Испытание Бога (СИ) - Черников Константин

— Эти примитивные лулу, в точности — словно дикие животные… — презрительно морщились Богини, с некоторой опаской, наблюдая с высоты зиккурата, за шумом и творившейся в городе ночной суетой, — Неужели нельзя было сделать их более смирными?

— Ничего удивительного, — задумчиво отвечала им мать жениха, Божественная Маммету, поставив на каменный парапет пустой бокал вина, — Мы ведь, с Нинмах создавали их из окружающего животного материала, всё, что оказывалось у нас под рукой. Другого тут не было. Хорошо ещё, что наша божественная субстанция смеряет их нрав и делает разумнее. Хотя, вот Правитель Энлиль остался недоволен, что мы сотворили их через чур уж умными и слишком похожими на нас. Это его беспокоит.

— И он прав. Нужно было их делать похожими на шеду, а не на нас.

— Нет, вы только посмотрите, что они там творят… — возмущались благородные аннуначки.

А народ внизу, что называется, дорвался…. Жители уж постарались «оторваться» на славу, во имя новобрачных Богов и, не поскупившись, щедро наделили их своей любовной энергией. До самого утра в городе не стихала всеобщая оргия, отголоски которой долетали даже до вершин зиккурата.

Всю ночь Адапа не покидал своего дома, с тревогой прислушиваясь к городскому шуму за стенами его двора. Он остался не просто так. Эва категорически отказалась выходить на улицу и вступать в интимные связи со всеми встречными. Она заявила, что плевать хотела на эти глупые традиции и будет принадлежать лишь одному мужчине — Алгару. Боясь, что такие греховные речи кто-нибудь может услышать, Верховный жрец не возражал против добровольного затворничества своей своенравной правнучки. А сам остался дома. Его авторитет и близость к Великим Богам, о которой всем было известно, были гарантией того, что обезумевшая от возбуждения толпа не ворвётся сюда и не вытащит силой Эву на улицу. А такие случаи в других домах уже бывали. Тем не менее, ночь прошла в напряжении и только лишь с рассветом Адапа смог облегчённо вздохнуть.

К тому времени домой вернулся его внучатый племянник Симах, с некоторых пор живший в его доме и активно помогавший во всех делах Сопротивления. Он был пьян и, несмотря на усталость после бессонной ночи, ещё долго и громко хвастался своими эротическими подвигами, с гордостью перечисляя количество женщин, которых ему удалось поиметь этой ночью. Угомонился он лишь только под испепеляющим взглядом разгневанной Эвы, вышедшую из своей комнаты на шум. Её он, почему-то, всегда немного побаивался. Получив короткую взбучку, он скис и уныло поплёлся к себе спать.

Ночная уличная суета уже стихла и в доме вновь восстановился покой и тишина.

— Наконец-то это безумие закончилось, — с облегчением проговорила Эва, — Сегодня свадьба… — и на глазах у неё выступили слёзы.

Но этим всё не закончилось. Наоборот, с наступлением утра, всеобщее веселье только начиналось.

Пока взрослое население немного переводила дух после ночных утех, за дело взялись дети и подростки. Они, конечно, любовью не занимались, но выразили своё почтение божественной чете по-иному. С самого утра везде, по всему городу, начались бесконечные игры, связанные с прыжками через скакалку. Каких только вариантов тут не было⁈ Свист самых разнообразных скакалок, смех и крики слышались на каждом шагу. Прыгали и по одному и целыми группами, кто как мог. Кто-то пустил слух, что Иштар очень любит это развлечение и будет благоволить в будущем ко всем «прыгунам»… Так что, недостатка в желающих не было, а позже к детям присоединились и многие взрослые. Всем хотелось умилостивить Богиню.

Люди везде гуляли, ликовали и славили Великого Алгара Справедливого и Божественную Иштар. Все пребывали в радостном возбуждении, в ожидании бракосочетания, а также — большого пира и раздачи подарков. Так прошло всё утро. Сам же свадебный обряд, по старинной традиции, свершали во второй половине дня.

Но вот в дали взревели ритуальные трубы и ударили священные барабаны. Официальная свадебная церемония началась. Тут уж всё было серьёзно. Первой частью обряда было торжественное, ритуальное шествие. Его открывали музыканты, певцы и младшие жрецы нового культа Алгара. Под звуки божественных песнопений они медленно и торжественно шли по улицам города. Жрецы выглядели странным образом. Одна их половина была одета в женскую одежду, а другая — в мужскую. В «женской» руке они несли с собой веретено, как символ женского начала, а в «мужской», дубинку — символ мужского начала. А всё вместе это символизировало два пола, два разных начала, сливающихся сегодня в одно новое единое целое и образующее семью.

