Аландская Звезда (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

[1] В те времена названия иностранных кораблей в официальных документах частенько давались в переводе.

[2] ЭПРОН — экспедиция подводных работ особого назначения. В 1942 году преобразована в Аварийно-Спасательную службу ВМФ СССР,

[3] Генри Уэлсли 1-й граф Коули. Посол Великобритании во Франции с 1852 по 1867 годы. Племянник герцога Веллингтона.

Глава 8

Кронштадт встретил возвращавшуюся с победой эскадру грохотом салютов, вывешенными везде, где только можно, флагами и перезвоном колоколов на всех храмах от Андреевского собора до англиканской Крестовоздвиженской церкви. Не уверен, что настоятеля последней очень уж радовал повод, но его мнения, похоже, никто не спрашивал.

На берегу победителей терпеливо ждал комитет по встрече во главе с… генерал-губернатором адмиралом Григорием Ивановичем фон Платером. Говоря откровенно, в первый момент я даже не поверил своим глазам. Но престарелый государственный муж, как ни в чем ни бывало, стоял на пристани во главе всего местного начальства и, кажется, не чувствовал за собой ни малейшей вины.

Первым побуждением было приказать арестовать старого маразматика, но… не портить же людям праздник? В общем, я ограничился тем, что просто проигнорировал его попытку сделать доклад и произнести приветственную речь, подойдя сразу под благословение к одному из старейших и наиболее уважаемых кронштадтских священников — настоятелю собора во имя Святого Апостола Андрея Первозванного и одновременно здешнему благочинному отцу Василию Нектарьевскому. За его спиной стояли еще двое священников. Один уже в возрасте, а второй совсем молодой, с очень светлым, одухотворенным лицом, показавшимся мне почему-то знакомым, вот только где я его мог видеть? Вопрос…

К слову, Никольский Морской собор будет воздвигнут только в начале 20 века, а до того без малого двести лет именно Андреевский являлся главным храмом для Русского Флота. И первый камень в основание его был заложен самим Петром Великим.

— Ко славе Божией, отче, — и уже не задерживаясь, прошел дальше.

Что характерно, выбранная стратегия оказалась вполне действенной. Как мне доложили, когда я покинул площадь, вокруг так ничего и не понявшего адмирала образовалась пустота. Только что толпившиеся вокруг него штабные сторонились теперь своего начальника словно прокаженного.

Я же, дав последние распоряжения Мофету, отправился на готовую к немедленному отправлению «Александрию». Меня ждали Петербург и августейший брат.

— Боже, как ты нас всех напугал! — прошептал Александр, обнимая меня словно после долгой разлуки.

Рядом с «помазанником Божьим» переминались с ноги на ногу юные великие князья. 12-летний цесаревич Николай по прозвищу «Никса», 10-летний Сашка, он же «Бульдожка», в моем варианте истории ставший «Миротворцем», и недавно отпраздновавший восьмой день рождения «Толстяк» Вовка.

— Дядя Коко! — с визгом повисли на мне старшие, пока их младший брат старательно держался в сторонке, оправдывая свое второе прозвище — «Кукса». — Почему, почему ты не взял нас с собой бить англичан? Ты же обещал!

— Видит Бог, это вышло не нарочно! — растрепав мальчишкам красиво уложенные прически, отвечал я. — Впрочем, не огорчайтесь. Врагов у России много, на ваш век хватит.

— Слышали? — строго посмотрела на сыновей императрица. — А теперь будьте послушными детьми и не мешайте взрослым.

После этого мальчикам ничего не оставалось, как придать себе важный вид и с достоинством удалиться. Впрочем, судя по шкодному выражению Сашкиной физиономии, «послушным ребенком» он быть вовсе не собирался.

— А где Санни? — осведомилась венценосная невестка, после того, как мы закончили обниматься.

— Александра Иосифовна не здорова, — извиняющимся тоном ответил я.

— Очень жаль, — кажется, вполне искренне вздохнула Мария Александровна. — Надеюсь, ничего серьезного?

— Даже не знаю, что тебе ответить, Мари. Среди моих талантов нет искусства врачевания. Впрочем, Господь не без милости. Надеюсь, ей в ближайшее время станет легче, и она сможет к нам присоединиться.

