Слуга Государев. Тетралогия (СИ) - Старый Денис

– Дело уже сделано, и я попросил бы вас послать своих людей в трактир в Ружанах, чтобы там отправили на суд Божий одного или группу московитов, которые сегодня следили за вашим замком и, скорее всего, обнаружили ребёнка здесь, – сказал Абрамович.

Ян Казимир не сразу ответил. Подумал.

– Так если вы меня уже подставили, то почему бы об этом не узнать самому полковнику? Вы же хотите его выманить в Речь Посполитую, чтобы здесь схватить и вдумчиво поговорить? – спрашивал Сапега.

– Ещё не время, – сказал Маноло. – Сперва полковнику предоставят другого ребёнка. Младенца уже должны были доставить в Крым. Пусть он будет обозлён и безумно кидается на защитное сооружение Перекопской крепости. Нам нужно много смертей русских, и нам необходимо, чтобы сражение было столь масштабным, чтобы крымские татары ни в коем случае не пришли на выручку, когда ты выдвинешься в Австрию. Это же прекрасно, когда наши враги уничтожают друг друга!

Сапега встал со стула, посмотрел на резной голландский шкаф. Голова медведя была обломана. А такая красивая резная композиция была! Из дерева вырезана сцена охоты на хозяина леса.

А не получится ли, что Ян Казимир, как тот медведь… Вокруг будет красивая картинка, все персонажи живые, а у него отвалится голова?

– Сегодня вы переночуете, завтра заберёте ребёнка и уйдёте отсюда. Но вы обязаны мне сказать, в какой из своих коллегиумов или ещё где в монастырях этот ребёнок будет расти, – жёстко и решительно говорил великий гетман Ян Казимир Сапега. – Вы обязаны! И знает ли король о ваших делах? А что, если русский царь пошлет письмо королю?

Иезуиты переглянулись. Для них стало очевидно, что шантаж не прошёл. Но на это было глупо надеяться. Главное, что следы всё равно так или иначе приведут московских ищеек к Сапегам. А уж как будут московиты действовать – вопрос не столь важный.

Важнее другое: сами Сапеги будут опозорены, если информация пройдёт по официальным источникам и дойдёт до короля в виде русского посольства. Недоброжелатели Сапег обязательно возьмут себе это обстоятельство на вооружение. Но… Сабеский мнит себя рыцарем, ему история с украденным ребенком не понравится.

– Как скажете, ясновельможный пан, – покладисто ответил Абрамович. – Но тех русских, которые сейчас в Ружанах, я бы попросил вас всё‑таки отправить на суд Божий.

– Их непременно схватят уже сейчас, – сказал Ян Казимир. – И не потому, что вы об этом просите, а лишь только потому, что никто не может приходить в мой дом и быть здесь шпионом.

Сапега не хотел вот так, сейчас, ссориться с московитами. Уже потому, что они, как бы то ни было, но вступили в Священную Лигу. Мало того, это же не по‑рыцарски, бесчестно, только что подписав договор, взять деньги за Киев, и тут же начинать подло действовать, нарушая договоренности. Это можно сделать позже.

Насчет того, что русские разобьются о систему обороны Крыма – Перекоп. Это для Сапеги было очевидно. Еще казаки могли пройти те валы, рвы, бастионы, что выстроили турки, перекрывая вход на Крымский полуостров. Просто казаки нападали неожиданно. А сейчас русских ждали.

«Стрельчин… И что иезуиты такого в нем нашли? Все равно не понимаю,» – подумал Сапега, после того, как дал приказ пятерке гусар, что дежурили во дворце, изловить московитского шпиона.

Игнат сидел у окна, за тяжёлой льняной занавеской, так, чтобы видеть улицу, но оставаться невидимым. Скудный трактир, и занавеска явно старая, без вышивки, но чистая. Все было чистым. И это нравилось Игнату.

Перед ним на грубо сколоченном столе дымилась миска с галушками, да еще и со сальными шкварками вперемежку. От аромата незамысловатого блюда слегка кружилась голова. Удивительно, как иудеи аппетитно приготовили блюдо со свининой. А им вера не запрещает? Видимо, что нет. Так как в трактире больше пахло мясом и это была свинина.

Игнат, несмотря на то, что был готов всю глубокую миску с миг опустошить, не спешил есть – ждал своих. Пятеро бойцов должны были подойти поодиночке, чтобы не привлекать внимания. Уже двое пришли: Тихон, коренастый, с лицом, будто вырубленным из тёмного дуба, и Данила – юркий, быстрый, с цепким взглядом. Игнат сам отбирал себе исполнителей, из тех, кого по разным причинам отсеивал из своего ближнего отряда Егор Иванович.

