Я – борец! 2 Назад в СССР (СИ) - Гудвин Макс

Котёнок ощущал, что с ним возятся. Он не кричал больше — видимо, кончились силы, или он их берёг для ещё большего испытания. И лапу за лапой, аккуратно, виток за витком я освобождал животного-мученика из его алюминиевой тюрьмы.

Наконец ослабший котик лёг в тёплые ладони Ани.

— Бедненький! — прошептала она и коснулась его головы пальцами, и тот заурчал, зажмурив глаза.

А я лишь покачал головой, улыбнувшись, уже зная, что будет дальше…

Глава 8

Общажный Шерлок

— Его нельзя оставлять тут, он же погибнет! — произнесла Аня, гладя котёнка.

Логика против эмоций. С одной стороны, Аня права, а с другой — куда его? В общажную комнату? Как скоро об этом узнает комендант? После первого же «мяу»! Мало того, уход за котом — дело серьёзное, а судя по состоянию ботанического уголка, к этому никто тут не готов. Формально правила общежития животных не запрещали, но надо договариваться с комендантом, а она часто сразу же встаёт на негативную сторону вопроса.

Кроме того, организация и обслуживание отхожего места животного, кастрация, чистка одежды от шерсти… С другой стороны, без кота и жизнь не та. Надо будет у Армена уточнить, как тут всё устроено. Вряд ли я, как в 2025-ом, найду чисто ветклинику — скорее всего, они все подчинены совхозам и фабрикам, а ветеринары к домашним животным вообще не будут знать, с какой стороны подходить. Хотя я могу ошибаться.

— Готова к шерсти на платьях и туалет для него каждый день чистить? — спросил я Аню.

— Я его в деревню к маме отвезу, там мышей будет ловить. Надо до выходных подождать только.

— Ладно, что с тобой делать. Пошли. — Приобнял я Аню, и мы двинулись обратно.

По пути до общаги котейка ожил и начал выпускать когти, причиняя Анне лёгкий дискомфорт. Подойдя к окну Армена, мне пришлось кидать камушек. Предприниматель уже заметил нас и спустил лестницу.

Я взял котёнка на грудь и полез наверх. Когда мы поднялись, я отдал его Ане, сказав, чтобы шла в комнату, куда я тоже скоро приду.

— Что за тигр, брат⁈ — удивился Армен.

— Это кот, — серьёзно проговорил я.

— Я, брат, вижу, что кот. Комендант тебя за него без хлеба съест.

— Это временно. Кот в деревню к Аниной маме поедет.

— Понял тебя. Желаю удачи спрятать его. Если что, вы его через проходную за пазухой пронесли! — нашёл прикрытие для себя, на случай моего провала, Армен.

— Естественно. Случай… Тут такая хрень — меня кто-то шантажирует с третьего этажа. — И я показал ему записку.

— Кота только сегодня завёл, а уже шантажируют? Быстро это они! — покачал головой «комерсант».

— Кто может так сделать, не знаешь? — спросил я.

— Эх, брат, если бы я знал… — вздохнул Армен и, подойдя к шкафу, вынул оттуда похожую на мою аппликацию.

«Теперь с каждого, кто проходит через твоё окно, будешь платить нам по 3 копейки! Ещё раз обманешь — и такса вырастет до пяти!» — гласила записка, состоящая из вырезанных букв.

— А раньше сколько было? — спросил я.

— Сначала в рот труба шатал эти записки, и ценник вырос до двух копеек. Потом я подумал: «Ну кто знает, да? Сколько через моё окно ходит?» — и вчера пришла эта. Следят что ли за мной.

— Понял тебя. А выселить их будет возможность, если найдём, кто? — спросил я.

— Скомпрометировать, брат, сможем! Так надо найти сначала.

— Найти и перепрятать, — вздохнул я. — Смотри, что мы имеем: у нас есть тот, кто имеет доступ к ключам от комнат, потому что комиксы эти резались у Насти — ну, отличницы нашей.

— Настю знаю, брат. Комиксов не знаю.

— «Весёлые картинки» — журналы у неё резали в её отсутствие. Итак: шантажист с третьего этажа, их двое, и их окна выходят на твою сторону, чтобы наблюдать за твоей комнатой.

— Ты Шерлок Холмс, брат, настоящий! Но это всё равно много подозреваемых. — покачал головой мой собеседник.

— Мы знаем, что это кто-то оставшийся тут, у кого зачёты и экзамены все сданы. — рассуждал я.

