Моя императрица (СИ) - Иванников Николай Павлович

Мне немедленно освободили дорогу. Далее я следовал абсолютно беспрепятственно, и уже через четверть часа подъехал ко дворцу. На площади было настолько тихо, что я и не понял сразу, что здесь буквально повсюду стоят вооруженные гвардейцы. И по всему периметру, и у каждой дорожки, ведущей вглубь парка. Оно и понятно — в связи с убийством императора меры безопасности здесь были чрезвычайно усилены. Хотя, чем сможет помочь гвардеец, даже хорошо вооруженный, против магии?

Черт меня подери, он даже и не поймет, что его околдовали! С первого взгляда ничего не изменится — он будет стоять по стойке смирно, моргать и даже зевать время от времени, но вот замечать уже ничего не сможет, как и реагировать на какие-либо события. И когда его спросят: «А не случилось ли, Иван, за время твоего дежурства чего-то необычного?», он только пожмет плечами: нет, мол, все было тихо и спокойно. Даже если прямо у него на глазах вырежут всю императорскую семью вместе с фрейлинами и лакеями.

Впрочем, едва я успел спешиться, как ко мне откуда ни возьмись подскочил рослый слуга, принял у меня поводья и без лишних слов повел Снежку в сторону конюшен. Она тут же нагадила прямо посреди площади, и словно из-под земли вырос еще один лакей. Он моментально все за ней прибрал в специальное ведро. Что уж тут говорить: дворовое хозяйство во дворце работало слаженно! Даже не смотря на все трагические обстоятельства. Корабль, как говорится, плыл, и сбить его с курса было не так-то просто…

К дверям на высоком парадном крыльце вели две закрученные полукругом лестницы, вдоль каменных перил которых тоже стояли гвардейцы. Судя по мундирам, это был Семеновский полк. У меня там было много знакомцев, да и командовал им Семен Петрович Шепелев, родной брат моего генерал-полицмейстера…

Кстати, как он там поживает, интересно? Странно, что в связи с известными событиями он до сих пор не прислал ко мне с нарочным письмо, в котором сообщалось бы о моем отзыве из отпуска. Мне кажется, что в сложившихся обстоятельствах все государевы службы обязаны были прийти в полную готовность. Отменить все отпуска и выходные, мобилизовать все резервы вплоть до особого распоряжения.

А уж кто его там будет отдавать, это самое распоряжение — это уже дело десятое…

Пройдя в светлый прохладный зал, я сразу прошел к главной лестнице, ведущей на второй этаж дворца. От внимания моего не ускользнуло, что у лестницы дежурят два кавалергарда. Такого давненько не бывало. Кавалергардию основал еще дед убиенного императора в качестве личной почетной охраны. Брали туда исключительно самых рослых и крепких дворян, прошедшие пекло настоящих сражений. Даже рядовые набирались из обер-офицерства, а капитаном их был сам государь-император.

Однако позднее значение кавалергардии снизилось, и при Алексее Петровиче, батюшке нашего государя, она и вовсе была расформирована. Но потом, когда на престол уже взошел Михаил Алексеевич, и управлять всеми делами взялся светлейший князь Черкасский, кавалергардия вновь была восстановлена. И даже стала частью императорского летучего корпуса.

Формальное командование полком на это раз взял на себя сам светлейший, и по сути с той поры этот полк стал не столько почетной охраной императора, сколько личной гвардией самого светлейшего. И потому в императорском дворце увидеть кавалергарда было сложно, а вот у дворца светлейшего их было хоть пруд пруди. Они считали себя кем-то вроде опричников Ивана Грозного, хотя светлейший, который не терпел никакого своевольства, при этом установил в полку жесточайшую дисциплину. Так что встретить кавалергарда в каком-нибудь трактире, пьяным и дерущимся с кем-нибудь из гвардейцев, было практически невозможно.

