Князь Московский (СИ) - Иванов Евгений Геннадьевич

Александр рано понял своё предназначение в жизни. Он решил стать «тенью» старшего брата. А «тени» разве надо быть точной копией? Конечно, нет. Ей достаточно стать гротескной, не уродливой – нет, а просто подобной оригиналу, чёрно-белым отпечатком пожеланий брата. Тем более оригинал был красив, умён и успешен.

Всех первенцев Романовского рода тогда называли Николаями, в честь их Великого деда Николая Первого. И, конечно же, наследник должен был стать подобен деду!

И он был таков: умён, образован, прекрасен телом и душой. Легко обучался наукам и легко обучился строевой подготовке. Ему всё давалось легко!

Окружающие его легко отдавали свою любовь. Даже младший брат, огромный как медведь, вставший на задние лапы. Имевший такую же не дюжую силу, отдал ему всего себя. Он буквально боготворил своего, как он думал, будущего Императора.

И тут случается страшное: старший брат-наследник умирает, и ему, увальню и свободолюбцу, приходится брать на себя ярмо наследства! А когда ему объявили, что он станет в будущем Императором этого «Ноева ковчега» под названием Российская Империя, он пытался бунтовать и сбросить ответственность за Страну на своих братьев, апеллируя к тому, что, дескать, глуп, и не сможет править, и вообще, он на Марии Мещерской женится.

И тут же был опущен на землю Царственным отцом.

Тогда у них состоялся тяжёлый разговор, где убитого горем отца сменил Император самой огромной Державы в мире. И он ему объяснил, что у Романовых нет прав быть свободными, у них есть только обязанность быть лучшими для своей Империи. И он, Саша, рождён быть для неё лучшим.

А эти свои глупости, он может другим рассказывать.

И этот огромный и неповоротливый медведь в человеческом обличии, как только получил настоящую власть в свои руки, тут же начал наводить железные порядки в своей вотчине.

А так как ему очень не нравились «амурные» похождения своего отца, то он перенёс свою обиду на начинания своего предшественника на Престоле Всероссийском.

То есть вся та либеральная политика, начинавшая развеваться его отцом, казалась ему тем же блудом, только не от семейных ценностей, а от патриархально евангельских.

И все начинания Александра Второго стали последовательно затаптываться славянофильством и православной идеологией.

Вся жизнь Александра Александровича шла кувырком, он смирился и полюбил Дагмар, бывшую возлюбленную старшего брата, а теперь свою жену. У них родились прекрасные дети.

Решил, что лёгкое юродство не помешает новому властителю, и стал носить свою одежду до полной непрезентабельности и выпивать втихаря со своим генералом охраны.

Но главное, он почувствовал вкус к Власти.

А теперь его родной брат, тихий Серёжка, которого меж братьями звали «херувимчиком», последний ребёнок в семье, от которого не ждали ни чего доброго - тот стал творить чудеса!

И как это понимать он не знал…

Но сейчас он решил отложить эти мысли и пока плыть по течению, а там увидим, что впереди…

- Котов, едрить твою налево! – заорал Александр, злясь на всю эту ситуацию с излечением и родственничком-целителем.

- Я здесь, Александр Александрович! - послышался крик из-за двери. Буквально через секунду дверь распахнулась, и в кабинет ввалился бессменный императорский лакей.

- Что изволите… - и тут же был перебит приказом своего хозяина.

- Быстро ко мне портного Марии Фёдоровны, не помню, как его величать. Петра Александровича зови. И коньяка штоф! Бегом давай! И фельдъегеря дежурного сюда. Всё! Давай бегом!

И как только лакей стал поворачиваться к двери, услышал рык в спину.

- Но вперед всех позови мне Сергея Александровича!

Александр Александрович встал и вышел из-за своего письменного стола. Ему приходилось одной рукой поддерживать свои штопаные-перештопанные брюки, и ему это чувство очень нравилось.

Он никому и никогда не признавался, что больше всего его всегда воодушевляли эти новые и совсем не изученные задачи.

Даже на войне с турками было интересней, чем рядом с этими придворными лизоблюдами, которые всегда норовили постелить перед ним «мягкую» дорожку из красивых рапортов и докладов.

