И не так давно, двести лет назад, мы поняли, что созданное нами измерение уже не может сдерживать накопившиеся магические потоки, и если оставить все, как есть, то очень скоро может произойти большой магический взрыв, который уничтожит и твой мир и этот. Тогда было принято решение вернуть магию в мир людей, чтобы распределить ее между двумя параллелями как можно более равномерно и таким образом убрать излишнее напряжение.
— А как же Иван Грозный, который вымолил себе магию?
Берегиня фыркнула и посмотрела на меня, как на дурочку.
— Вымолил он, как же! И все главы других государств тоже, ага! Какое совпадение и единовременное рвение к молитве! — иронию в ее голосе не расслышал бы разве что глухой.
— Ну да, — смутилась я, — глупо звучит. Но ведь именно так это объясняют люди.
— А что им еще остается? Придумали сказку и ладно. Мы решили, что если магией будут обладать власть предержащие, то и все остальные станут ее воспринимать как очередное преимущество аристократии, и охоты на ведьм не случится. Ведь дай мы ее всем подряд, страшно подумать, какой начался бы хаос.
— А как же артефакты? — всплыло воспоминание о японском императорском артефакте, о котором нам когда-то рассказывал князь Долгорукий-младший.
Женщина махнула рукой:
— Нужно, чтобы была вершина магической власти. Иначе люди старались бы ее заполучить сами, а ничего лучше, чем сделать это войной, не придумали бы. И тогда жертв было бы гораздо больше. Мы просто назначили главного. Пришлось позаботиться и о том, чтобы главы государств обладали большей силой, чем вассалы, и дать им возможность передавать ее своим потомкам.
— А не слишком ли это опрометчиво? Ведь глава государства может быть недостоин ни силы, ни страны, во главе которой стоит.
— А вот это вам, людям, самим решать! — строго сказала она. — Они вовсе не бессмертные! Дальше сами! Мы не няньки! — жестко ответила она.
И правда… Если подумать, то они правы. И как сделать лучше, лично я не знала, а потому не мне сейчас их судить-рядить. И вообще, в голове вдруг родился резонный вопрос: с какого перепуга она меня во все это посвятила? О чем я ее тут же и спросила только в более корректной форме.
Берегиня смерила меня долгим изучающим взглядом:
— Есть причины. Но я расскажу тебе о них позже.
— Когда?
— Когда время придет.
— А когда я вернусь обратно?
Берегиня улыбнулась краешками губ:
— Мы обязательно обсудим это чуть позже, а пока нам всем нужно отдохнуть.
Я вдруг почувствовала, что страшно устала, веки налились свинцом, и я зевнула. Хотя где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что как-то уж слишком резко на меня эта усталость навалилась.
Дед Пихто, который все это время тихо сидел у стола на лавке и прихлебывал чаек вприкуску с большим бубликом, незаметно исчез, а в дом вошла маленькая кругленькая старушка с добрыми глазами, которые мягко светились желтым цветом, от чего в них особенно четко был виден вертикальный зрачок.
— Проходи, Дрема, — обратилась к ней Берегиня. — Ты как раз вовремя. Проводи нашу гостью в ее комнату и позаботься, чтобы ей снились только хорошие сны.
После чего попрощалась и покинула дом. Я осталась наедине со странной старушкой. Нет, ее я не боялась. Все же зачем-то я Берегине понадобилась, раз она вела со мной столь долгую и подробную беседу. А значит, в этом доме мне зла причинить не должны. Да и сама старушка, несмотря на все внешние странности, обходилась со мной очень по-доброму, будто я и не гостья, которую она впервые увидела, а как минимум любимая и долгожданная родственница.
Комнату мне выделили просторную и уютную, и как только старушка помогла мне переодеться и умыться, я быстро заснула. И снился мне почему-то Дима, который крепко прижимал меня к себе и шептал в волосы: «Евдокия, Дусенька, счастье мое бедовое…»
* * *
А на следующее утро Берегини в доме не оказалось, мне было сказано, что она отбыла по очень важным делам. И поведала мне об этом молоденькая девушка, странно похожая на лисичку. Кажется, появись у нее рыжие ушки и хвост из-под интересного кроя платья, я ничуть не удивилась бы.
