Куда пойти, я не знала. Хотелось просто посмотреть город, в котором мне предстояло жить в ближайшие два года, познакомиться с ним. Так почему бы не начать с центра?
Зимний дворец императорская семья давно оставила. Основная резиденция Романовых — в Царском селе, а дворец передали художественному и культурно-историческому музею. Вслед за Романовыми боярские и княжеские рода отказались от «родовых гнезд», и центр Санкт-Петербурга превратился в огромный музейный комплекс из дворцов и парков, открытых для туристов. За исключением нескольких зданий, вроде того, где располагалась Дума.
В музеи меня не тянуло. Я просто гуляла: по площадям и набережным, по улицам и паркам. Пыталась проникнуться атмосферой, почувствовать дыхание города. Но, наверное, я выбирала неправильные места. Дворцы и особняки, бывшие резиденции бояр и князей, поражали великолепием. Но и только. А, может, мешала суета. И туристы.
Из центра я сбежала, наугад выбрав направление. Долго шла, сильно устала и присмотрела кафе, чтобы перекусить. Обычное, как мне показалось, кафе с неброской вывеской «Пышки». Во-первых, о знаменитых петербургских пышках я и в Москве слышала. Во-вторых, стало любопытно, каков на вкус бочковой кофе.
Дверь я толкнула, но дальше предбанника попасть не удалось. Швейцар в ливрее смерил меня слегка удивленным взглядом.
— Э-э-э… Барышня? — спросил он, будто не понимал, как относиться к моему появлению.
— Я могу пройти? — поинтересовалась я, заподозрив, что зашла куда-то не туда.
— К какому роду вы принадлежите?
Швейцар определенно не хотел меня пропускать. Однако… принадлежность к роду? С таким я столкнулась впервые.
— Это обязательно? — огрызнулась я, уже понимая, что придется уйти.
И поискать место, куда пускают всех, а не только отпрысков дворянско-боярских родов.
— Просто покажите знак рода, — попросил швейцар.
В его голосе прорезались извиняющиеся нотки.
У каждого рода есть свой герб. Символ или знак рода — элемент герба, и располагался на запястье. Он появлялся и исчезал, повинуясь магии крови. Вроде как татуировка, но не постоянная.
Естественно, я свой знак предъявить не могла. Его отобрали, когда мой род был уничтожен.
Я развернулась, чтобы уйти, и чуть не врезалась в мужчину, застывшего позади меня. Я не слышала, как он вошел.
— Прошу прощения, — пробормотала я, пытаясь его обойти.
— Ты куда, рыжик?
Меня грубо схватили за руку. Я в гневе подняла взгляд. Мужчина, но молодой. Может, даже мой ровесник. Блондин с голубыми глазами и ямочками на щеках. Не просто красивый, а уверенный в своей неотразимости.
Я дернулась, но он лишь сильнее сжал пальцы.
— Она со мной, — сказал он швейцару и потащил меня внутрь.
— Что вы себе… — зашипела я в раздражении.
Договорить не успела.
— Да ладно, — бросил блондин. — Ты же хотела сюда попасть. Так чего ломаешься?
— Я не знала, что это кафе только для аристократов!
И чего я злюсь? Хотя… Нет, злость понятна. Но вот отчего веду себя так глупо? Ведь могу вырваться. Могу уйти. Могу даже врезать этому блондину по… Короче, могу. Но предпочитаю огрызаться. И позволяю ему держать меня за руку.
Еще одна особенность моего детства в этом мире: я перестала чувствовать себя взрослой. Во всяком случае, когда это касалось отношений с мужчинами. Маленькая Яра уже не воспринимала мальчишек-сверстников, как мелкоту, и на старших не заглядывалась. Как-то… не до того было, что ли? А еще я училась в школе для девочек и с мальчишками общалась редко. Возможно, если бы не события последних месяцев, я задумалась бы о романтических отношениях. Все же… возраст. Гормоны, опять же.
И не потому ли сейчас, столкнувшись с мужской особью, не обделенной природным обаянием, я чувствую… влечение⁈
Только не это.
— Отпусти! — рявкнула я, выворачиваясь.
— Ты чего? — опешил блондин.
Несколько столиков в кафе были заняты. Все посетители развернулись в нашу сторону и уставились на меня. Молодежь. Старшеклассники или студенты. Золотая аристократия.
