Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 (СИ) - Тарасов Ник

На этом мы распрощались, и он вышел из помещения, аккуратно прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь. Звук его шагов еще некоторое время отдавался в коридоре, постепенно затихая, пока не исчез совсем.

Я же еще на некоторое время остался. Сел, допил свой квас, думая, правильно ли я поступил. Комната, еще недавно заполненная напряженным диалогом, теперь казалась пустой и гулкой. Только часы на стене методично отсчитывали секунды, напоминая о неумолимом течении времени.

Для меня этот день стал поворотным. Я еще не знал, к чему приведет моя договоренность с Иваном Дмитриевичем, какие двери откроются передо мной и какие, напротив, захлопнутся навсегда. Но внутреннее чутье, редко меня обманывавшее, подсказывало, что я на пороге чего-то значительного.

А потом махнул рукой, что да, правильно и пошёл спать.

Поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж, где располагалась отведенная мне комната, я мысленно возвращался к разговору, анализируя каждое слово, каждый жест Ивана Дмитриевича. Что скрывалось за его обещаниями государственной поддержки? Кто тот неназванный человек, с которым предстоит обсуждение моего дела?

С этими мыслями я лег в постель, но сон долго не шел. За окном шумел ночной город, где-то вдалеке играла музыка, а я все думал и думал, пока наконец усталость не взяла свое, и я погрузился в беспокойный сон, полный странных видений о Екатерине Великой и ее загадочном враче-фанатике.

Ночью я проснулся от какого-то отдалённого шума, который доносился с улицы — какая-то нездоровая суета там происходила. Открыв глаза, я долго не мог понять, что же случилось, отчего я проснулся. Но какой-то отдалённый шорох, за закрытым окном, снова привлёк моё внимание.

Я встал, открыл ставни и выглянул в окошко — темно, да кое-где в окнах горел свет, но, в общем-то, город спал. Я, сколько мог, выглянул, посмотрел в одну сторону, в другую. Ничего. Хотел было уже ложиться, как краем глаза заметил, что где-то в центре города, достаточно далеко, между прочим, народ маленькими точками передвигался, и явно с факелами. Видать, по улице бежали, но было особо не разобрать.

Понаблюдав несколько минут за этим движением, я снова лёг спать. И только стал проваливаться в сон, как отчётливо услышал выстрелы — да, это определённо были мушкетные выстрелы. Один, два, три. Потом всё затихло. Не знаю, может, прошло секунд пять, может, десять, и снова раздались выстрелы — два или три, точно не скажу. Они слились залпом в один.

— Да что ж там случилось-то? — подумал я, вновь подходя к окну и вглядываясь в темноту. Пытаясь разглядеть хоть что-то, я снова высунулся из окна, но на том месте, где до этого видел людей с факелами, никого уже не было — там было темно. Ни души, ни огонька, словно мне всё привиделось в полудрёме. Лишь лёгкий дымок, едва заметный в ночном воздухе, указывал на то, что недавно там происходило нечто значительное.

С этим тревожным ощущением я снова лёг спать, однако сон долго не шёл. Я ворочался с боку на бок, представляя самые разные сценарии ночного происшествия: от банального разбойного нападения до полномасштабного восстания. Впрочем, последнее казалось маловероятным.

Когда я наконец заснул, мне снились странные сны: факелы, превращающиеся в огненных птиц, выстрелы, звучащие как удары колокола, и лица — множество незнакомых лиц, смотрящих на меня с немым вопросом.

Утром, проснувшись, я поспешно умылся холодной водой, пытаясь привести мысли в порядок. Ночное происшествие не давало покоя, и я решил пойти вниз, чтобы разузнать, что же всё-таки случилось.

Спустившись, я увидел, что в одиночестве за столом сидел Захар. Периодически к нему подходил хозяин таверны, и они перебрасывались словами. Тот, увидев меня через плечо Захара, кивнул мне и предложил было вип-зону для завтрака, но я отказался.

— Лучше тут давай, тем более что и людей-то никого нет. Сообрази позавтракать.

— Захар, ты уже перекусил? — спросил я, присаживаясь за стол.

Тот кивнул.

— Да, любезнейший, — обратился я к хозяину, — а лучше скажи, что ночью-то было. Вы не в курсе?

Тот посмотрел на меня так, будто бы я не знаю очевидного.

