Белый маг (СИ) - Иванников Николай Павлович

Тут Настя за моей спиной вдруг истошно заорала, и я стремительно обернулся.

Глава 11

Синее небо над Серой Русью и потусторонние сущности

Настя стояла всего в нескольких шагах позади меня, задрав юбки почти до колен, и продолжала орать. А за щиколотку левой ноги ее удерживала крупная волосатая рука израненного воина, целиком залитого кровью.

Тем не менее, воин этот был ее жив. Я видел, как пузырится пена на его распухших губах, как поблескивают белки глаз под кровавой маской на лице.

Я подошел к Насте и легонько тронул ее за плечо.

— Не кричи, — сказал я. — Здесь нельзя кричать.

Она посмотрела на меня полубезумными глазами, но орать при этом не перестала. И тогда я отвесил ей легкую пощечину — чтобы скорее привести ее в чувство.

Это сработало, она моментально замолчала.

— Убей меня… — с мольбой в голосе прохрипел воин у нее под ногами. — Сжалься, убей меня…

Говорил он по-русски, но как-то слишком протяжно, словно бы с неким неизвестным мне акцентом. Впрочем, это могло быть из-за крови, заполнившей его рот, из-за разбитых губ и полного обессиливания. Все, что находилось у него ниже пояса, превратилось в кровавую кашу, и он очень скоро должен был умереть и без посторонней помощи. И можно было только представлять, какие страдания он сейчас испытывал, находясь в полном сознании.

— Убей, прошу тебя…

У него не было больше сил удерживать Настю за щиколотку, пальцы разжались, и рука безвольно упала на землю.

— Убей… — с мольбой прошептал он, и его глаза уставились на меня. — Мой меч… — похоже, что он узнал оружие в моей руке. — Мне говорили, что я умру от своего меча… Я не верил… А теперь заклинаю тебя: убей меня!

Последнее слово он попытался выкрикнуть, но у него не получилось, он захлебнулся кровью и закашлялся, вздрагивая всем телом. Я поднял меч и примерился, куда лучше его воткнуть, чтобы покончить с несчастным одним разом. На воине была надета очень плотная кольчуга, и пытаться проткнуть ее мечом было делом бессмысленным. Так я мог только причинить ему новые страдания.

Самым правильным было отсечь ему голову и, решившись на это, я взялся за рукоять меча двумя руками. Встал над ним поудобнее и даже замахнулся, но, увидев его взгляд, потерял всякую решимость. Дважды глубоко вздохнул, чтобы приободриться.

— Что? — спросила из-за плеча Настя. — Что ты собрался делать?

Я не ответил и снова покачал поднятым мечом, собираясь ударить так, чтобы голова отделилась от туловища за один раз. Но вдруг замер. Изувеченный воин смотрел на меня неподвижно, взгляд его застыл, стал стеклянным. Я опустил меч, присел на одно колено и заглянул ему в глаза. Помахал перед ними рукой.

Никакой реакции. Воин был мертв. Его смерть избавила меня от необходимости проявить кровавое милосердие. Тогда я закрыл ему глаза.

— Царствия небесного тебе, воин, — сказал я. — Тебя обманули: ты погиб в бою, и твой собственный меч тут ни при чем.

Я сорвал пучок не перепачканной в крови травы, вытер клинок, а когда поднял голову, то замер в оцепенении. Взгляд мой снова скользнул по воину, которого я только что хотел избавить от мук, и мне показалось, что он пошевельнулся. И не просто пошевельнулся — такое порой случается даже с мертвецами, когда их мышцы начинают непроизвольно сокращаться — а оперся на локти, приподнялся и осмотрелся.

Я в удивлении отпрянул. Зажмурился на мгновение и потряс головой. Да нет, быть такого не могло! Это просто наваждение!

Я видел, что тело воина все так же лежит на земле, но в то же время от него отделилась тонкая почти прозрачная оболочка и внимательно осматривала поле боя. Я видел, что это все тот же воин, вот только был он цел, и даже следов крови на нем нигде не было заметно. Кольчуга его сверкала, а светлые волосы ниспадали на широкие плечи. Мне подумалось, что он похож на одного из тех древних витязей, о которых в детстве мне рассказывал батюшка перед сном. Было ему немногим более двадцати, телом был крепок, а выражение загорелого лица казалось каким-то детским, слегка обиженным.

