Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

В это время пикнул секретный телефон, не общий, а тот самый, секретный‑секретный. Сегодня у меня уже было три аппарата, в которых можно было легко запутаться. Сообщение было снова от Вити. Он повторил вопрос, действительно ли в силе моё предложение и написал, что готов обсуждать. Наживку он заглотил.

На этот раз я написал ответ. Мол, материалы будут, но нужны бабки. Объявил ему сорок тысяч рублей. Про деньги написал не потому, что хотел заработать, а потому, что отдай я бумаги бесплатно, это могло бы выглядеть подозрительно. Сумма для эксклюзива относительно небольшая, но формальные признаки были соблюдены.

Витя ответил не сразу, минут через пять.

ОК. Если бумаги будут в порядке, заплачу сорок.

Я вышел из квартиры и зашёл к соседу по площадке. Скользнул в его квартиру, достал из тайника папку с материалами, сфотографировал и отправил Вите.

После этого я вернулся домой и позвонил Кукуше.

– О, племяш, здорово, – обрадовался он. – А я как раз тебя набирать собирался.

– Супер, – ответил я. – Совпали, значит. Рассказывай.

– Да вот, Матвеич пришёл.

– Чего хочет?

– Хочет? – хмыкнул Кукуша. – Сам знаешь, чего он хочет.

– Чтобы не было бедных?

– Во‑во, – заржал Кукуша, – типа того. Чтоб бедные были, но не он.

– Понимаю.

– С тобой хочет перетереть. Ты как, сможешь с ним пересечься?

– Смогу. Если время есть, пусть подождёт. Я минут через двадцать подрулю. Спроси у него.

– О, добро, – ответил Кукуша. – Матвеич, двадцать минут ждёшь?

– Жду, жду, – донеслось издалека.

– Слыхал?

– Да, скоро буду, – сказал я и отключился.

– Серёж, опять что ли уходишь? – заволновалась мама, услышав, что я собираюсь.

– Ну ты же видела, – засмеялся я, – облУВД подтвердило, что я хороший мальчик и что всё у меня нормально, так что не беспокойся. Я уйду, но недолго. Встречусь с ребятами. Обсудим контрольную по алгебре.

Я зашёл в спальню. Мама лежала на кровати поверх покрывала.

– Мам, скажи мне, пожалуйста, этот Альберт Маратович спрашивал про какие‑то мои дела в плане помощи полиции?

– Нет, ничего конкретного, – ответила она.

– Точно? А о чём именно вы говорили?

– Ничего такого не обсуждали. Он ни о чём не расспрашивал. Сказал, что хочет от лица МВД поблагодарить тебя за содействие, я ответила, что слава богу, а то я волновалась, потому что все эти наркотики такая гадость, и хорошо, что их станет меньше…

Блин, наркотики… надо срочно было предупредить Петю.

– Ну хорошо… Ты ни с кем это не обсуждай. Потому что даже в полиции отделы разные и посторонним знать лишнее не полагается. И про повестку тоже никому, ладно?

– Да что ты, Серёж, я не понимаю что ли…

Я зашёл к себе и позвонил Романову.

– Пётр Алексеевич, здрасьте.

– Здорово, как дела?

– Живём. Только вот переговорить надо.

– Серёга, сейчас нет возможности, давай завтра или послезавтра. Тут у меня просто дурдом. Мы сейчас… Короче, кочевым народом вплотную занимаемся. Так что ты там, пожалуйста, день‑два никуда не суйся и с друганом своим княжеского рода не тусуйся, и вообще в стороне держись… Понял меня?

– Ох, ну спасибо, что предупредили, – усмехнулся я. – А если бы не позвонил?

– Ладно, Серый, не капай мне на мозги. Говорю же, зашиваюсь.

– Ясно, ясно. Пётр Алексеевич, я просто хочу напомнить, чтобы моё имя случайно нигде не всплыло, в кабинете большого начальника, например.

– У нас же с тобой уговор, не переживай. У меня всё чётко.

– Я понял, Пётр Алексеич. Просто сейчас может вдруг возникнуть конкретный вопрос по моей персоне.

– Пока ничего такого не было, всё спокойно, – ответил он. – Но я буду на стрёме. Если что, сразу дам знать… Да иду, иду! Всё, Серёга, я побежал, меня тут уже дёргают.

Он побежал, и я побежал, оделся и пошёл в баню. Было бы время, зашёл бы в парную и смыл с себя все эти заботы, вышел бы как новый человек, выпил бы ситро или квасу и полетел бы учить физику и математику, будь она неладна.

– Здорово, орлы, – кивнул я, входя в бар.