В трактире было шумно: за соседними столами пили и спорили местные торговцы, в углу перешёптывались двое в длиннополых кафтанах. Почему‑то Игнат увидел в них ростовщиков. Неприятные личности, какие‑то вязкие, хитрые. Ну точно нелюди, в процент дающие деньги.

Хозяин, рыжий еврей с седыми пейсами, суетился у стойки, поглядывая на Игната с настороженной вежливостью. Улыбался приторно, но не потому что не хотел такого гостя. Скорее всего опасался неприятностей. Мордехай Бен Зеев уже пожил на свете, чувствовал людей, которые могут принести проблемы.

– Не нравится мне это место, – тихо сказал Тихон, наклоняясь к Игнату. – Слишком людно. И глаза везде.

– А где сейчас не людно? – хмыкнул Игнат. – Главное – не зевать. Данила, ты проверил чёрный ход?

– Заперто. Но если что – вышибем.

В этот момент дверь скрипнула. Вошли пятеро человек в мундирах с гером Сапег на груди накидки. Один – явно старший – окинул взглядом зал, задержался на Игнате. Тот не дрогнул, лишь чуть сдвинул руку к поясу, где под кафтаном прятался нож.

Вошедшие солдаты Яна Казимира Сапеги не стали садиться. Один из вошедших подошёл к стойке.

– Пся крэв, Морда бед зад, – сказал один из вошедших и рассмеялся со своей грубой шутки. – Пива неси оборонцу Ружан.

А в это время к Игнату подошел еще один солдат рода Сапег.

– Ты главный? Ты прибыл за дитем? – на совершенно русском языке спросил солдат у Игната солдат.

– Что ты от меня хочешь? – не признаваясь, спросил Игнат.

– Запомни старик… Ясновельможный пан не крал дите. То иезуиты. Дите живой и здоров. Круль не ведает об том. Это все… и нынче мы будем тебя и твоих людей бить, но так… не сильно, – солдат улыбнулся. – Ты должен сбежать, искать никто не будет, только для вида. Ну а твоих людей… Кто убежит, и ладно, иных побьем крепко.

– Три! – тут же выкрикнул Игнат.

Это означало, что можно бить, но без оружия и стараться не убивать. Заранее согласованные короткие приказы.

В тот же миг Игнат опрокинул стол – миска с галушками полетела в лицо одному из солдат, кувшин с квасом ударил второго в грудь. Тихон с рёвом бросился вперёд, сбив с ног третьего. Данила уже крушил стул о голову четвёртого. Как жалко голушек со шкарками. И такая злость проснулась у голодного русского мужика.

– На! – Игнат ногой бьет одного из солдат, пытавшегося встать.

Тот перекручивается в полете и падает, еще ударяясь об угол соседнего стола.

Зал взорвался криками. Посетители повскакали со мест, кто‑то бросился к дверям, кто‑то – под столы. Хозяин исчез за стойкой.

– Бум! – глухой удар в челюсть одного из солдат казался громче криков.

Толпа рванула к выходу. Если бы драка была не с солдатами, так нашлись бы из местных, кто с удовольствием почесал бы кулаки. Но не в этом случае. Чревато.

– К чёрному ходу! – крикнул Игнат.

Тихон, размахивая табуретом, пробивал путь, больше отталкивая посетелей трактира. Солдаты были уже на полу. Бить эти бойцы умели. Данила прикрывал тыл, отбиваясь обломком скамьи. Трое остальных – Матвей, Козьма и Гришка – держались рядом, но один из них уже был ранен: Матвей, хватаясь за плечо, хрипел сквозь зубы. Один из солдат, возможно, потеряв контроль, достал все же нож и пырнул русского бойца. Попал в плечо.

Группа Игната вырвалась во двор. Ночь была тёмной, только луна пробивалась сквозь рваные облака. За спиной слышались крики, топот сапог.

– К коням! – скомандовал Игнат. – Разделимся, как и говорили! Встреча у Пружан на той поляне в лесу. И чтобы все нашли! А то я…

Игнат не договорил. Он уже подвязывал седло, крепил ремешок на брюхе своего коня. Один из коней был запряжен и готов. Но Кроткий все же и в выносливости уступал и в скорости другому коню, Гузаку.