Стародум (СИ) - Дроздовский Алексей

Мы со Светозарой удивлённо переглядываемся. У Никодима всегда были кривые ноги: выпрямить их для моего бати — делов на пару минут. Но парень всё равно отказывается. Предпочитает хромать по какой-то причине.

— Точно? — спрашивает Федот.

— Это мои ноги. Они такими были, такими и останутся.

— Ладно, как скажешь.

Никодима усыновил наш поп в возрасте двенадцати лет. Что было до того времени парень всегда отказывался говорить. Поведал лишь раз, что лишился родителей в детстве и с тех пор бродяжничал в Новгороде. Воровал, ночевал где придётся, выживал самостоятельно.

— Собирайтесь, — обрывает нас Волибор. — Нужно уходить, пока новые твари не появились.

— Слишком опасно идти сейчас к Вещему, — говорю. — Можем наткнуться на бродячих трупоедов. Лучше спрячемся где-нибудь и подождём до утра.

Так и поступили.

До самого рассвета мы сидим в плотной дерезе, не смыкая глаз. Даже девочки не смогли заснуть посреди леса. И правильно — как тут уснёшь, когда повсюду нечисть шастает, да умертвия завывают голосами нечеловеческими. Однажды даже шаги раздались человеческие неподалёку, некто скулил и причитал, но они прошли мимо. Никакой это был не человек — все люди сейчас дома.

— Как ты это сделал? — спрашивает Волибор. — Как ты разрубил тварь на две части? У тебя же с собой одна палица была.

— Волшебный клинок, — отвечает за меня Светозара. — Духовный.

— И где ты успел его надыбать?

— Это не я его надыбал, а он меня, — говорю. — В городе мимо девушки прошёл, она в оружие обратилась и за мной увязалась.

— Правда? — в задумчивости спрашивает Волибор.

Создаю в руке короткий красный клинок с рогами на рукояти и протягиваю Волибору. Он берёт его очень бережно, будто точно знает, насколько он острый. Будто уже сталкивался с таким оружием прежде.

Пока что я представляю Веду как меч, но если девушка захочет, то появится перед друзьями в своём «живом» облике.

— Видел такие? — спрашиваю.

— Доводилось. Такие есть только у князей и некоторых воевод — они очень редкие. Где ты его нашёл?

— В городе, говорю же.

— А, ну да.

Передаёт клинок Никодиму. Парень восторженно его рассматривает со всех сторон, как клинок вдруг исчезает, растворяется в воздухе прямо у него в руках.

— Что это было? — спрашиваю.

— Я решил посмотреть, что находится у него внутри. Использовал свою силу.

— Понятно, — шепчет Светозара. — Решил духу под одежду заглянуть.

— Нет! — мотает головой Никодим.

Между нами появляется Веда в образе маленькой краснокожей девушки-духа. Она злобно смотрит на Никодима, будто парень нанёс ей самое серьёзное из оскорблений.

— Ещё раз ты вот так посмотришь на меня… срежу с тебя одежду прямо посреди села. Пойдёшь голым домой.

— Да я не собирался…

— И часто ты таким занимаешься? — спрашивает Светозара. — Часто девок сельских раздеваешь? Они ходят вокруг тебя, и даже не догадываются, что ты им сквозь рубахи смотришь. Прелести разглядываешь.

— Я ни разу за всю жизнь не посмотрел на человека под одеждой! — заявляет Никодим. — Ни разу, хотя мог. Я использую её только на неживых предметах. Дерево там, камень…

Всю оставшуюся ночь Светозара подтрунивает над Никодимом. Парень же злится от того, что его принимают за какого-то рукоблуда. Заявляет, что порядочность — его добродетель. Но я-то знаю, что на девок он всё-таки иногда зыркает. Когда у тебя такая сила — соблазн слишком велик.

Только Волибор неожиданно задумчив. Молчит и в темноту смотрит.

Когда Тимофей с Никодимом и Светозарой заснули, Веда появляется перед Волибором.

— Я тебя знаю, — произносит девушка.

— И я тебя знаю, — усмехается здоровяк.

— Откуда? Мы где-то встречались?

— Ещё как… почти каждый день виделись. Это было ещё в Стародуме, ты была оружием Акамиры, жены Горислава.

Глаза девушки-духа раскрываются в озарении.

