Петров, к доске! Книга третья (СИ) - Ларин Павел

— Ба, ну мы не виноваты! — пискнул Илюха, понимая, что сейчас достанется всем.

Сначала, конечно, дед. Но потом и до нас дойдет. Выбивалки, если что, две. Одну сломает, вторая на смену имеется. Лежит в прихожей

— Молчать, Петров! — рявкнула бабушка тоном, от которого даже вороны на соседнем дереве испуганно вскинулись, оглядываясь по сторонам. — Разговор короткий! Иван, а ну стой! Куда⁈

Дед, поняв, что дипломатия в данном случае будет бессильна и, возможно, непродуктивна, быстро принял решение. Он молча, не говоря ни слова, рванул вглубь двора, к спасительным зарослям сирени, которая росла в палисаднике соседнего дома.

Но не тут-то было. Людмила Владленовна, проявив неожиданную для её возраста резвость, ринулась за ним, размахивая выбивалкой, как кавалерийской саблей.

— Я тебе покажу «культурно отдыхать»! Я тебе покажу «молодёжь»! А ну вернись, старый пень!

Мы с Илюхой застыли у подъезда, наблюдая за этой феерической погоней. Судя по тому, что в некоторых окнах мелькнули лица соседей, наблюдали не только мы.

Дед, петляя между качелями, каруселями и лесенками детской площадки, неся в сторону зветного палисадника. Не знаю, на что он рассчитывал. Возможно, просто хотел загонять супругу до стенокардии или сердечной недостаточности.

Бабуля не отставала, её грозные крики и свист выбивалки эхом разносились по ночному двору.

Илюха сначала испуганно икнул, а потом тихонько захихикал. Я и сам едва сдерживал смех, несмотря на ноющую скулу и общую абсурдность ситуации.

Вот так закончился этот безумный день. Драка, несчастный Толкач, обещание Наташки… И вишенкой на торте — мой дед, удирающий по двору от собственной жены, вооружённой выбивалкой для ковров.

— Идем. — Я взял Илюшу за плечо, развернул его в сторону подъездной двери и подтолкнул вперед. — Поужинаем, умоемся, спать ляжем. Сейчас она деда погоняет, пар выпустит, а завтра нас «строить» начнёт. Отдохнуть надо. Чувствую нам с большой вероятностью грозить очередной день ПХД. Ещё и в школу не идти…

— Лех, а она его не прибьёт? — Поинтересовался Илюша, оглядываясь через плечо на деда, который успел добежать до палисадника, сделать почетный круг и зайти на новый виток.

— Не убьёт. До этого ведь не убила.

— Ну тогда ладно. — Согласился младшенький. — Идём. Есть и правда охота.

Глава 13

Единственный выходной прошел… Хотя, нет. Не прошёл. Он прополз. Протянулся как резина, туго и бесконечно долго.

Конечно же, виной этому стала Людмила Владленовна. После того, как она вдоволь нагонялась по двору за дедом Иваном и почти уже успокоилась, так и не догнав супруга, дёрнул ее черт рассмотреть все-таки ссадину на моей скуле, а Илюшу два чёрта дернули восторженно поделиться с бабулей своим мнением. Мнение Илюши, естественно, касалось меня, а если более точно, то драки, в которой я, с точки зрения младшенького, вышел безоговорочным победителем.

— Да ладно вам! — Небрежно махнул рукой младшенький, — В этот раз все даже совсем не страшно было. Наоборот, весело.

После информации о драке и особенно о том, что обычный мордобой Илюха считает развлечением, последовал еще один стресс для Людмилы Владимировны.

Дед, пытаясь сгладить впечатление родственницы от Илюшиного рассказа, сообщил ей, что мы ходили, вообще-то, на концерт местной группы, и это, вообще-то, очень даже культурное развлечение. А драка…Что драка? Да просто не понял малой, что там было. Всего лишь народец собрался, набился на танцплощадку и потолкался немного.

— Концерт⁈ Местной шпаны⁈ Этих… Ты вообще видел, как они тут ходят? Шпана! Настоящая шпана! — Задохнулась бабуля от возмущения и даже схватилась рукой за сердце, правда, почему-то с правой стороны.

Либо запамятовала, где у нее находится данный орган, либо она у нас уникум. Есть ещё третий вариант. Людмила Владленовна решила разыграть перед нами драматический этюд, чтоб вызвать чувство вины.

— Люда, ну ты чего… Люда… Это ж… ну фольклор это. Народное творчество. Прекрасно пели ребята.

