки за спину и подождал, пока его подчинённые выйдут из комнаты.

– Садись, – коротко сказал он и уселся сам.

Я пожал плечами и сел.

– В ногах правды нет, – добавил он.

– Как видишь, глаза тебе завязывать не стали, – сухо отметил Раждайкин. – Понимаешь, что это значит?

– Понятия не имею, гражданин начальник, – ответил я, хотя, разумеется, кое‑какие мысли на этот счёт у меня уже появились, пока мы ехали.

– Это значит, – сказал майор, откидываясь на спинку стула, – что все достаточно серьёзно и что выпускать тебя с территории мы будем только если договоримся. Доступно объясняю?

– Более‑менее, – кивнул я.

– А если мы не будем уверены в том, что твои последующие действия будут правильными, – добавил Раждайкин, – значит, мы тебя отсюда и не выпустим. Есть здесь подходящее подвальное помещение. Хочешь посмотреть?

– Не очень, – ответил я, не покривив душой.

– Хорошо. Итак, гражданин Нгуен, называемый товарищами Харитоном, погиб при невыясненных обстоятельствах. Впрочем, тайна его гибели является тайной не для всех, не правда ли? Например, для меня она вполне ясна, а обстоятельства его гибели вполне понятны. Ничего особо загадочного в них нет. Думаю, что и ты примерно представляешь, что произошло с этим так называемым Харитоном.

Я молча смотрел и ничего не говорил.

– Впрочем, учитывая твой юный возраст, – продолжил он, – и потрясающую способность ввязываться туда, куда ввязываться явно не нужно, с мозгами у тебя имеются определённые проблемы. Об этом говорит и твоя медицинская карта, и вообще беглый анализ твоего поведения за последние пару лет. Я не слишком сложно говорю? А то, учитывая твою успеваемость, можно усомниться, что ты в состоянии всё это понять. Если что, я могу говорить проще.

– Говорите проще, пожалуйста, – кивнул я. – И люди к вам потянутся.

– Хочешь значит тупым прикинуться да? – поморщился он.

Его чёрные усики забавно торчали, но мне было не до смеха. Он выглядел серьёзно и даже опасно, как человек, который движется к цели, невзирая ни на какие преграды, ни физические, ни моральные, ни тем более, связанные с законом.