– О, племяш пришёл, – радостно улыбнулся Кукуша. – Здорово! Как дела?

– Отлично, – бодро ответил я. – Как сам?

– Клиентов много, все попёрлись смывать грязь сегодня, – усмехнулся он.

– Здорово, Матвеич! Как оно, ничего?

Сейчас, кроме нас, в баре не было никого, поэтому говорить можно было относительно свободно.

– Справляюсь, – кивнул он.

Матвеич сидел с постным лицом, и по его физиономии нельзя было понять, доволен он или раздражён, зол или благодушен.

– Как там, наши дела? – спросил он, прищурившись.

– Наши дела ещё не закончены, – ответил я. – Так что, дядя Матвеич, сидим тихо, не дёргаемся, не отсвечиваем.

– У цыган сейчас полный шухер, – прищурился он, – мечутся, выясняют, где бабки и кто их сдал.

– А кто их сдал‑то? – пожал я плечами. – Наверное, кто‑то от Афганца. Хер их поймёшь, у них там свои тёрки. К нам какие вопросы?

– Какие⁈ – вскинулся он. – А кто выступал гарантом? Не ты! Я выступал! С кого будут спрашивать? С меня!

– Ты гарантировал что? – спросил я. – Что во время сделки стороны друг друга не нахерят? Правильно? Так всё было по чесноку. К тебе какие претензии? Ты сидишь скучный, лавэ не получил, как и все. Едва ноги унёс. Не сам по себе а с племянником барона. Всё ровно, Матвеич, не кипишуй.

– Они всех трясут, – пасмурно бросил он. – Доберутся и до меня, чую. Я рискую больше вас всех!

– Не доберутся. Тебе предъявить нечего.

Он помолчал, буравя меня взглядом, а потом с вызовом спросил:

– Где бабосы за мой риск?

– Это ж крипта, – пожал я плечами. – Это тебе не в банк сходить. Человечек обналичит, принесёт, тогда и попилим, как договаривались. Мы ждём, и ты жди. Главное, не кипишуй, дядя Матвеич. Ты же стреляный воробей, знаешь, суета только при ловле блох допускается.

– Я‑то стреляный, – недовольно рыкнул он. – Поэтому знаю, как порой кореша своего братана кинуть могут.

– Харэ, Матвеич, – вмешался Кукуша. – Если предъявить желаешь, давай, предъявляй.

Тот поджал губы. Промолчал. Мы все помолчали какое‑то время.

– Жаль товар там остался, – нарушил тишину Матвеич.

– Ты что, хотел барыжить начать? – удивился я.

– А герыч, по ходу фуфлыжный был, – прищурился он. – Тот нарик, эксперт Афганца, загнулся.

– Во‑первых, он нарик, – пожал я плечами. – И то, что он загнётся – вопрос времени. А, во‑вторых, чистота была выше нормы, он переборщил, видать. Дурачок, обдолбанный.

Он посмотрел на меня с подозрением.

Матвеич! – рыкнул Кукуша. – Мы с тобой что делали? Честную сделку. Всё. Какие вопросы? Вопросов нет. И не вздумай с кем‑нибудь обсуждать эту херню, в натуре! Разговоры – только рот откроешь, они уже разлетятся, и ты не поймаешь. Ни словечко, ни полсловечка.

– Ладно, Кукуша, – включил заднюю Матвеич. – Чё завёлся. Я же чисто так, чтоб недопонимания не было.

– Матвеич, ещё дело, – кивнул я. – Нужно встретиться с одним кентом, показать бумажки и срубить сорокет по‑лёгкому. Интересует?

– Да, – без раздумий ответил он.

– Хорошо.

Рассиживаться я не стал. Быстро объяснил, что к чему и сразу пошёл дальше. Меня мучил вопрос, ответ на который я надеялся получить у Сергеева.

На телефонные звонки он не отвечал, и, подойдя к подъезду, я начал трезвонить в домофон. Трезвонил, трезвонил, трезвонил и уже собрался плюнуть и возвращаться домой, но вдруг гудки оборвались, и послышался хриплый голос.

– Кто там такой настойчивый?

– Сергей Сергеевич, это я, – сказал я и поднёс к объективу пузырёк, прихваченный в баре у Кукуши.

– Нет, ты гонишь, – засмеялся голос. – Сергей Сергеевич, это я.

В ту же секунду щёлкнул замок. Я прошёл к лифту и поднялся на его этаж.

– Заходи, гость дорогой, – проговорил Сергеев. – Я тебя заждался. Жратвы правда нет.

– Да вот я шаурму принёс. Знаю, что у вас никогда жратвы не бывает.