Ревизор: возвращение в СССР 48 (СИ) - Винтеркей Серж

Впрочем, Галия достаточно быстро сообразила, что мне снова покоя тут не будет, и начала кочевать по залу вполне самостоятельно. Особенно много времени провела у стола с шоколадом.

Попался мне и тот самый американец, который со мной на японском приёме уже общался, и давай про Кубу вопросы задавать, едва узнал, что я оттуда недавно приехал.

Тоже от него не очень вежливо отделался. Впрочем, ему, скорее всего, не привыкать. Мало кто из советских граждан готов долго общаться с американским дипломатом у всех на виду…

***

Резидент ЦРУ в СССР Миллер задумчиво оглядывал собравшихся на приеме в швейцарском посольстве, прикидывая, с кем ещё стоит переговорить. Такие приёмы – бесценная возможность для разведчика собрать побольше информации. Люди, подвыпив, в хорошем настроении готовы сболтнуть гораздо больше, чем стоило бы. А ведь случайных людей тут и нет – каждый имеет доступ к какой‑то интересной для ЦРУ информации.

Правда, тут же заметил, что к нему движется его коллега по цеху – резидент МИ‑6 британской Гарри Хэммет.

Правда, резидентом он стал достаточно недавно. Просто предыдущий резидент прокололся на вербовке одного из советских учёных – знатный скандал вышел. Естественно, русские его тут же из страны и выслали, объявив персоной нон грата.

Хэммет раньше был заместителем резидента, но после того, как того выслали, его карьера пошла в гору. Ну естественно, британской спецслужбе, конечно же, нужен действующий резидент в Советском Союзе.

А если бы вместо высланного прислали бы нового, то СССР тут же бы поняла, что это новый резидент, и устроила бы за ним тотальную слежку. Так что пришлось назначить резидентом одного из сотрудников резидентуры, уже работавшего под дипломатическим прикрытием в Москве. Зачем упрощать русским работу по выявлению резидента?

В отличие от Миллера, в Москве он работал всего чуть больше года, так что часто плавал в тех вещах, которые самому Миллеру были уже очевидны. И не раз за последние недели обращался к нему с какими‑то вопросами.

Миллер охотно его консультировал. В конце концов, ЦРУ и МИ‑6 работали рука об руку против СССР. Такое сотрудничество всячески поощрялось и в Лондоне, и в Вашингтоне.

– Слушай, хотел тебя спросить по поводу этого интересного молодого русского Павла Ивлева – ну, того, что только что с Кубы приехал с изумительным загаром и одет в костюм от Версаче, причём этой осенней коллекции. И английский у него вполне себе неплохой… Я таких странных молодых русских ещё ни разу не встречал. Может быть, можешь мне что‑то о нём рассказать?

Миллер подумал. В принципе, на Ивлева он вышел сам. Он не является его заданием из центра – это его инициативная разработка. Да и вряд ли в Вашингтоне будут против того, чтобы он объединил усилия по разработке Ивлева с британцами.

Кивнув, он сказал:

– Хорошо, я с тобой поделюсь информацией, но давай только не здесь.

Хэммет радостно кивнул в ответ.

***

Когда зал сильно опустел, и ко мне перестали подходить, я решил, что тоже пора покидать посольство. Прикинул, что человек десять встретил ранее знакомых и точно больше десяти новых знакомств завязалось после подсветки меня японским послом.

Тут ко мне Галия подошла и, ослепительно улыбнувшись, протянула тарелку минимум с семью видами различного шоколада.

– Вспомнила, как быстро разобрали стол с десертами в японском посольстве, и решила заранее тебе набрать сладостей. Попробуй заморских вкусняшек, – сказала она.

Глянул на стол, на котором ещё недавно было всё это шоколадное великолепие. Теперь там было абсолютно пусто.

– Спасибо, хорошая моя, – сказал я жене. – А ты сама хорошо поела? А то можем вместе этой тарелкой заняться…

– Так хорошо, что в ближайшую неделю, наверное, никакого шоколада больше есть не смогу, – пожаловалась жена.

Угощение со столов с собой уносить не принято. Так что раз жена есть больше не может, пришлось самому аккуратненько с чайком съесть все эти припасенные Галией для меня лакомства.

