Последний Герой. Том 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Дома нет? — предположил я.

— Давно нет, — пожал плечами. — Там в почтовом ящике уже такая стопка бумаг, что скоро крышку сорвёт. Сам понимаешь, люди старой закалки к бумажкам всегда трепетно относились. Значит, давно никого.

— Странно… — пробормотал я, вылезая из машины. — А ну-ка пошли, глянем.

Одним из надёжнейших источников информации всегда были бабушки у подъезда. Бдительные, глазастые, язык, как рация на общем канале. У этого дома тоже нашлись две, не у самого входа, а в обшарпанной беседке под потрескавшимся поликарбонатом. Сидели, щурясь на солнце, спорили с жаром — кажется, про льготы на проезд и новые цены на лекарства. Спор шёл оживлённый, с перекрёстными воспоминаниями о том, как раньше было, и как теперь — «никакого порядка».

— Добрый день, дамы, — приветливо кивнул Грач, подходя ближе.

На нём — льняная рубашка, расстёгнутая почти до солнечного сплетения, откуда выглядывала загорелая грудь. Джигурда, блин, да и только.

— Здрасьте-мордасьте, — хмыкнула одна из бабушек, сдвинув очки на кончик носа и смерив его взглядом. — Опять, небось, пылесосы свои втюхивать будете? Али посуду чудо-германскую?

— Ты что, Петровна? — осадила ее подруга. — Память отшибло? Пылесосники уже лет как пятнадцать не шастают. Это, наверное, за выборы пришли агитировать.

— Не угадали, — улыбнулся я, вступив в переговоры. — Полиция, — и сверкнул корочками, не раскрывая. — Подскажите, в квартире Егоровых кто-нибудь живёт?

— Полиция, значит? — переспросила Петровна, прищурившись, снова поправила очки и уставилась в упор. — Больно молодой. Вот раньше мильцанёр по улице идёт — видно сразу, форма, выправка. А сейчас — тьфу! Али девка, али постовой недоросль, не разберёшь.

— Не бухти, Петровна, — отмахнулась вторая. — Парень-то складный, плечистый. Совсем на девку не похож.

— Так я ж не про него, я про вообще… А что до Егоровых — так нет уже никого.

— А когда будут? — осторожно уточнил я, почувствовав, что контакт установлен.

— Никогда, сынок, — перекрестилась бабка и потупила взгляд. — Отмучилась старая. Всё сыночка своего ждала, Андрюшеньку, всё твердила — «вот придёт из тюрьмы, я блинчиков ему напеку, борща сварю». А он… больше двадцати лет как в застенках помер. Непутёвый был. А она, бедная, до последнего всё ждала.

Ясно. Но вопросы у меня ещё не кончились.

— А квартира? Кто там теперь?

— Да никто. Стоит запертая. Говорят, делить её будут, но родня где-то по заграницам. Вроде как, в Европию уехали, чтоб она провалилась вместе с ихней Америкой. Стервятники, одним словом — всё как всегда.

— Спасибо, дамы, — кивнул я и, уже по-современному, добавил: — Хорошего дня вам.

Почему так сказал, сам не понял. Чуток покоробило даже, чужое это для меня выражение.

— Гляди-ка, вежливый какой, — заохали бабульки почти хором. — Прямо не полицай, а продавец из Эльдарады.

Мы отошли от беседки и вернулись к машине. Грач бросил на меня взгляд, в котором уже блеснула та самая, знакомая с девяностых, озорная искра — запахло авантюрой.

— Ну и что делать будем? — с нарочитым безразличием протянул он, но глаза у него всё поблескивали.

— Вскрывать хату, — не стал я юлить. — Ночью. Подойдём тихо, аккуратно. Отожмём дверь фомкой, обыщем.

— Фомка? Кхе-кхе… А между прочим, перед тобой один из лучших медвежатников. Бывших, конечно. Но сам знаешь — руки помнят.

— А отмычки, инструменты, или что там у тебя — остались? Или теперь только свечи да мантры?

— А как же, — усмехнулся он.

Наклонился, открыл бардачок, достал с виду обычную автомобильную аптечку. Пластиковый бокс с красным крестом. Щёлк — крышка открылась. Внутри аккуратно разложены крючочки, кривой пинцет, какие-то хитрые загогулины с плоским стержнем. Отмычки разных сортов, в общем.

— Всегда с собой, — гордо сказал Грач, будто показывал грамоту за особые заслуги. — Вдруг пригодится.

— Промышляешь? — неодобрительно вскинул я бровь, все-таки я мент, а не разбойник.

