Патриот. Смута. Том 3 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Для самого себя он в самой лучшей ситуации. Она вынуждает его действовать так, как он привык. Биться, рваться вперед и сокрушать врага. Уверен, умеет он это очень хорошо. Недаром прозвали его — Кровавый меч.

Закончил размышления, вернулся к обсуждению:

— Теперь о местности и задаче, сотоварищи мои. — Вновь обвел их всех взглядом. — Если центр, этот острог. Справа между ним и Доном где-то…

Чуть не сказал километр, это бы им вообще ничего не дало, только запутало. Поправился.

— Верста. Вначале, если от берега, там камыш, путь совсем плохой. Дальше просека, что люди атамана Бориса срубили. Потом на холм подъем, он лесом зарос весь. Дорога, что Жуком делана, поместье огибает, ведет прямо нам в тыл. По ней татары легко пройдут к устроенной переправе и по ней дальше — на север. Знают они, что мы здесь. Засаду делать не выйдет, но удивить их надо. По центру — острог на холме невысоком, пологом, лесом покрытым. Дальше от реки все гуще лес, чем глубже, тем больше непролазный. Коней вести морока та еще. Верно говорю?

Люди закивали.

— Впереди на юг, между нами и татарами, еще несколько стариц Дона есть мест заболоченных. Они как бы дорогу от острога отделяют чуть. Там, если от холма прямо на юг, тоже кусок просеки большой. Выходит, что к холму и с юга, и с запада подойти можно, а вот с востока — очень тяжело. А острог, где мы сидим сейчас, как раз и прикрывает переправу. — Перевел дыхание. — Вот, Яков, скажи, на месте Кан-Темира, как бы ты войска повел?

Я поднялся, навис над столом. С помощью мисок и тарелок чуть расставил все, показал что где и как. Смотрел на подьячего.

— Я… Не татарский мурза, воевода. — Проворчал сотник.

— Хорошо. Мурза бы тут сидел, с тысячей своей, а у тебя три, даже нет, пускай пять тысяч конных было. Только без пищалей и пушек. Хорошо снаряженных от силы треть, доспешных человек триста и то… Тебе они не очень-то и верны. У них свои сотники, свои атаманы, и тебя они слушают только потому, что второй воевода, полководец в лагере сидит и воевать идти пока не желает. Что бы делал?

— Ну… — Яков встал, поглядел на всех остальных, собравшихся. — Конница моя хорошо по дороге пойдет. Но, над ней же острог нависает. Хоть и невысок холм, но позиция для пушек ладная, лучшая. Да и ям враг… — Он замялся, поднял глаза. — Ну то есть защитники получается, понимают же это, про конницу. Перекопают все на дороге. Гуляй-город выставят, да и еще чего придумают, чтобы конница вся моя, ноги поломала.

— Хорошо и что дальше? — Я смотрел на него.

— Ну а дальше, выходит. Показал бы неспешный подход конницы по дороге. Хитрый. Осыпал бы тех, кто там стоит стрелами, шел бы медленно, на рожон не лез, людей не губил. Туда бы поставил опытного человека, который понимает, когда давить надо, когда ждать. Но людей бы дал слабых. Основные, самые верные и крепкие силы бы на острог в лоб повел. Кха… — Он закашлялся, втянул воздух носом. Продолжил встряхнувшись. — Может, даже сам, коль здоров бы был, а не вот так вот.

Поднял на меня взгляд, ждал.

— Хорошо, что еще скажешь? — Я был доволен, мне в голову пришел примерно такой же план действия противника.

— Выходит, с моей стороны просека, где скопиться можно. Начал бы приступ, вначале малыми силами, а часть послал бы справа холм обходить. В тыл заходить. Да, через лес, да медленно, но полтысячи точно бы послал, прямо сразу. А еще полтысячи, еще правее в лес, в более дальний обход. В самую чащу.

— Хорошо. Кто еще чего думает? Согласны, нет?

Люди закивали, толково в целом, — сказал подьячий.

— Тренко, ты конницу в бой водишь, как тебе план?

— Хороший. Толковый. Я бы правда наскоком попробовал бы острог взять, на холм рывком. Но, тут опасное дело. Спорное. С одной стороны первым ударом разведать тоже можно, а потом навалиться туда, где враг слабину показал. А можно, пока малые силы отвлекают, обойти через лес. Со своими людьми рискнул бы, но вот татары… — Он хмыкнул. — Они лес-то не очень жалуют.

