Патриот. Смута. Том 2 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

В целом неплохо. Хоть как-то, при неимении лучшего довольствуемся тем, что есть.

— Ладно, Григорий, давай смотреть.

Подьячий открыл дверь, мы вошли. Было темно. Даже сумрачнее, чем в коридоре. Там хоть какой-то свет падал с улицы из двери. А здесь… Освещения из маленьких прорезей над потолком не хватало. Слева от входа в стене была сложена печь, отапливающая сразу четыре помещения. Конструкция интересная, как и в основной части терема. Окон, привычных мне, не было. Видимо, чтобы люди не мерзли зимой. Да и судя по назначению, служилые здесь только ночевали.

Моргнул. Глаза постепенно привыкали к темноте.

У стен были сложены сундуки, ящики. Имелась пара срубленных стеллажей. На них располагались предметы поменьше. Комната вообще походила на спальню, в которой я разместился, только больше размером.

Нет кроватей, вместо них сундуки. Причем те, что были здесь до всех этих вещей, хозяева с собой забрали. Переехали. Теперь помещение было забито трофеями. Еще бы, сколько там коней мы вывезли груженными скарбом, и это еще не все.

Подьячий зажег свечу по центру, на небольшом массивном столе. От нее уже запалил пару лучин. Света мало, но хоть что-то.

Уверен, днем здесь не намного светлее.

Свет свечи вырвал из темноты множество предметов. Тени расползались и танцевали вместе с покачивающимся огоньком. Я видел и трофейное оружие, и одежду, и седла для лошадей. Подошел к одному из ящиков, открыл. Это были красивые платья. Кафтаны, исподняя дорогая одежда.

Имущества много. Большинство из всего этого я уже видел при погрузке на хуторе Маришки. Добавились взятые у людей Артемия вещи.

— Так, а где? — Я уставился на подьячего, чтобы тот показал самое важное.

Он махнул рукой.

— Франсуа, стой у двери. — Сказал я на его родном.

Иностранец кивнул, замер у входа.

Мы с Григорием прошли через заваленное имуществом помещение. Он откинул какое-то покрывало. Под ним нашлось несколько седел и восемь седельных сумок.

— Вот. И еще вон там. — Ткнул пальцем в еще одни сложенные друг на друга седла.

Я присел, приоткрыл одну сумку. Монеты. Много. Взял три лежащие сверху. Крупные, увесистые. В схроне Маришки были совсем мелкие, весили в несколько раз легче. А эти прямо… Рубли, что ли? А там копейки? Надо с экономической ситуацией разобраться, не ждать.

Сумка битком. Попытался аккуратно с места сдвинуть, поднять. Очень тяжелая ноша. Килограмм тридцать. Каждая из восьми, уверен, такая же. Не может же быть, что в одной густо, а в иных пусто.

— По моим прикидкам тут всего от пяти до восьми тысяч монет. И это не копейки. — Говорил Григорий тихо, шепотом. — Ефимки.

— Понимаю, что деньги это огромные.

— Конечно, несопоставимое с обещанным шведам. — подьячий погладил бороденку. — Но очень много. Очень.

— Ну, скажем, сколько кольчуга стоит, одна?

— Тут сложно, боярин. Они же разные. Но рубля два, может, три, а бывает пять. Получается, где-то от пяти до десяти ефимок. Может, чуть больше. Итого здесь на пятьсот кольчуг, если грубо в них считать. А еще же каменья есть и драгоценности, но в них я не соображаю, боярин.

— Получается, мы за один бой, если так грубо, удвоили наше состояние.

Григорий смотрел, не понимая, брови нахмурил. В танцующем освещении это выглядело достаточно грозно.

— У нас целый арсенал. Сотня кольчуг, шлемы есть, мушкеты, порох, сабли, копья. А теперь еще и деньги появились.

— Как-то так выходит, боярин.

— В общем так располагайтесь здесь. Готовьтесь гостей встречать. Думаю, вначале они ко мне придут. А как там шум начнется, сюда попробуют влезть. И вас порешить. Лежанки на видном месте разместите, замаскируйте. А сами по углам.

— Умно. — Ответил подьячий. Вздохнул.

— А завтра утром начинай с Петром и Савелием все это инвентаризировать и разносить, куда положено. Завтра утром военный смотр, тебя от него освобождаю.

— Игорь. — Григорий смотрел на меня с удивлением. — По нашу душу и твою тоже ночью придут, а ты о завтра думаешь. Как?