— Я было на тебя подумал, если бы ты мне эту записку не показал.

— Почему на меня? — удивился я.

— А у нас отбитых не так много, брат.

— Смешно, — улыбнулся я. — Если найду мерзавцев, с тебя персональный-вход для меня и моей девушки — по 5 копеек.

— Не вопрос, брат! Ты только найди.

— А до скольки и куда они тебя просили деньги приносить? — спросил я.

— Каждую ночь под красную фиалку — вторая в третьем ряду, если сверху считать.

— А если снизу, то вторая во втором? — переспросил я.

— Ты что, брат, не русский? Кто снизу считает?

— У меня по математике отрицательная оценка, — пошутил я.

— Это ничего. Вот Шерлок Холмс вообще в круглую Землю не верил.

— Скоро такая теория трендом будет. Подожди маленько, — ответил я.

— Откуда знаешь, а?

— Предполагаю. — пожал я плечами в знак неуверенности.

Сразу же вспомнилась песня Юрия Лозы про маленький плот и вообще вся движуха с так называемыми плоскоземельщиками. Забавные ребята, уж не знаю, кто запустил этот вброс в общество, но люди на полном серьёзе считают, что земля плоская, космоса не существует, а по небу летают два фонаря — луна и солнце, а то, что вода, когда в слив раковины уходит, закручивается всегда в одну сторону, а на другой стороне планеты, к примеру в Австралии, почему-то в другую, к делу не относится. Гагарин в диком ужасе бы был, когда ему бы сказали: «Мол, Юра, ты не переживай, полетаешь над земным диском, сфотаешь черепаху, слонов! Не переживай, она не вертится, а то бы вода вниз стекла».

Я улыбнулся. Без, как говорит молодёжь, без фриков скучно было бы жить, а для тех, кто в школе не учил физику, мир будет полон магии.

— Армен, а есть тазик и старая газета?

— Есть, дорогой! Пойдём! — и «коммерсант» повёл меня в туалет, где ключом открыл подсобку закрытую на навесной замок и выдал мне эмалированный жёлтый таз с чёрной обводкой, там же вытащил из пачки, связанной верёвкой, стопку газет и пояснил: — Макулатура, брат.

— Что макулатура — это я вижу, ключи у тебя от каморки уборщика откуда? — спросил я.

— Веники, тряпки и даже вёдра, брат! — он приблизился заговорщицки ко мне и произнёс: — Воруют! А макулатуре и подавно ноги приделают! Поэтому и запираю!

— Не, ты не понял, почему у тебя, а не у уборщика ключи?

— Ты чё, брат, я ж и есть уборщик. На первом и втором этажах. Работаю по 2 часа в день, имею свои 45 рублей в месяц плюс бесплатный проездной. — удивился он, словно для меня это должен был быть известный факт.

— Братух, и ты доступ к доске с ключами коменданта имеешь? Да? — спросил я.

— Да, — кивнул он.

— И другие уборщики имеют?

— Ну да.

— А кто на третьем и четвёртом убирает? И где живёт? — уточнил я.

— Караськов Олег с 318-й… Ты думаешь, что он мог?

— Я склонен подозревать всех, а ты подозревал меня, — пошутил я и дополнил: — Он мог, тоже.

— Но у него окна на фасад выходят.

— Зато у Насти с 308-й на тыл, где он, предположительно, караулил тебя, разрезая «Мурзилку» на буквы. Спасибо, я проверю эту версию и спасибо за таз! — поблагодарил я.

— Кстати, зачем тебе таз, брат?

— В Китае пытка была такая: берёшь человека, привязываешь тазом к пузу, туда крысу и нагреваешь таз на костре, и крыса начинает пробираться через тело пытаемого. Ты против?

— Брат, мне для хорошего дела ничего не жалко — ни крыс, ни тазов, ни уборщиков, а если это он, то он давно зря ставку занимает. — выдал он, улыбаясь шутке. На этом и попрощались.

А я пошёл на свой этаж, а точнее на кухню своего этажа. Открыв холодильник, я окинул взглядом продукты, там лежащие: все имели свои бумажки, приклеенные на изоленту, а кое-какие и на клей. Но мой взгляд упал на початый треугольник молока с циферкой 319. Молоко я взял, положил в таз, а сам пошёл к комнате 319 и, положив на бумажку 16 копеек, просунул под дверь. Некогда просить, неловко будить, всё объясню потом. И со всем этим добром пошёл уже к Ане.