И еще я подозревал, что среди кавалергардов имелось немало магов. Запрет светлейшего на чародейство явно был односторонним, сам же он желал иметь столь мощное оружие при себе. И в готовности. Держал порох сухим, так сказать…

Я проследовал мимо стоящих у лестницы кавалергардов, прошел полукруглой залой, увешанной картинами голландских и итальянских живописцев, и свернул в широкий светлый коридор. Одна сторона его была усеяна широкими арочными окнами, выходящими на дворцовую площадь, и через каждые двадцать шагов здесь тоже стояла стража.

У приемной комнаты перед покоями императрицы была выставлена охрана сразу из четырех кавалергардов. Ими командовал офицер — громадный такой детина с великолепными закрученными кверху усами. Завидев меня, он немедленно подошел, закрывая дальнейший проход.

— Камер-юнкер Сумароков, если не ошибаюсь? — сказал он, и я заприметил на него губах легкую усмешку.

— Точно так, — с легким наклоном головы ответствовал я.

— К сожалению, государыня в трауре и никого не желает сегодня видеть.

Этого и следовало ожидать. Конечно, я никак не думал, что у покоев императрицы наткнусь на кавалергардов светлейшего, но и на то, что увижусь с государыней без всяких на то препятствий тоже особо не рассчитывал.

— Мой визит имеет тему, весьма важную для здоровья Марии Николаевны, — сказал я настойчиво. — Прошу доложить и дождаться ответа ее императорского величества. В случае отказа, я немедля удалюсь.

Офицер вдруг прищурился и посмотрел мне в глаза столь пристально, что мне даже стало немного не по себе. Я буквально почувствовал, как он проник мне в разум и шарит где-то в его чертогах, пытаясь найти там нечто интересное для себя.

У магов это называется «метальной разведкой». Поверхностное исследование памяти того человека, кто представляет для мага определенный интерес. При наличии некоторого навыка можно было рассмотреть в голове у подопытного множество примечательных моментов.

А уж в моем случае — и подавно.

Глава 10

Долг каждого порядочного дворянина

Сей офицер, несомненно, был магом. И специализировался он именно на ментальной разведке. Возможно, именно потому его и поставили к покоям императрицы, чтобы знать истинную цель визита любого из посетителей.

Я же очень не хотел, чтобы истинная цель моего визита стала известна кому бы то ни было, кроме императрицы. А уж тем более светлейшему. И потому, не меняя выражения лица, сделал некоторое усилие, чтобы поставить защиту на те уголки своей памяти, доступ в которые считал нежелательным.

Странно, но мне это удалось с первого же раза, хотя никогда ранее я подобному не подвергался. Если не принимать в расчет, конечно, «открытую книгу», но то была процедура несколько иного свойства.

Разумеется, было бы гораздо проще поставить защиту на все свое сознание целиком — повесить, так сказать, один большой замок, вскрыть который было бы чрезвычайно сложной задачей. Этому я научился у куратора Амосова без особого труда. Но имел сей способ и обратную сторону. Наткнувшись на такую беспардонную защиту, «ментальный разведчик» мгновенно понял бы, что перед ним находится маг, способный выставлять подобные заслоны.

Меня могли арестовать прямо на месте. А это, надо сказать, не входило в мои планы на ближайшее будущее. Именно поэтому я просто выставил неприметные заслонки, которые могли бы сбить с толку «ментального разведчика» и запутать его в чертогах моего разума. При этом сам я остался бы вне подозрений.

Уж не знаю, как мне это удалось! Не имея ни малейшего опыта в расставлении подобных «заслонок», я тем не менее абсолютно точно знал, что и как следует делать. Словно как-то подсказывал мне изнутри. Удерживал от ошибочных шагов и вместе с тем подталкивал к верным поступкам. И уже скоро я понял, что не просто пытаюсь угадать, а совершенно точно знаю какие действия следует предпринять, чтобы успешно противиться вторжению в свой мозг чужого разума.

Сила двух демонов кипела во мне, мгновенно находя нужные решения. И я вдруг с абсолютной отчетливостью понял, что даже если и сделаю какой-то неправильный шаг, если этот суровый кавалергард сумеет распознать во мне чародея — мне ничего не грозит. Я смогу сделать так, чтобы сей офицер замолчал навеки, и при этом сам останусь вне всяческих подозрений.