— Савка, ты кого притащил? — поинтересовалась одна из девиц.
Тоже блондинка. Холеная, с высокомерным взглядом и презрительной усмешкой на губах.
— Рыжика, — жизнерадостно ответил блондин. — И она приезжая. То, что нам нужно!
— Приезжая? — переспросила девушка, сидящая рядом с блондинкой. — Рыжик, ты откуда?
Я молча двинулась к выходу. Это ж надо так вляпаться! Пышек захотелось, с бочковым кофе. И вот…
— Да погоди! Не уходи!
Мне наперерез кинулись сразу несколько молодых людей. И блондин Савка в их числе.
— Останься! Мы все объясним! Ты нам нужна! — затараторили они наперебой.
Моей стратегической ошибкой стало то, что я им ответила.
— А вы мне — нет, — отрезала я, пытаясь пробиться к выходу.
Лучше бы огненным шаром в них швырнула. Сошло бы за самооборону. К тому же, они его отбили бы, а я успела б улизнуть в суматохе.
Но я ответила, завязалась словесная перепалка, и в итоге я обнаружила, что сижу за столиком, а передо мной стоят вазочка с пончиками и чашка с кофе. Видимо, тем самым, бочковым.
— Угощайся, — медовым голосом пел блондин, севший справа от меня. — Прости, мы тебя напугали.
По другую сторону уселся темноволосый парень в очках, напротив — еще двое, ничем не примечательной наружности. Девушки остались за соседним столиком.
— Вы меня разозлили, — возразила я. — И у вас есть пять минут, чтобы объяснить, зачем я вам понадобилась.
К угощению я не притронулась. Туда и подмешать что-нибудь могли.
— Савелий Бестужев, — представился блондин, поднимаясь и отвешивая поклон.
— Зиновий Лопухин, — последовал его примеру тот, что в очках.
— Петр Вельяминов.
— Александр Головин.
Это я удачно зашла. Не удивлюсь, если среди оставшихся посетителей кафе есть отпрыски из всех родов боярской семерки. И что это? Случай или новый раунд игры богов?
Пытаясь разобраться в том, кому понадобилось уничтожить род Морозовых, я долго обдумывала разные версии. Бояре Морозовы входили в семерку самых влиятельных родов империи. После казни отца их место заняли Бестужевы. И, казалось, виновный найден. Однако навряд ли все так очевидно. Бестужевых кто-то рекомендовал. И, наверняка, были и другие претенденты.
Такую информацию в архивах не найти. И делятся ею неохотно даже внутри семерки. Так что я всерьез размышляла о том, как бы познакомиться с кем-то из тех же Бестужевых, например. И не просто познакомиться — подружиться, войти в доверие. Стать своей.
И вот, пожалуйста. Отпрыски боярских родов, собственной персоной. И, что примечательно, им от меня что-то надо.
Навряд ли это что-то приличное. Избалованные детки любят шутить над простолюдинами. Но если я им подыграю… Или сыграю по своим правилам…
— Яромила Михайлова, — представилась я, в свою очередь.
И чуть не прыснула, представив, как вытянулись бы их лица, если бы я произнесла свою настоящую фамилию.
Глава 18
В пять минут Савушка Бестужев не уложился, но суть я уловила сразу. В моей прошлой жизни молодежь развлекалась пранками, используя дипфейки. Детки из местных аристократических семей занимались тем же самым, но за неимением высоких технологий привлекали к розыгрышам обычных людей.
Если верить Бестужеву, то от меня требовался пустяк: притвориться иностранкой, представляясь какому-то высокородному дедушке.
— Выучишь пару-тройку фраз на французском, я помогу, — убеждал он. — Нарядом обеспечим, девчонки помогут. Поздороваешься, спросишь, как дела — и всё!
— Всё? — скептически поинтересовалась я. — Вы предлагаете мне выдать себя за другого человека. То есть, обмануть… кого? Я имя не расслышала.
— Боярина Лопухина, — ответил Бестужев.
— Твой дедушка? — Я посмотрела на Зиновия.
— Прадедушка, — признался он. — Двоюродный.
— Ой, да какой обман, — засуетился Бестужев. — Так, невинная шутка. Вы и встретитесь-то один раз. Ты же приезжая. Кстати, откуда?
