Последний Герой. Том 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Спешил, нервничал. Видал, как все в квартире перерыто? Значит, не всё у него по плану пошло.

— Ну, тогда пошли…

Мы вместе вернулись в квартиру. Обошли дом по периметру, краем глаза отметили, что бабульки всё ещё сидели в «грибке», увлечённо продолжая свою бесконечную беседу. Но нас не увидели — удалось снова проскользнуть в подъезд незамеченными.

Дом, судя по всему, ещё с послевоенного фонда, бывший барак с печным отоплением. И выглядел он так, будто время тут остановилось ещё с лихих девяностых.

Квартира, куда мы зашли, тоже говорила о многом. Здесь жила одинокая женщина — это чувствовалось во всём даже теперь, когда всё было снято с мест, разбросано, затоптано. Пахло прошлым: чем-то нафталиновым, полынным. Простенки обиты выцветшими коврами, в углу серела кирпичная печка, облупленная и давно не топленная.

Мы начали шмонать квартиру по всем углам — тихо, методично. Грач шуровал в старом серванте, аккуратно перетряхивал книги и посуду. Поднимал фанерные дощечки внизу, иногда там действительно прятали заначки. Я полез в платяной шкаф, где висели аккуратно развешенные старомодные платья и халат. Внутри на полке лежала коробка из-под обуви, в ней — куча писем, старых открыток и записей. Пожелтевшие страницы, девичьи каллиграфически выведенные строчки, какие-то квитки и журнальные вырезки.

На кухне — застывший уголок быта. Эмалированные кастрюли, баночка с солью, пустая хлебница и старый алюминиевый ковшик. Над плитой — образок в деревянной рамке и маленькая тряпичная кукла, привязанная к гвоздю.

Я почти потерял надежду что-то найти — неужели залётный визитёр все же нашел, что хотел? Но заглянув в комод, наткнулся на охапку старых журналов — «За рулём», годов этак с восемьдесят пятого по девяносто седьмой, и стал перетряхивать потускневшие страницы. И вот между ними нашел листок, аккуратно сложенный вчетверо. Развернул.

Я, такой-то… Ага. Фрагмент расписки в получении денежных средств. За что? Я сразу уловил суть, сам такие брал раньше по службе у своих информаторов. «Вознаграждение осведомителю». Ни фамилии, ни конкретных данных на обрывке не видно. Только подпись — росчерк, который можно прочесть как «Егоров». И дата: 22 сентября 1997 года.

Я на секунду застыл, держа бумажку двумя пальцами, как ценнейший вещдок.

— О-па! Интересно девки скачут… Вот оно… — проговорил я и переглянулся с Грачом. — Кажется, Егоров в те годы был не просто уркой. Он был осведомителем.

— Что там? — Грач наклонился, заглядывая через плечо.

— Бумажка эта означает, что наш Егоров был, так сказать, негласным помощником. Работал на опера из Заводского ОВД.

— Стукач, значит? — по старой привычке Грач презрительно нахмурился.

— Типа того… Только не просто шавка, а осведомитель, занесённый в реестр, так сказать. Смотри, сентябрь девяносто седьмого, — указал я пальцем. — А ведь это ровно перед той самой мясорубкой, в которой Лютого убрали.

— Хм… — Грач почесал висок. — Так он, выходит, не просто шестёрка Валета. Он мог собирать на него компромат. Так?

— Возможно. Работал негласно, копал. А потом всплыло что-то серьёзное.

— А на кого работал? Кто его куратор?

— Вот это бы знать… — я покачал головой. — Документ разорванный, половины страницы нет. Ни имени, ни должности не указано. Придётся рыться в архивах, если ещё что-то сохранилось. Хотя вряд ли — агентурные дела долго не живут. Особенно если кто-то постарался подчистить.

Грач задумался, взгляд его стал сосредоточенным.

— Так вот откуда у него могли быть доказательства по убийству Лютого, — сказал он, не отрывая взгляда от бумаги. — Если действительно собирал на Валета компромат, мог многое нарыть.

— И вопрос теперь — что он успел передать, кому, и… где всё это сейчас.

— Да… — воодушевился Руся. — И кто был сегодня в хате.

Я кивнул в сторону окна, где ещё шевелилась занавеска от недавнего сквозняка.

— Не просто так там оказался, — сказал я. — Пришёл что-то забрать. Или уничтожить.

— Ладно, всё равно все ниточки пока к мажору ведут, — нахмурился Грач. — Его крутить надо. Без вариантов.