— Товарищ мой. Собрат. Мы их положим, завтра утром смотр войск проведем. Работы невпроворот. И дел. Ну а если так выйдет, что нам конец. Значит, таков путь наш, такова судьба. О будущем думать надо, а не о смерти. Так спится легче.

— Мудро. А этот немой, он как?

— Ты размещайся, а я ему сейчас объясню все на его языке.

Развернулся, подошел к французу, тот смотрел на меня пристально, замер у двери.

— Франсуа, ночью к вам придут бандиты. Грабить все это. — Он в ответ кивнул. — Задача сделать ложную лежанку, как будто спишь ты посреди комнаты. А самому в углу разместиться. Напарник твой вон там. — Я махнул рукой. — А ты вот тут.

Тоже показал на место.

— Ясно. Надо было больше одной монеты просить. — Покачал головой француз.

— Три дам. Три, число священное. — Улыбнулся. Протянул ему три крупные монеты.

— Неплохо, за один ночной бой.

— С Григорием вы здесь вдвоем. Он человек надежный. Но и на тебя я надеюсь.

— Я обещал, я буду драться.

Хлопнул его по плечу. Распрощались. Вышел. Осталось еще много дел до сна. Во двор уже пришла ночь. Только месяц немного освещал пространство.

— Ванька, что с баней⁈

— С конем не закончил, господин. — Откликнулся он. — Еще немного осталось. Как только, так сразу позову.

— Буду в тереме. Туда приходи.

Я дошел до церкви, перекрестился у входа, вошел. Увидел там отца с сыном, как и ожидал. Силуэты в полумраке были хорошо видны. Больше никого не было. Даже священник отлучился куда-то по делам или спать отправился. Хотя вряд ли, храм же на ночь закрыть надо. А эти двое стояли недалеко от алтаря, молились. Бормотали слова и крестились.

— Савелий. — Позвал я. — Работа есть.

— Да, хозяин. — Писарь тут же повернулся. — Уже иду.

Подошел, замер рядом. Глаза в пол.

— Письма написать надо. В Елец, Рязань, Оскол и по прочим городам окрестным. Что собираем мы войско против татар. Справишься?

— Так дело обычное. Надо, сделаем. Срок какой, хозяин?

— Сейчас. Ты все подготовь, печати утром поставим и гонцов отправим.

Он закивал в ответ.

— Если ночью что. — Я понизил голос. — Не высовывайся.

Писарь резко поднял взгляд, уставился на меня.

— Так татей же…

Я приложил палец к губам.

— Тихо. Не высовывайся, сиди где сидишь. С сыном. — Повысил голос до обычного тона. — Ну и поутру письма заверим печатями, подписями воеводскими. И поступишь опять с сыном в помощь к Григорию. А еще надо бы нам с Несмеяном Васильевым поговорить всеми вместе. Готов будь.

— Как скажете, господин.

— Спать идите. И ночью из комнатки ни ногой.

— Сделаем. Петька, идем.

Кивнул ему и пошел проверять посты. Обошел весь кремль, перекинулся несколькими словами со стоящими на страже людьми. Подмечал, кто спокоен, кто нервничает при моем появлении.

Прикинул, когда караулы меняются, кого можно ждать к себе ночью в гости.

Выдал порученья на утро к смотру. Кого и как пускать, что и как делать. Вернулся в терем, замер у лестницы вниз. Внутри было тихо как-то. Отдыхали все уже, что ли. Но поесть хотелось. Живот говорил об этом недвусмысленно. Урчал и требовал.

Спустился к слугам. Открыл дверь, чем вызвал некоторую панику у трех женщин, работающих на кухне. Двух я уже видел. Одна постоянно еду приносила, бегала вверх, вниз. Молодая, пригожая, скромная. Еще одна кровь вытирала — пожилая такая. А третья, видимо, повариха, отсюда и не выходила вовсе.

— Поесть бы чего.

Они все с испуганными лицами, не смотря мне в глаза, закивали, суетиться начали.

— В приемную несите, там буду. И настоя какого-то травяного. Испить.

Никто из них слова не сказал. Как с немыми пообщался. Вот это я понимаю, дисциплина. Боятся, что ли.

Поднялся, сел, начал ждать и думать. Прикидывал финансы. Выходило, что француз задрал плату сильно. Вероятно, стоил он каких-то больших денег, но чтобы аж пятьдесят рублей в месяц. Это немыслимая сумма. В год еще, куда ни шло. Да, может он специалист невероятный, но как-то уж очень много.