Следом за ними двигались старшие храмовые жрецы. Они уже были богато одеты в праздничные льняные одежды и несли на себе символы нового культа, посвящённому Великому Алгару. Теперь уже песнопения приобрели личностный характер. Они были посвящены исключительно только Алгару. А жрецы держали в руках плётки, которыми периодически хлестали себя в знак преданности и верности своему Богу.

Сам же Алгар Справедливый и его невеста, также одетые в торжественные льняные одеяния и украшенные драгоценностями, следовали на богато отделанной колеснице, запряженной особой породой белоснежных шеду, спину которых покрывали льняные попоны. Вообще же, лён считался в Шумере самой дорогой тканью, которую вправе были носить только Боги, цари и жрецы. На голове у Алгара, как и положено Великому Богу, была, увенчанная рогами, массивная золотая корона.

Она, правда, была очень тяжёлой и неудобной и норовила то и дело свалиться с головы Божества. Так что, Алгару приходилось стоять ровно и смирно. Муратов всё время боялся сделать какое-то резкое движение, чтобы ненароком не потерять свой символ власти. Это было бы плохим знаком. Зато, со стороны, всё выглядело весьма впечатляюще. Великий Бог буквально застыл в своём торжественно-неподвижном величии, оставаясь равнодушным к всей окружавшей его суете.

Стоявшая рядом с ним прекрасная Иштар, с золотой тиарой на голове, блистала своей необыкновенной красотой, едва не затмевая собой всё остальное великолепие церемонии. Замыкали шествие колесницы с богато одетыми родственниками и приглашёнными гостями.

Глаза Ишта сверкали. Она была на вершине своего успеха.

— Посмотри, как славно начинается наше правление! — восторженно шепнула она своему жениху.

А город возбуждённо бурлил. Несмотря на начавшуюся жару, практически всё население, от мала до велика, высыпало на улицы и радостно приветствовало новобрачных, кидая им под ноги цветы и разноцветные ленты. Когда же шествие приближалось к ним, то люди падали ниц, не смея смотреть прямо на свадебный кортеж, а присутствующие простые аннунаки улыбались, низко кланялись и желали счастья молодым.

Шествие завершилось у ворот Главного Храма. Дальше, внутрь, прошли только новобрачные и самые близкие родственники. Исключение составил лишь Первосвященник Урука Адапа. Именно он, совместно с отцами, вступающих в родственные узы семейств, завершил основной свадебный обряд. Он заключался, прежде всего, в подписании «брачного договора» не только конкретно между женихом и невестой, но и, прежде всего — между двумя семействами. Так было принято. Всё банально… Никто не обменивался кольцами и не говорил слов торжественной клятвы у алтаря, да и самого алтаря тут не было. Муратов был даже немного разочарован такой обычной практичностью. По сути своей — это было больше похоже на деловое соглашение сторон. Такой себе — древний контракт между двумя божественными «фирмами».

Игорь Николаевич ещё вчера ознакомился с этим «документом», высеченным на золотых таблицах. И, надо сказать, был немало поражён. Шумерские Боги оказались теми ещё крючкотворами и бюрократами. Договор состоял из множества пунктов, учитывавших, похоже, всё на свете…. В нём оговаривалась любая мелочь во взаимоотношениях супругов, разобраться в которых было не просто. «Фу ты, блин! Тут впору, хоть адвоката себе нанимай…», — подумал он тогда.

И скрепить договор нужно было нерушимой божественной «подписью», таким себе особым символом каждого божества, участвующего в договоре, запечатлённым в золоте. Нарушить эту подпись означало — навлечь на себя большое бесчестие и проклятие всего божественного сообщества. Когда Нанна-Син, Эрра, сам Алгар и его невеста Иштар поставили под договором свои личные символы, формальная часть бракосочетания была закончена. Первосвященник Адапа торжественно объявил брачующихся официальными супругами сначала в тесном кругу Великих Богов внутри Храма, а затем и во всеуслышание — с высокого парапета зиккурата. Ответом на эту новость был новый взрыв всеобщего ликования.