Он ждал моего ответа, и я посмотрел прямо на него.

— Согласен, — подтвердил я.

— Коля, — я шагнул в кабинет Кобры, — ну как ты тут без меня? Раскрываешь?

— Привет, Макс, — мажор сидел у компа, а теперь встал, протянул руку.

Уж слишком дружелюбно. Раньше за ним такого не замечал.

— Чего делаешь? — обошёл стол, заглянул в монитор.

На экране был открыт документ в стандартном редакторе — докладная записка. Дежурный текст, ничего необычного.

— Фух, задолбался… Бюрократией занимаюсь, — пожал он плечами. — А что?

— Да так… Ты мне Егорова пробивал по базе. Есть вопрос. Никому об этом не говорил?

— Нет, конечно, — удивлённо округлил тот глаза. — Сам же знаешь, я инструкцию нарушил. К левому номеру дела запрос привязал, чтобы не подкопались. Всё по-тихому, кому я буду о таком трындеть. А чего случилось-то?

— Нехорошо случилось, — я не сводил с него взгляда, всматривался в лицо, в брови, в уголки губ. Ловил интонации, отслеживал микрореакции.

Нет, не похоже, что врёт. Или он актёр уровня Машкова, или и правда не при делах.

— Кто-то к Егорову наведался раньше меня.

— Блин, Макс, — откинулся он в кресле, — отвечаю по чесноку: никому не рассказывал. Только в базу заходил, всё сам. А что на адресе том?

Я помолчал. Не хотелось выкладывать всё сразу, но и играть в молчанку смысла не было — вдруг действительно ни при чём.

— Квартира пуста. Хозяйка умерла, но кто-то там уже порылся до меня. Неаккуратно, спешно, будто искали что-то конкретное.

Шульгин застыл, нахмурился.

— Думаешь, слив был?

— Думаю, что совпадений не бывает, Коля. Особенно в нашей работе.

— А искали-то что?

Я пожал плечами

— Понятия не имею… Но, кроме нас с тобой, про Егорова никто не знал, — про Грача я умолчал.

Ему я доверял полностью. Он адреса не знал, ехал со мной вслепую, и вообще — это ведь он меня на Егорова и вывел.

— Макс, ну ты даёшь… Не гони волну. Сам подумай, если бы я мутил какую-то хрень, на фига бы я тебе вообще адрес распечатывал?

— Вот и думаю, — кивнул я, не подтверждая и не опровергая то, что подозревал его в крысятничестве. — А кто ещё мог вынюхать?

— Ну, теоретически… — он потянулся к мышке, — все запросы фиксируются. Можно отследить. Сейчас покажу.

Он свернул Word и щёлкнул на значок ведомственной базы. Через пару секунд на экране всплыло окно запросов.

— О, бля… — выдохнул Шульгин и напрягся.

— Что? — я склонился ближе к монитору.

— Смотри сам… — он ткнул пальцем в строку — вот кто-то входил в базу, вчерашняя дата, время — поздний вечер. Видишь? Это с моего компа. Но, Макс… я уже дома был. Кто-то прошерстил комп.

— Кто?

Он мотнул головой, пощелкал мышкой и развёл руками:

— Оксана Геннадьевна. Под её логином.

— Чего, бл*дь⁈ — я не сразу поверил. — Она же в медсанчасти.

— Ну… вот же. Чёрным по белому: вход выполнен. Её учётка, её пароль.

— То есть, — медленно проговорил я, — не она, а кто-то, у кого есть доступ. Зашел в систему, увидел, кого ты пробивал. Так?

— Ну да…

— Интересно… — я потер подбородок, почувствовал, как на виске начал пульсировать сосуд. — Девки, значит, пляшут.

— Макс, я никому ни слова. И кабинет, сам понимаешь, всегда закрываю, когда ухожу. Ключи у меня.

Я окинул его взглядом, будто прямо сейчас мог отмотать его действия назад. Так ли этот вальяжный мажор был аккуратен?

— А ключ сдавал в дежурку? — допытывался я. — Или с собой носил?

— Сдавал, — кивнул Коля. — И опечатывал дверь, всё как положено. Вот этой личной печатью.

Он достал связку ключей и показал небольшой металлический кругляш — размером с пятак, с рельефным номером. Таким делают оттиск на пластилине, когда закрывают сейфы и режимные кабинеты.

— И когда пришёл утром, дверь была опечатана?