— Повел бы конницу по дороге в лоб?

— Самоубийство. Чистой воды. Дураком надо быть. — Выдал Яков.

А я смотрел на Василия, он смотрел мне в глаза и улыбался, сказал:

— А я бы повел.

— Почему?

— Да потому что любому понятно, что там ждать не будут. А значит, расслабятся, не сделают чего-то, самых дураков поставят необученных. Раз дураку понятно, то обманом попытаются место защитить, а не силой. Самых ретивых и бесполезных бы послал вперед. А по их телам уже лучших.

— Суров ты, жесток, атаман. — Качнул я головой.

— Но я, не Кан-Темир. — Он хохотнул. — Васька я, атамана Чершенского брат.

— Вот и я думаю, что мыслит наш враг примерно как Яков и Тренко. Он же конницу в бой ведет, местность знает примерно. Знает, что у нас тут и как. Понимает, что ждем его и время у нас было подготовиться. — Прищурил я глаза. — Ну а мы его тут и встретим, по-своему. Давай Федор, рассказывай.

Сотник над пушкарями и главный инженер всей этой защитной фортификации поднялся, кашлянул.

— Собратья, мы с Игорем придумали план. Точнее… — Замялся он. — Придумал его воевода, а я… Коррективы внес и на земле все разложил, распределил…

Глава 9

Военный совет завершился, день также шел к ночи.

Сотники и атаманы в задумчивости расходились по своим позициям и лагерям. Им я поставил задачу сейчас до темноты все проверить, обдумать. Глянуть на местности, что можно еще сделать, что улучшить.

То, что наше войско увеличилось на две сотни человек, а к завтрашнему вечеру увеличится еще на четыреста, меня несказанно радовало. Появилась возможность лучше организовать резерв. Концентрировать его не с расчетом, что придется бросать туда, где образуется самый основной накал, а по факту необходимости именно на конкретном направлении удара.

Василий о своей роли ворчал. Не очень она ему нравилась. Но, я посчитал, что пеша рать придет достаточно измотанной дневным переходом. Убедил его в вынужденности таких действий и расположения. Да, этот резерв — четыре сотни, но хватит их на один удар. И должны быть рядом с ними знакомые сотоварищи, для лучшей организации.

Долго мы спорили по поводу использования посошной рати во всем этом деле. Василий аж шапку скинул, вскочил в какой-то момент, закричал:

— Моих бери! Бери сотню, она всяко лучше этих голозадых мужиков. Они же… Драпанут и все.

Уставился на него я в тот момент строго. Проговорил:

— А твои казаки давно из мужиков выросли? Небось, в первом колене показаченные.

Чершенский, как стоял, икнул громко, кашлянул. Сел и с тех пор до конца совета спокойно говорил, не выкрикивал.

Сотники ворчали, дворянам и детям боярским сложно было смириться с тем, что рядом с ними бок о бок будут сражаться вчерашние холопы. Атаманы постепенно становились на мою сторону, слыша доводы о том, что казак сейчас это не так давно человек, взятый от сохи. Мало старожилов, людей старой закалки в рядах казацких.

К тому же мужикам, вооруженным по моему указу пиками, ставилось в задачу хоть и сложное ввиду отсутствия у них опыта действо, но подконтрольное. Сам лично туда направлялся, ими должен был руководить. Отчего тоже негодовали предводители отрядов. Каждый хотел, чтобы я рядом с ним в бой шел. Нообщий план битвы был таков, как я решил, и менять его нельзя.

А что до посошной рати в бой поставленной, как не жестоко это прозвучит. Если они не справятся, на ход боя это почти никак не повлияет. Только их жизни на кону. Они приманка, должны в нужный момент заманить врага и бежать. Все.

Не побегут — посекут их татары, только хаоса добавив. Но дело сложится в стратегическом плане ровно так же. Именно, чтобы вовремя увести новобранцев из-под удара, я решил встать вместе с ними. Ну и, уверенности придать. Как еще-то. Люди первый раз в бой идут. В остальных я не сомневался.

Отвлекся от раздумий, засидевшись за столом в полумраке комнаты. Ванька вернулся, сидел у входа. Уже некоторое время. Вошел, когда все ушли, ждал