Осмотревшись, призрак мертвого воина с удивительной легкостью поднялся на ноги, одернул кольчугу, поправил на поясе ножны с мечом. И похоже, что это был тот самый меч, который я сейчас сжимал в своих руках. Ростом витязь сей достигал мне почти до бровей.

Затем он переступил через собственное тело, взглянул на него с сожалением и покачал головой.

— Вот незадача, — сказал он. — Как нехорошо я умер. Очень плохо выгляжу, очень…

Он взглянул на меня и сделал шаг навстречу.

— Я-то полагал, — продолжал он, — что если погибну в этом бою, то буду лежать в траве с мечом в руке, он будет перепачкан в крови врага, а на губах моих застынет мрачная улыбка… А оно вон как вышло! — Он не глядя мотнул головой на собственный труп. — Ниже пояса все раздавило в кашу, елдык вообще оторвало… Не так я хотел погибнуть, совсем не так!

— Господи! — испуганно прошептала Настя, схватив меня под руку. — Сумароков, ты тоже это видишь?

Вместо ответа, я только кивнул, тяжело сглотнув.

— Спасибо, добрый человек, что хотел помочь мне, — призрак прижал к груди ладонь и коротко поклонился. — Странно, что предсказание не сбылось. Этот меч я добыл в честном поединке. Крысомор, вождь племени кипчаков, сам предложил мне сразиться, когда мы встретились в чистом поле, отряд на отряд… Мы начали с ним биться, едва только солнце встало над верхушками деревьев, а когда обломок моего меча вонзился ему в глаз, оно уже висело у нас над головами. Крысомор умер не сразу. Он напоследок взял меня за затылок, притянул к себе и прошептал на ухо: «Ты славно сражался… Назови свое имя, воин». «Тихомир Светловолосый», — назвался я. «Возьми мой меч, Тихомир», — сказал вождь и сам вложил его мне в руку…

Призрак тронул рукоять висящего у него на боку меча, а потом указал на клинок в моих руках. Я поторопился его опустить. Отпихнулся от Насти, которая сжала мою руку столь сильно, что она у меня онемела.

— Сумароков, я сплю? — тихо спросила Настя.

— А потом Крысомор рассмеялся, — продолжил призрак, которого при жизни, оказывается, звали Тихомир Светловолосый. — И от этого смеха действительно могли передохнуть все крысы в округе. Закончив смеяться, он прошептал: «Даю тебе свой меч, воин. Он много раз спасет тебе жизнь, но помни: однажды ты от него и погибнешь!»

— Обманул, мерзавец, — качая головой, сказал я.

Какой разговорчивый призрак, однако, нам повстречался! Раньше я слышал рассказы о встречах с подобными сущностями, но самому видеть их никогда не доводилось. И сказать честно, я считал эти рассказы выдумками.

Ну какие призраки, право слово⁈ Это вам не бесплотные демоны Запределья, которые способны существовать в самых разных ипостасях. Я неоднократно видел, как умирают люди, и часть из них даже погибала от моей собственной руки, однако еще никогда ни один из них не являлся ко мне не то чтобы воочию, но даже во сне.

Но полностью их существование я, конечно же, не отрицал. Всякое возможно в подлунном мире! Силовые линии магического поля вполне способны создавать и такие вибрации, при которых ослабленное сознание умирающего человека может отделиться от тела и вселиться в некую эфемерную оболочку, по облику своему похожую на предыдущего владельца.

С точки зрения мага, в этом нет ничего необычного. Если можно подсадить свою сущность в тело живого человека, то почему она не может существовать в какой временной оболочке? Если взглянуть на это по-философски, то наше собственное бренное тело тоже является лишь временным пристанищем для души…

— Что ж, приятно было пообщаться с тобой, Тихомир, — сказал я. — Но нам пора идти… Ты не подскажешь, где найти скалу Арабойра, на которой находится Зеркальный храм?

Туманный облик призрака колыхнулся, на краткий миг сделавшись совсем невнятным, размытым. Похоже было, что мой вопрос оказался для него достаточно волнительным.

— Зеркальный храм… — повторил он задумчиво. Я только сейчас понял, что голос исходит вовсе не изо рта призрака, а из какой-то точки, находящейся рядом с ним. Причем, точка эта всякий раз находилась в разных местах. — Зачем тебе нужен Зеркальный храм, добрый человек?