— Точно, Стародум… теперь я вспомнила. Горислав, Акамира… Я была оружием княжны, пока её не убили. Хорошая была женщина, не пощадили её, хотя беременная была вторым ребёнком.

— Это да.

— Жалко их семью. Погоди-ка, ты ведь тоже родных потерял… я ничего не путаю?

— Да, — вздыхает Волибор. — У меня была жена, её убили ещё до начала осады.

— Но сам-то ты жив.

— Целый и невредимый. Посмотри на меня: в конце года мне стукнет пятьдесят, а у меня нет никого. Я уже давно должен был стать дедушкой, а теперь старый, никому не нужный хрен.

— Не говори так! — произносит Веда.

Волибор пожимает плечами. На самом деле он уже так давно потерял семью, что из памяти стёрлось лицо жены. Много лет спустя он помнит только её длинные, светлые волосы. Но ни голоса, ни глаз, ни её прекрасного смеха не сохранилось. Всё потерялось во времени: некогда глубокая рана затянулась, превратившись в один из его шрамов.

— Извини, что напомнила.

— Ничего. Я уже свыкся с этой мыслью.

— Чёртов безумец. И твою семью убил, и семью Горислава. Всех.

— А вот тут ты ошибаешься.

Волибор наклоняется поближе к девушке, чтобы никто не расслышал его слов:

— Не всех. Мелкий княжич выжил: я вынес его через чёрный ход в крепости. Горислав сам приказал мне унести его подальше.

— Я так и знала! — вскрикивает девушка, но тут же сбавляет голос. — Честное слово, так и знала!

Мужчина пожимает плечами.

— Ты, небось, скучаешь по своим братьям? — спрашивает Волибор. — Другим духам оружия?

— Ага, но они же остались там, в крепости. Похоронены глубоко под землёй. И никак не достать.

— Не бойся, скоро ты их увидишь.

— Стародум снова появится? — удивлённо спрашивает Веда.

— А то! Совсем немного осталось. И уж тогда можно будет против безумца выступить. Но не сейчас. Слишком рано.

— Как я скучаю по крепости…

— Я тоже, — вздыхает Волибор. — Нигде так не высыпался как там.

Они ещё некоторое время посидели в молчании: огромный мужчина и миниатюрная девушка-дух. Когда-то они были близкими друзьями. Ещё в те времена, когда Юрий безумец не объединился с Мартыном людоедом, чтобы стереть род Горислава Лютогостовича. Тогда всё казалось проще и намного счастливее. Это была заря эпохи безумия, люди пробовали новоприобретённые силы. Сказочные существа появлялись на свет. И всё казалось возможным. До того, как испорченная человеческая натура вновь всё испортила.

— Я так рада тебя видеть…

— И я тебя, шпилька.

Два десятка лет они жили как попало, но скоро всё изменится. Стародум выйдет из земли, и удача снова повернётся к ним лицом.

Никогда не думал, что смогу заснуть ночью за пределами деревни.

Но у меня это получилось. Видимо, всё дело в близких друзьях. Я знаю, что они всегда прикроют мою спину, поэтому могу расслабиться даже в такой опасной ситуации.

Спозаранку, когда твари отправились спать в свои берлоги, мы выползаем наружу. С рассветом в лесу снова становится безопасно: можно детишек за ягодами и грибами отправлять, никто их не сожрёт и не похитит. Днём твари спят. По крайней мере летом.

— Не знаю как вы, а я хочу пива! — произносит Никодим.

— Я тоже! — поддерживает Волибор.

— А я бы пошла спать, — отвечает Светозара. — Но раз уж вы идёте на подворье, то я с вами.

— Пап, ты как? С нами?

Федот не отвечает.

— Эй, — толкаю батю в бок. — Ты что?

— А?

— Пиво с нами пить пойдёшь?

— Ты же знаешь, не люблю пиво, — отвечает папаня рассеянно.

Странный у нас мельник в селе — пиво хмельное делать умеет, но пить не любит. Хорошо хоть я унаследовал мельницу и люблю это дело, а то наши жители остались бы без этого напитка.

— Давай тогда медовухи. Тихон вроде несколько бочек заготовил.

— Не, не хочу.

В то время как мы с ребятами обрадованы успешным возвращением в село, батя опять хмурной и немногословный. Все последние дни он такой. Хандра, как говорит наш поп. На всех накатывает.