Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

– Ладно, иди обедать, полицейский философ, – невесело усмехнулась она. – Одна надежда, что сейчас наиграешься и после школы что‑то другое выберешь. Я бы, конечно, хотела, чтобы ты врачом стал. Мне кажется, у тебя бы отлично получалось. У тебя сердце золотое… Иди, всё на столе уже…

– Ага, сейчас, – ответил я.

Я зашёл в свою комнату. Ангелина не выходила у меня из головы. Я открыл ноутбук и набрал в поиске: «нащокин депутат».

Появилась фотография, даже несколько, и куча публикаций в прессе, информационных заметок, упоминаний. Нащокин Евгений Андреевич…

Биография его была стандартной и никакого интереса не вызывала. Депутатских инициатив за ним не числилось. Был он самовыдвиженцем, шёл по партийным спискам какой‑то небольшой никому не интересной партии. А, вот… ага… был спонсором партии на пред‑ предыдущих выборах, а теперь уже второй срок носил гордое имя депутата.

М‑да…Ничем особенным примечателен он не был. В криминальные хроники не попадал, вёл себя тихо и незаметно. Я перешёл к разделу фотографий. Скромный, аккуратный, подтянутый, стройный. Фотографии были разные – на заседании думы, на обсуждении законопроекта, на открытии монумента, в библиотеке.

А вот редкая фотография в кругу семьи. Внизу под ней открылось ещё несколько снимков. Я начал их просматривать. Молодой Нащокин, Нащокин постарше, Нащокин в наши дни. И вот – на одной фотографии появилась Ангелина. Точно, она…

Фотография, похоже, была сделана пару лет назад. Ну что сказать, хорошенькая девочка, симпатичная. Какое‑то застолье в ресторане… А это… Я замер.

А это что за… Что за…

Я приблизил фотографию, но изображение размылось, и понять, кто там был изображён, стало ещё сложнее. Снова отдалил и пристально уставился на экран.

Сходство, безусловно, было. Но сказать, что сходство было стопроцентным, я бы не отважился. Сердце забилось. Сделалось горячим. И даже мышь, которая давеча была утоплена в адреналине, снова очнулась и пару раз царапнула своим острым коготком где‑то под ложечкой.

Я перелистал все фотографии от начала и до конца и даже сообразил, как искать по изображению. Но больше ничего не нашёл. Ничегошеньки. Вообще ничего. Я закрыл ноутбук и выскочил в прихожую.

– Серёжа, ты куда это?

– А? Да сейчас, мам, мне тут надо сбегать в библиотеку. Я махом…

– Ой, не ври мне, не в библиотеку, – замахала на меня руками мама. – Давай быстро обедать. Книжный червь тут выискался.

Пришлось потратить время на обед. Я проглотил суп, котлеты, картофельное пюре и салат из свежих помидоров, даже не почувствовав вкуса. Заглатывал нежёваное. Раз, два, три.

– Ты что, уже съел? – изумилась мама, войдя на кухню. – Или выбросил?

– Да ты что, куда бы я выбросил? Съел, конечно. Очень вкусно. Обалденно, мам, правда. Спасибо. Но мне надо сбегать в одно место.

– Куда? В какое место? Тебе надо уроки учить!

– Да‑да, я успею. Я уже в школе кое‑что подчитал. Мне сейчас как раз для уроков нужно собрать материал.

– Какой материал? Все материалы уже давно в интернете. Что ты мне голову морочишь?

Она ещё что‑то говорила, но я уже выскочил на лестничную площадку и, перескакивая через несколько ступеней, понёсся вниз, на ходу доставая телефон, чтобы сделать звонок и не бежать впустую.

Впрочем, абонент мог и не ответить. Я хотел срочно переговорить с Сергеем Сергеевичем. Срочно, просто немедленно. Вылетел из подъезда, рванул направо из двора и… И тут же остановился, как вкопанный.

Я увидел автомобиль Усов… Водитель остановился перед шлагбаумом, закрывавшим въезд во двор и протянул руку к кнопке переговорного устройства, чтобы поговорить с диспетчером. А на переднем сиденьи сидел Раждайкин

Сзади подъехала другая машина и посигналила. А перед шлагбаумом шла грустная бледная женщина с детской коляской, толкая её с видимым усилием.

