Петров, к доске! Книга третья (СИ) - Ларин Павел

Но главное происходило между мной и Толкачем. Он снова полез на меня, уже не пытаясь бить чисто, точечно, а просто размахивая кулаками. Пару ударов я заблокировал, один скользнул по плечу.

Часть зрителей, которая была ближе всего к нам, заметив драку, моментально образовала полукруг возле нашей компашки. В основном это были подростки. Причем, с разных районов. Я мельком успел заметить и наших, «ваёвских», и «чижовских», и «песчановских». Со всех сторон раздавались крики, кто-то свистел, кто-то просто орал. И все это поддерживала бодрая музыка будущего «Сектора газа».

Я чувствовал адреналин, пульсирующий в ушах. Мы сцепились, пытаясь повалить друг друга. Он был крепким, но я был злее. Хотелось навешать Вите люлей за подлый первый удар, за испорченный вечер, за его безмерную глупость и совершенно идиотскую ревность.

Толкач попытался схватить меня за волосы, что совсем уже не соответствовало «пацанскому» поведению. Однако я вывернулся и снова нанес удар, в этот раз с подсечкой. Толкачев, не удержавшись на ногах, рухнул прямо на колени. Правда, тут же вскочил, тяжело дыша и размазывая кровь по лицу. Вот тогда-то я и поймал момент. Витя был открыт. Я вложил всю злость в один короткий, точный удар правой в челюсть.

Раздался глухой звук. Глаза Толкача удивленно расширились, он качнулся и мешком повалился на землю, кажется, потеряв сознание на пару секунд. Я даже успел слегка напрячься, опасаясь, не переусердствовал ли. К счастью, с Витей все было нормально. Он просто словил подобие «нокаута».

В этот момент кто-то с очень знакомым, подозрительно похожим на дедов, голосом крикнул из толпы: «Милиция!». Хотя никаких милиционеров поблизости не было.

Однако этого хватило. «Монастырские» подхватили обмякшего Толкача под руки и, бросая в нашу сторону злобные взгляды, быстро ретировались вглубь парка.

Я стоял, тяжело дыша, чувствуя, как гудит разбитая скула и саднит костяшки на правой руке. Вокруг все еще ревела толпа, но уже без агрессии, скорее с любопытством. А через пару минут до нас снова никому уже не было дела. Народ, успевший заметить драку, переключился на сцену.

— Лёха! Ну ты даешь! Красава! — Макс хлопнул меня по плечу.

Сам он выглядел растрепаным и взъерошенным. На щеке виднелась царапина, нижняя губа была разбита.

— Я ж говорил, с внуком шутки плохи! — гордо заявил дед Иван, потирая ладони. — Видали, как я его?

И только в этот момент я заметил, что торта в дедовых руках больше нет. А вот неподалёку, в стороне, один из «песчановских», матерясь и грозясь найти «эту суку», пытался стереть с физиономии остатки «Наполеона».

— Черт… Это вообще посторонний человек. — Негромко сказал я родственнику.

— Да? — Удивился дед. — Ну он как-то под руку подвернулся. Думал, тоже дружок этого Вити.

Я хотел ответить ему, но как раз в это время ко мне подбежала Наташка. Лицо у нее было бледное, глаза блестели то ли слез, то ли от волнения — я не разобрал.

— Лёша! Петров, блин… — Она схватила меня за руку, ту самую, которой я ударил Толкача. — Прости меня, пожалуйста! Это всё из-за меня! Если бы я с ним нормально поговорила… если бы не пошла с вами…Вот ведь дура…

Деева смотрела на мою разбитую скулу и в ее взгляде было столько искреннего раскаяния, что я даже растерялся. Вот уж чего-чего, а такого от нее еще не бывало.

— Наташ, перестань, ты не виновата, — пробормотал я, чувствуя какую-то глупую неловкость, похожую на смущение. — Он сам полез.

— Нет, виновата! — староста покачала головой, ее голос дрожал. — Я повела себя ужасно. С ним, с тобой… Лёш, скажи, что я могу сделать, чтобы это исправить? Пожалуйста! Я… я всё для тебя сделаю. Любую твою просьбу выполню, только скажи!

Девчонка смотрела на меня с такой отчаянной решимостью, что стало однозначно понятно — она не шутит.