А теперь он понял, что у него и его вотчины появились проблески новой надежды. Александр ещё не мог даже себе чётко сформулировать, что его воодушевило так, но ему это было и не надо. Главное он знал, у него появился свой «святой», а это открывает много интересных перспектив…

Глава десятая

Через час, как я ушёл из императорского кабинета, прибежал Сашин лакей и попросил меня немедля подойти в его рабочий кабинет. «Ну, вот и поговорим нормально, а то вздумал орать на меня, Торгов начальник».

Так размышляя, я шёл за лакеем.

В общем, Гатчинский дворец мне понравился, конечно, он ни в какое сравнение не шёл со Светлым Дворцом, но было в нем что-то уютное. Единственное, что мне не нравилось, так это буквально заваленность его всяким хламом. Картины, статуи, чучела животных...

Если снаружи дворец напоминал облагороженный замок, был строг и гармоничен, то внутри он напоминал склад произведений искусства. «Опять меня занесло. Наверное, не стоило так поступать с Александром. Но что делать? У меня совершенно нет времени на исследования! А тут такой случай императора в норму привести, да и запасы жира с него чуть убрать. Было ужасно интересно лечить новое тело и не отвлекаться на окружающих. Сейчас он, конечно, что-нибудь будет опять вымогать, а если учитывать его скупость, ничего предлагать взамен не станет. Ну, лекарство от жадности мне ещё неизвестно, но способы урезонить его я найду».

С такими мыслями я подошёл к кабинету своего брата-императора. Лакей меня попросил подождать, а сам пошёл докладывать обо мне. В приёмной стоял странный запах, и через некоторое время я с удивлением понял, что отчётливо пахнет туалетом.

«А вот и последствия ускоренного лечения, может, еще и вырвало его, хотя я старался пищевод трогать по-минимуму, да и здоров он был».

- Его Величество готов Вас принять, - произнёс лакей, вышедший из дверей кабинета, сопровождая свои слова неглубоким поклоном. Здесь вообще слуги отличались каким-то особым высокомерием. Они ж тут, видите ли, императорской семье служат, без них же они не смогут и ложечку ко рту поднести.

Собственно, как я и думал, так и случилось.

Александр сначала исподволь начал выспрашивать меня о произошедшем с ним, а когда наткнулся на моё притворное непонимание, стал уже напрямую давить на меня, утверждая, что дар небес - это хорошо, но он должен быть использован с умом, и он-де, император-самодержец, знает, когда, кому и сколько.

- Саша, ты что, совсем Бога не боишься? - с удивлением произнес я, глядя на этого неблагодарного. - Ты был милостью Его удостоен, а ведёшь себя, как будто Он тебе чем-то обязан? - продолжал я, не повышая голос и не меняя тональность, воспитывать этого великовозрастного наглеца.

- Я тебе, как твой брат и подданный, готов помогать во всём, что ты потребуешь. Но ты начал требовать Чуда! Ты вот мне, как брату, скажи, Саша, ты дурак?

Я смотрел на этого здорового и наглого хуманса и думал, что, кажется, зря его не убил. «Хотя, наверное, это и не поздно сделать».

Видно, давно или вообще никогда с Александром так не разговаривали. Он сидел и молчал. На его бородатом лице не отражалось ничего, он просто сидел и молчал. Потом поднял руки и потёр лицо.

- Прости, я не прав был и позволил себе лишнее, когда начал требовать у тебя чудес. Мне на миг показалось, что это ты сам управляешь этим… эм.. чудотворством, – произнес он ровным голосом, продолжая рассматривать меня.

- Это не так, Саша. Я, если честно, сам не понимаю, что делаю в этот момент. Просто молюсь Господу, и приходит понимание, когда и что делать. Вот как с тобой, – решил окончательно запутать Александра я. – Вот как с тем покалеченным студентом. Кстати, ты не знаешь, где он?

В этот момент Александр отвёл взгляд. Я даже немного растерялся от этого действия. «Ого! Да ему стыдно стало! Давайте послушаем, от чего стало стыдно человеку, который без зазрения совести до этого орал на брата и даже глазом не моргнул!»