— В завязке, сам знаешь… — развел руками Грач. — Но привычка — вторая натура. Эти же инструменты, как мои вторые руки. Как-то спокойнее с ними.

— Пошли, — скомандовал я.

Мы не стали ждать, незаметно для бабулек проскочили в подъезд. Нашли нужную квартиру с обшарпанной железной дверью.

Грач с видом знатока осмотрел замок:

— Да тут механизм «аблой»… Как два Круга об асфальт. Сейчас.

Поковырялся, повозился. Щёлк, щёлк.

— Готово, — улыбнулся он, распахивая дверь. — Помнят руки, помнят…

Мы вошли.

— Тише, — прошептал я, прикрыв дверь.

И тут же взглядом уперся в беспорядок. Не просто бардак — а все буквально вверх дном.

— Твою мать, это что? — удивился Грач, пряча отмычки в карман.

— Будто обыск проводили, да ещё очень топорно и наспех, — отозвался я.

Как вдруг на кухне что-то брякнуло. Громко.

— Там кто-то есть! — крикнул Грач, а я уже рванул на кухню, выдергивая пистолет из-под рубахи.

Глава 7

Я влетел на кухню, готовый ко всему. Но тесное помещение встретило меня пустотой. Окно распахнуто настежь, лёгкая тюлевая занавеска колышется от сквозняка, словно подрагивает от страха. Пахнуло пыльной жарой и листвой.

Первым делом я бросился к окну. У стены стоял стол, облупленный, с затёртой клеёнкой в ромашку — на ней отпечатался грязный след. Нечеткий и смазанный, рисунок подошвы больше похож на мужской кроссовок. И шаг был быстрый, торопливый — след прямо вмазался в край стола, как будто немного проскальзывая.

Высунулся наружу. Второй этаж. Но прямо у стены, впритык, рос старый вяз, ствол мощный, корявый. Ветви густые, и одна из них — самая близкая к окну — со свежесломанным сучком.

— Через окно ушёл! — крикнул я, обернувшись через плечо.

Грач не растерялся — сорвался с места и понёсся на выход. Я не стал ждать. Вскочил на подоконник, нога скользнула по краю, но удержался. Перешагнул через раму, перенёс вес на ветку, которая прогнулась подо мной, но выдержала. Перебрался к стволу, соскользнул вниз и приземлился на землю с приглушённым стуком подошв.

Осмотрелся. Позади дом, впереди ряды гаражей. Слева редкие кусты, справа пустырь. Тишина. Только воробьи встрепенулись в песке.

Куда, блин, он подевался?

Наудачу рванул вправо, петляя между гаражами. Пусто. Оббежал по дуге налево — никого. Ищи ветра в поле…

Ушёл, гад. Чисто. И быстро. Шустрая сволочь! Сжал челюсти, оглянулся ещё раз, выдохнул сквозь зубы.

— Ну что? — подбежал запыхавшийся Грач, хватая ртом воздух. Лоб мокрый, рубаха к животу прилипла, но глаза горят.

— Свинтил наш гость, — я махнул пистолетом, убирая его обратно под рубаху. — Через окно ушёл, как кошка, мать его.

— Кто это был? — насторожился он.

— Тот, кто знал, что мы появимся. Причём знал заранее. И пришёл первым.

— Да как он мог узнать? — Грач щурился, словно от солнца, но это он, скорее, мысли лихорадочно в голове перебирал. — С девяностых Егоров никому не был нужен. Ни слуху, ни духу. А тут, только я тебе рассказал, и сразу такие дела. Ты кому-то ещё говорил?

Тут и думать не нужно было, я ответил сразу.

— Нет, — покачал я головой. — Только просил Шульгина по базе пробить. Без подробностей. Просто имя, год, чтобы по базе дернул. Без объяснений.

— Этот твой Шульгин… — Грач фыркнул. — Врио, говоришь? Мажористый?

— Ну, знаешь… Типаж-то не ментовской. Но мозги, вроде, есть немного. Не без косяков, конечно, парень, но и не полный балбес.

Если б Николаша не дурил, у нас давно бы с ним работа наладилась, конечно.

— Ага… Вот он нас и сдал, — Руслан погладил подбородок, на котором опять начинала пробиваться седеющая щетина. — По глупости, может. А может, и нет…

— Возможно, — согласился я. — Пока не будем разбрасываться обвинениями. Сейчас важно другое — вернёмся в квартиру. Может, мы спугнули его до того, как он успел найти, что искал.

— Думаешь, не успел?