— А-а-а-а-а… Народное творчество… — Протянула родственница с нехорошим прищуром и подозрительно мягкой интонацией.

Дед Иван сразу уловил в голосе супруги некое предупреждение о грядущей опасности. Он мгновенно стал образцом глухоты, частичной слепоты и даже скудоумия, уставившись в ковёр с видом человека, который впервые видит столб прекрасное творение легкой промышленности.

Собственно говоря, наступившее утро показало, насколько верны были наши предчувствия. Воскресенье превратилось в пытку. Никаких друзей, никаких прогулок, никакого футбола. Только мы трое — я, дед Иван и младшенький — под неусыпным оком бабули. Её вердикт был суров: «Раз уж не умеете культурно отдыхать, будете культурно просвещаться! Весь день!»

В итоге наш выходной выглядел следующим образом. Восемь утра — подъем. Девять — завтрак в гробовой тишине, нарушаемой только стуком ложек о тарелки с овсянкой и тиканьем часов. Дед Иван пытался объяснить, что овсянка для мужика не еда, а так, анекдот, за что немедленно получил строгий выговор с занесением в личное дело.

Десять — все, кто заслуживает наказания, были рассажены в зале.

Нам выдали книги. Деду Ивану — «Мёртвые души» Гоголя (Надо же, Иван, вспомнить классику! Глядишь, голова прояснится после вчерашнего!), Илюхе — сборник стихов Агнии Барто (Детям надо прививать любовь к поэзии С РАННЕГО ВОЗРАСТА!), а мне… мне достался Пушкин. И не просто читать.

— Алексей, «Евгений Онегин» — это один из столпов русской поэзии! И чтобы к вечеру первую главу наизусть! Понял⁈

Следующие часов восемь тянулись, как загустевший карамельный сироп. Дед Иван, кряхтя, пытался найти удобное положение, чтобы не заснуть над «Мёртвыми душами», его веки предательски слипались. Он периодически начинал тихо храпеть, но Людмила Владленовна была настороже. Она моментально отказывалась рядом с супругом, чтоб резко и громко хлопнуть в ладоши прямо ему в ухо.

Илюха каждые пять минут спрашивал, скоро ли обед и бегал в туалет, словно внезапно стал «счастливым» обладателем энуреза, чем неизменно вызывал очередной громовой выдох бабушки. Я же делал вид, что глубокомысленно вникаю в «Евгения Онегина», сидя с самым серьёзным видом, какой только мог изобразить.

Людмила Владленовна ходила вокруг, проверяла нашу прилежность, косилась, ловила деда на дремо́те, Илюшу на попытках симулировать приступ аппендицита, коликов и ангины одновременно, меня… Меня ни на чем не ловила, потому что мне повезло больше всех.

Первая глава произведения Александра Сергеевича уже была мне известна. Я учил ее для того, чтоб в училище поразить одну девчонку в самое сердце своей начитанностью. Девчонка не впечатлилась, ей в кавалерах вовсе не начитанность была интересна, но мне эта ситуация из будущего очень даже сейчас помогла. Кто бы мог подумать…

Кроме того, это был день бесконечных «Внимательнее!», «Не отвлекаться!», «Думать надо!», «Смысл улавливай!»

Людмила Владленовна отрывалась по полной. Мне кажется, скорейшего возвращения матери захотели не только мы с братом, но и дед Иван.

— Долго нам так не продержаться… — Тихо буркнул он себе под нос. — Дома хоть сбежать от нее можно. А тут…

Только к позднему вечеру, выслушав мою прекрасную декламацию Пушкина, убедившись, что дед Иван последний час держит книгу вверх ногами, не замечая этого, а Илюха уснул на диване, обняв сборник Барто, она смилостивилась и отправила нас спать.

И вот, после внезапного культурного марафона длиной почти в двенадцать часов, наконец, наступил понедельник. Никогда за всю свою жизни, ни «до» ни «после», я не был настолько счастлив встать пораньше и бегом рвануть на уроки.

С Максом мы, как обычно, встретились на привычном месте, остальные пацаны присоединились к нам уже возле школы. В отличие от меня, с радостью явившегося на учёбу, друзья были настроены менее позитивно.

Правда и моя радость оказалась недолгой. Стоило нам войти внутрь школьного здания, я сразу понял, что-то пошло не так. Как только наша пятёрка — я, Макс, Серёга, Ермаков и Демид — появилась в коридоре, мы вдруг стали объектом всеобщего внимания.