И в этот момент, глядя в ее расстроенное лицо, я вдруг вспомнил про свою первоначальную, сложную цель, связанную с ее дядей, с Ромовым и моим отцом. Победа над Толкачем, как и сама драка, на которую точно расчёта не было, открывала совершенно новые возможности.

— Ладно, давайте, хоть часть выступления послушаем. — Влез между мной и Деевой Макс, оглядываясь на сцену. Пожалуй, в этот раз я был очень рад его бесцеремонности. — Концерт весь просрали. Потом разберетесь!

Не тратя время зря, он тут же затряс головой в такт музыке. Остальные члены нашей команды с энтузиазмом поддержали предложение. Ермаков и Демид пытались подпевать, хотя слов явно не знали. Дед Иван, к моему изумлению, не выглядел шокированным происходящим. Наоборот, он с интересом оглядывался, постукивал ногой в ритм и даже одобрительно хмыкал после особо забористых гитарных риффов.

— А что, задорно играют! — пробасил родственник. — Не Кобзон, конечно, но с душой! Молодежь!

Только Илюша и Серега выглядели расстроенными. Младшенький — тем, что в этот раз основные события обошли его стороной. Строганов — тем, что торт остался несъеденым, оказавшись на роже совершенно левого пацана.

Я стоял рядом с друзьями, все еще чувствуя гул в голове от драки и смятение от тех эмоций, которые во мне вызывала Наташка.

Она, как назло, не отпускала мою руку, а это волновало еще сильнее. Черт знает что, одним словом.

«Любую просьбу…» — крутилось у меня в голове. Кажется, этот безумный день становился еще интереснее.

Вот он, шанс. Шанс узнать про батю, про родь дяди Андрея, про всю эту афганскую историю. И я не буду больше страдать ерундой, придумывая сложные, запутанные ходы. Скажу ей прямо: «Наташ, мне нужно, чтобы ты помирилась с Ромовым и дала ему шанс. Это поможет разобраться с проблемами моего отца».

Глава 12

Мы вывалились из парка радостной, но слегка потрёпанной толпой. Музыка еще гремела за спиной, но уже не так оглушительно. Юра Клинских со своими ребятами ушел со сцены и теперь на площадке просто крутили песни, под которые вдохновлённые граждане энергично предавались танцам.

Вечерний воздух приятно холодил разгорячённые дракой и музыкой головы. Настроение вообще было максимально позитивное, несмотря на все события, которые случились за последние пару часов.

При этом, надо признать, выглядела наша компания так, будто мы не на концерте побывали, а приняли участие в русской народной забаве «Стенка на стенку».

Моя скула, например, уверенно заявляла права на отдельное существование и пульсировала так, будто собралась мигрировать куда-нибудь в район затылка. В горячах я боли не почувствовал, зато теперь, когда адреналин подутих, «ранения» очень даже ощущались. Костяшки на правой руке тоже горели огнём, напоминая о недавнем близком знакомстве с челюстью Вити Толкачёва.

— Лёха, ну ты зверь! — Макс хлопнул меня по плечу с такой силой, что я чуть не прикусил язык. Сам он щеголял свежей царапиной на щеке и слегка припухшей губой, но выглядел донельзя довольным. — Как ты его! Одним ударом! Чисто нокаут! Видали? Ну, Петров… Всегда знал, что ты — мощь!

Ермаков и Демид согласно загудели, поддакивая Максу и наперебой вспоминая самые яркие моменты потасовки, в которых они, естественно, выглядели не меньше чем героями Куликовской битвы. Даже не так. Герои Куликовской битвы на их фоне выглядели пацанами, которые настоящей драки не вида́ли.

— Да уж… все молодцы…— протянул Серёга Строганов, пиная по дороге какой-то несчастный камень. Лицо его выражало вселенскую скорбь. — Особенно дед твой отличился. Торт! Такой «Наполеон»! Я его всю дорогу берёг, как зеницу ока! А он? Взял и какому-то левому хмырю на морду нахлобучил! Просто так! Это же… это же варварство! Кощунство!

Дед Иван, шествовавший рядом с Илюхой на плечах, сделал вид, что неимоверно заинтересовался архитектурой ближайшей пятиэтажки. Он Серегину боль понимал и где-то даже разделял, но вины своей признавать не собирался.

— Ну, так вышло, — пробормотал родственник, не поворачивая головы. — Нервный момент был. Под горячую руку попался паренёк. Думал, из их шайки-лейки. Стратегическая ошибка. Бывает.