Сразу после этого отправились на выход. В зале уже осталось процентов десять‑пятнадцать, не больше, от того числа людей, что в начале присутствовали. И еда почти вся подъедена. Да и устали люди уже – больше двух часов на ногах ходить непросто. Не все ж такие молодые, как мы с Галией.

А на выходе нас ждал настоящий сюрприз. Оказалось, что каждому посетителю приёма выдают небольшую корзиночку из соломы, из которой торчит упаковка «Тоблероне» и два куска сыра в бумажной упаковке. Причём торчит так, словно там ещё внутри есть место и для других даров от швейцарцев.

Взяли, конечно, по корзиночке – халява же.

– А у японцев так не было, – прошептала мне Галия, когда мы, попрощавшись с дипломатами швейцарского посольства, вышли наружу.

– Ну, бюджеты и послы у каждого посольства разные, – пожал плечами я. – Тем более мы не знаем, насколько часто швейцарцы и японцы проводят свои мероприятия. Даже при одинаковом бюджете, если число приемов у японцев, к примеру, в два раза за год отличается в большую сторону, то и на подарки может не хватить.

Я выпил всего лишь бокальчик красного, пока слушал речь посла и нашего мидовца, так что смело сел за руль и повёз нас домой.

Галия, судя по красным щёчкам, позволила себе гораздо больше. Ну так не так часто она и пьёт – почему бы и нет?

***

Куба, Гавана, посольство СССР

Советский посол на Кубе Забродин радостно улыбнулся, когда из разобранной дипломатической почты ему тут же – практически бегом – принесли запрос от министра иностранных дел. А в нём от него требовалось уточнить, с каким именно докладом выступал Павел Ивлев на совете министров Кубы.

«Ну что, он молодец, правильно угадал возможную заинтересованность Громыко по этому вопросу в Москве! Это и в самом деле оказалось важно для министра…».

Теперь нужно собрать адекватную информацию по запросу Москвы. Так, чтобы она была максимально детальной, и произвела хорошее впечатление на министра. Тогда, глядишь, и не придётся прозябать по окончании работы на Кубе на какой‑нибудь рядовой должности в центральном аппарате МИДа, а можно будет более серьезной работой заняться…

Пожалуй, теперь он уже больше не будет оценивать пребывание Ивлева на Кубе и связанный с ним скандал сугубо негативно, как раньше.

Да, первоначально пошёл мощный негатив, который мог создать и неприятное эмоциональное впечатление о деятельности советского посольства на Кубе у Громыко. Но теперь он своей инициативой и усердием начинает переводить этот негатив в возможный позитив для себя на будущее.

Вот под этим и понимают профессионализм в дипломатической работе: когда, если ты умеешь это правильно делать, даже негатив можешь трансформировать в позитив…

Ну а что касается того, как максимально эффективно отработать по запросу из Москвы, то тут у него не было никаких сомнений в том, что это получится сделать. И у него самого, и у тех сотрудников посольства, на которых он мог смело положиться, накопилось уже огромное количество контактов на территории Кубы, в том числе и в канцелярии Совета министров. Кубинцы в целом – люди дружелюбные и довольно расслабленные, и к Советскому Союзу относятся чрезвычайно позитивно.

Так что он и сам назначит парочку встреч, и сотрудников своих отправит с той же самой целью. Потом сопоставит всю полученную информацию, отметет всякую дичь, которую кубинцы, как люди с воображением, всегда могут придумать. И вот у него и получится готовый отчёт. И тянуть он с этим делом не будет.

Первые встречи нужно назначать уже на сегодня. И, несмотря на то, что встретиться надо с очень занятыми людьми, посол не сомневался, что для советских дипломатов те время всегда найдут.

Им тоже для своего статуса важно, чтобы их видели где‑нибудь в общественных местах с советскими дипломатами. Ну и халявная бутылка водки тоже никогда на Кубе никому не помешает.

И, само собой, счёт в ресторане всегда оплачивает приглашающая сторона. На это, как и на подарки, тоже был специальный фонд выделен. А как иначе? Все так работают.