Строго говоря, причина недомогания супруги не была для меня тайной. Несмотря на мой запрет, она продолжала переписываться со своей бывшей фрейлиной Марией Анненковой, и каждое новое письмо неизменно погружало ее в депрессию. Поскольку та регулярно делала страшные предсказания, грозившие нашей семье всеми возможными бедами.

Я же, к несчастью, главным образом из-за катастрофической нехватки времени, узнавал обо всем этом уже постфактум и никак не мог повлиять на развитие ситуации. Вообще странное дело, если бы какой-то обычный человек, будь он хоть университетским профессором или известным журналистом, чем-то прогневал любого представителя царствующей фамилии, это мгновенно стоило бы ему и карьеры, и спокойной жизни.

Но вот с наглой девицей это почему-то не работает. Постоянно находятся какие-то заступники, нашептывающие на ухо царственной чете, что великий князь Константин, конечно, герой, но очень уж несправедлив к бедняжке… Ладно, черт с ней. Есть дела поважнее!

— Костя, я хотел бы с тобой посоветоваться, — оттер в сторону супругу царь. — Есть мнение, что нужно заложить храм в честь твоей блистательной победы. Я с ним вполне согласен, вот только никак не могу решить, где его поставить. В Кронштадте или Петербурге?

— Полагаю, — дипломатично отвечал я, — что этим вопросом гораздо лучше заняться после заключения мира. Без спешки выбрать проект и достойного архитектора, определиться с бюджетом и так далее. А пока у нас есть более насущные проблемы…

— Ты, верно, о войне? — беспечно отозвался брат. — Пустое. Мир, можно сказать, у нас в кармане.

— Это еще почему?

— Ну как же! Армии у союзников для полноценного вторжения нет. Флота теперь тоже. У Наполеона и Виктории теперь нет иного выхода, как согласиться на мир.

— Мне бы твою уверенность, Саша. Кстати, кто внушает тебе столь легкомысленные идеи? Неужто Горчаков?

— Нет, — поморщился император. — Александр Михайлович отчего-то уверен, что эта победа вызовет большое раздражение в Париже и Лондоне, заставив их продолжать войну.

— И он абсолютно прав.

— Постой, разве не ты говорил мне о встрече с Морни?

— Я. И что с того? По большому счету француз не сказал мне ничего определенного, да и если бы сказал, Наполеону III ничего не стоило бы дезавуировать любые его слова.

— Ты думаешь, он не знал о его инициативе?

— Еще как знал. Более того, наверняка сам его и направил. Но…

— Что?

— Видишь ли. Боюсь, что нам с тобой трудно понять логику императора французов. В отличие от своего гениального дяди он не военный, а скорее торгаш. Банкир. Сутяжник. Я бы даже сказал, прохиндей! У него нет ни авторитета, ни ореола славы первого Бонапарта. Именно поэтому он и ввязался в эту несчастную для всех нас войну.

— Несчастную⁈ — удивленно воскликнул брат. — Да для тебя она стала звездным часом! Благодаря ей ты приобрел славу самого знаменитого и успешного флотоводца в истории России, а может и всего мира!

— Поверь, лично я бы прекрасно обошелся без этой славы. Да, благодаря заступничеству высших сил нам до сих пор удавалось отбивать все вражеские нападения, но какой ценой? Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что наша казна пуста, государственное управление находится в расстройстве, а народ ропщет. И поверь мне, у наших мужиков есть на то все основания!

— В твоих словах много горькой истины, — вынужден был согласиться Александр. — Но может не так все плохо? Если ты одерживаешь победы, стало быть, Бог не оставил еще Россию. Раз уж зашла речь об этом, я намерен в самое ближайшее время опубликовать указ о награждении отличившихся. Уверяю, что никто из героев этого славного дела не останется без моего благоволения. И уж конечно, все это в первую очередь касается тебя. Но, говоря по чести, я, право же, теряюсь, чем тебя наградить. Ведь ты и без того кавалер всех российских орденов. Так что если у тебя есть какие-то просьбы, говори, я готов исполнить все, что только в силах российского императора…