— Ах да, вы же только спустились, Егор Андреевич, — и начал быстрый сбивчивый пересказ.

Оказалось, что градоначальника отравили, причём лазутчики, оказывается, давно уже были в городе и даже официально устроились к градоначальнику работать на кухню. И у них там чуть ли не целая сеть оказалась развёрнута.

— Вы представляете, Егор Андреевич, — хозяин таверны понизил голос до шёпота, — говорят, эти лазутчики уже полгода здесь обосновались. Всё высматривали, выжидали. А третьего дня какой-то новый человек к ним присоединился, сразу после этого и решились на отравление!

Я слушал внимательно, стараясь не пропустить ни слова. История становилась всё запутаннее.

— И как же их раскрыли? — спросил я, отпивая горячий чай, который успел принести расторопный слуга.

Да когда те уходили, что-то у них не заладилось — то ли быстро обнаружили, что градоначальнику плохо стало, то ли те себя выдали как-то. Ну, в общем, они были обнаружены, и завязался нешуточный бой.

— Говорят, очень успешные они в бою оказались, — с каким-то даже восхищением произнёс хозяин. — Но перебили всех. К сожалению. Теперь вот нет возможности узнать, что именно подсыпали в вино.

— И каково состояние градоначальника сейчас? — спросил я, уже догадываясь об ответе.

— Сейчас градоначальник при смерти! — хозяин всплеснул руками. — Местные лекари не знают, что делать, говорят, и кровь пускали — ничего не помогает, только хуже становится. Весь опух, бедняга, и в жару бьётся. Кричит, что внутри всё горит.

— Вот дела в городе-то творятся, — сказал я, мысленно перебирая возможные яды, которые могли дать такие симптомы. — Нее, домой хочу…

Но тут, как чёрт из табакерки, прямо на пороге таверны появился Иван Дмитриевич и прям с порога:

— Егор Андреевич, вы нужны мне!

— Я, кажется, догадываюсь, зачем, — хмыкнул я, отодвигая недоеденный завтрак.

Тот, не слушая меня, продолжил:

— Вы же там у себя операцию делали, нужно градоначальника спасать, — и уже тише: — Сможете помочь? — И совсем тихо, — С учётом ваших знаний (последнее он сказал тихо, но с нажимом).

— Пошли, — ответил я, поднимаясь из-за стола. — Первым делом нужно дать ему уголь.

— Какой уголь? — недоуменно переспросил Иван Дмитриевич, едва поспевая за мной.

— Березовый. Просто чтобы съел перетертый уголь. А дальше…

— А дальше? — нетерпеливо перебил он меня.

— А дальше будем ставить капельницу, — твёрдо сказал я, ускоряя шаг.

Глава 8

Не доев свой завтрак, мы с Иваном Дмитриевичем быстро вышли из таверны на утреннюю улицу — город только просыпался, прохожих было мало, по дороге видели, как открываются первые лавки. И другие, так сказать, заведения — в основном это были те, которые требовали предварительной подготовки, у нас бы их называли кафе. А тут — таверна, может быть.

Дойдя до центральной улицы, я заметил следы ночного боя — на брусчатке в разных местах виднелись тёмные пятна. Явно кровь.

— Быстрее, Егор Андреевич, — заметив то, что я слегка приостановился, торопил меня Иван Дмитриевич. — Ему совсем плохо, говорят, до полудня не доживёт.

Я ускорил шаг, пытаясь собраться с мыслями. Ночная стрельба, лазутчики, отравление градоначальника — всё это складывалось в тревожную картину. Город, казавшийся таким спокойным, на поверку оказался местом интриг и тайных операций. Интересно, кому понадобилась смерть градоначальника? Все эти мысли роились в моей голове, пока мы быстрым шагом приближались к резиденции.

— Что известно о симптомах? — спросил я Ивана Дмитриевича, стараясь идти с ним в ногу.

— Сначала были боли, потом жар, бред, — отрывисто бросил он, не сбавляя темпа. — Местные лекари говорят, что зрачки расширены, а пульс то частит, то почти исчезает.

Мы подошли к большому особняку и, начиная со входа на территорию и до самой светлицы, прошли через все посты охраны — их было штук семь. Но никто нас даже не подумал остановить, все только кивали Ивану Дмитриевичу. Видно, его здесь хорошо знали и уважали.