Раждайкин смотрел прямо на меня. Наши взгляды пересеклись. Машина сзади загудела опять, на этот раз протяжно, заунывно и долго. А на лице Раждайкина появилось подобие улыбки… Он поднял руку и сложил пальцы в подобие пистолета. Направил на меня и сделал два воображаемых выстрела. Пиф‑паф…

Я резко развернулся и ломанулся по диагонали, мимо котлована, мимо стройки, к другому выходу из двора. Оглянулся и увидел, что машина Раждайкина сдаёт назад и, вероятно, они хотят перехватить меня на другой стороне. Но у меня было преимущество, потому что им нужно было объехать весь двор, чтобы заскочить с другой стороны, а на это ушло бы две‑три минуты. К тому же там ещё стоял тот торопыга и жал на клаксон.

Поэтому я, не останавливаясь, дунул вперёд и выскочил на улицу. Дальше я побежал вдоль дороги, пытаясь на ходу поймать попутку.

Увидев медицинскую «буханку», я буквально выпрыгнул ей навстречу.

– Ты чё, с ума сошёл? – закричал водитель, открыв окно.

– Подвезите! – попросил я, вытаскивая из кармана деньги.

– Куда тебе?

Я назвал торговый центр, находящийся в той стороне, куда ехала машина.

– Девушка ждёт. Опаздываю! Спасите!

– Сумасшедший! Запрыгивай.

Я оббежал машину, открыл дверь и в тот самый момент заметил тачку Раждайкина, выруливающую на дорогу. Они тоже должны были меня увидеть. По крайней мере, я постарался, чтоб увидели.

– Поехали, поехали, пока зелёный! – поторопил я водилу, и он рванул с места, успев проскочить светофор и повернуть направо.

Сзади раздался визг тормозов. Я обернулся и посмотрел в окно. Раждайкин остался на перекрёстке, едва не врубившись в проходящую машину.

– А как хорошо, что я вас поймал, – сказал я и отсчитал четыре сотни. – Держите.

В машине пахло бензином и карболкой. Она подпрыгивала на каждой кочке и рычала, как зверь. Мы снова проскочили на зелёный и рванули по Советскому. Через пару минут тачка Раждайкина замаячила сзади. Буханка свернула налево на Кузнецкий.

– Здесь! – крикнул я. – Да, да, да, вот прямо здесь. Нет, дальше везти не надо, я выскакиваю. Спасибо большое.

Он притормозил на светофоре, я выпрыгнул и забежал в салон сотовой связи. «Буханка» тут же тронулась и рванула дальше. Водитель сказал, что ехал на Предзаводской, что было хорошо, потому что он уводил Раждайкина подальше от дома и оставлял мне больше времени на то, чтобы что‑то предпринять.

Я встал у окна, наблюдая, что произойдёт дальше. Вскоре мимо пронеслась тачка Раждайкина. Дождавшись, когда она скроется из виду, я вышел и поспешил в сторону дома.

Сергей Сергеевич откладывался. Нужно было придумать, куда спрятать маму. Путёвку в санаторий сейчас никто не выпишет, значит, надо было изобретать что‑то другое. Я двигал домой, прокручивая всевозможные идеи – к Юле, к кому‑то ещё, увезти её к Сергееву или, может быть в дом Розы… Можно было попробовать обратиться к Чердынцеву…

Я добежал до дома чуть больше чем за десять минут. Забежал во двор со стороны стройки и, уже традиционно плутая по кустам, приблизился к подъезду. Несколько минут понаблюдал из укрытия и никого не увидел. Всё было тихо и спокойно. Раждайкина на горизонте не было.

Дверь открылась. Из неё вышел Соломка. Я выскочил из своего укрытия и подбежал к нему.

– Здорово, дядя Лёня.

– Здорово, Серёжка, – кивнул он. – Ну как, житуха? Я за хатой следил, как ты просил. Никто, ничего.

– Да, я понял, понял. Ты ж мне сообщил бы.

– Естественно.

– Хорошо. Ну, дядь Лёнь, просьба остаётся в силе. Если что увидишь, если что услышишь – дай мне знать. На‑ка вот тебе, на вкусняшки. Маленький гостинчик.

– Да не надо, не надо! – спрятал он руки за спину.

Я засунул ему в карман две американские сотни.

– Только ты уж сам поменяй. В «Сбере» вроде без комиссии.

Он бережно достал баксы, осмотрел их, свернул и убрал обратно в карман.

– Благодарствую, раз такая настойчивость, – сказал он. – Если что, сразу тебе брякну. Если кто подозрительный или кто будет тебя спрашивать. Ну, если увижу, конечно. Я ж не всё время здесь сижу.