— А где бабушка Дрема? — поинтересовалась я.
— Так не любит она днем показываться, все больше отдыхает. Ее время — ночь, — пожала плечиками лисичка.
— А тебя как зовут?
— Ой, простите! Чаще Рыжей кличут, а от рождения Еленой звать.
— Лена, а кто ты? В смысле, вы же здесь все магические существа… А я ничего о вас и не знаю. В нашем мире таких нет.
— Так обортница я! — улыбнулась девушка и продолжила накрывать на стол.
— Оборотень? — обалдело переспросила ее.
— Ну да. — ответила просто и снова пожала плечиками.
— А бабушка Дрема?
— Она воплощенный дух. Посылает сны. Разные… Но редко.
— Только посылает? — уточнила.
Улыбка оборотницы стала натянутой:
— Бабушка Дрема при помощи снов может многое. И всех ее возможностей не знает никто. Да что это мы лясы точим? — встрепенулась она, явно переводя тему разговора. — Завтракать вам нужно! А то ведь совсем скоро дед придет и поведет вас знакомиться с лесом.
На языке вертелось просто кошмарное количество вопросов, но настороженный взгляд девушки заставил их придержать при себе. Видимо, ей что-то не понравилось в моей реакции на обычные для нее вещи, а может, она просто не знала, чего ожидать от меня. И все же от одного вопроса я не удержалась:
— Лена, скажи, мне есть чего здесь опасаться? И называй уже на ты, не нужно выкать. Мы же почти ровесницы.
— С чего вы… ты решила, будто тебе что-то угрожает? — удивилась она.
— Ну, хотя бы потому, что ты не хочешь мне ничего рассказывать…
— Ох, да дело ведь не в этом! — всплеснула она руками. — Просто начни я сейчас рассказывать о тех, кто здесь обитает, только напугаю, а ты ничего не поймешь!
— Что же я должна понять?
Девушка закусила губу, ее хвостик, который до этого был обмотан вокруг талии и который я приняла за пояс, освободился и нервно подрагивал.
— Давай, я отвечу на этот вопрос сегодня вечером? — наконец, ответила она.
Не оставалось ничего иного, как согласиться, потому что я здесь гостья, и только от хозяев зависит, каким будет мое пребывание здесь.
* * *
Завтрак был очень вкусным и сытным. Я непроизвольно покосилась на свои бока, которые за зиму совсем спали. Теперь я с гордостью могла сказать, что достигла комфортного для меня размера, пусть и не модельного. Хотя, если бы поднапряглась, то вполне могла добиться и этого, но мне оно надо — терпеть такие лишения? Я ведь и худела для собственного здоровья, а не чтобы соответствовать чьим-то стандартам красоты. И когда организм привык, что его нормальный вес именно такой, давить на него дальше не было никакого желания. Теперь я позволяла себя больше вкусненького и вредного — постоянно держать себя в руках еще то удовольствие, а потому некоторые послабления воспринимались как праздник! Но все равно умеренность я продолжала соблюдать.
Здесь же о моих предпочтениях знать не знали, а потому вкусные пироги на любой вкус, к которым я всегда имела слабость и старалась употреблять в ограниченных количествах, лежали горками, и отказать себе в маленьком празднике желудка не было никаких сил.
Усилием воли отложив последний откушенный пирожок с повидлом, ибо глаз видит, а зуб уже просто неймет, я спросила:
— Так, говоришь, когда дед Пихто придет?
И в этот момент от двери раздался раздраженный голос:
— Так уже пришел! Только и жду, когда завтракать закончите! — проворчал. — Пошли уж! Ленка, а ты чего стоишь? С нами пошли! Или я один должен язык тренировать?
Так втроем мы и отправились, как выяснилось, в ближайший город. Я как представила, что попаду в город настоящей нечисти, так аж пятки загорелись туда попасть как можно быстрей! Дед на это лишь усмехнулся и, взмахнув рукой, открыл… портал.
Никогда раньше их не видела, но именно так себе и представляла: овальным мутным маревом, за которым угадывались очертания совершенно другой местности. И почему-то в этот момент я совершенно не думала о том, что мне вообще-то должно быть страшно.
