— Ну, а если предположить, чисто гипотетически, акула смогла бы сюда доплыть? — продолжал уточнять Герасим.
— Нет, ты давай плыви уже! А то я тебя сейчас просто утоплю и акулы тебя беспокоить больше не будут! — повысив голос сказал я, показав Бегунку кулак.
— Ладно, ладно. Плыву, чего орать то сразу. — сдался парень, сделав несколько шагов, погрузился в воду и поплыл толкая камеру с грузом перед собой.
Вода была очень даже холодная, но никто из-за этого не переживал, Бегунок, как я понимаю, парень закаленный, я хоть и мерз в самом начале, но через пару минут привык, а Акелле и лошадкам было все равно. По идее лошади очень хорошо плавают и можно было форсировать реку даже верхом на них, но это только теория, все же в прошлой жизни с лошадьми я еще никогда так близко не сталкивался. Поэтому наоборот максимально сильно разгрузил их, погрузив на камеры как можно больше груза, а на лошадях остались только седла, немного вещей и оружия по мелочи. Акелла вообще был не в восторге от такого заплыва, но опять же вариантов у него нет, так что плыл не издавая ни звука сосредоточенно поглядывая вперед.
Больше всего переживал как бы на не настигло какое-нибудь плывущее бревно или коряга, которая с легкостью может потопить нас всех или как минимум повредить камеры и тогда все оружие и патроны пойдут ко дну, а глубина тут более, чем приличная, в этом я уверен.
И вроде бы было все хорошо, мы держались максимально близко друг к друг, течение быстро сносило нас в сторону, но мы стремительно приближались к противоположному берегу. Единственное Акелла уже порядком выдохся, но этот жук подплыл к Чернике и, поставив передние лапы на ее седло, начал халтурить, подгребая лишь задними, Чернику это ни сколько не смущало, переживать за это не стоило.
И вот нас настигли последствия моей неудачной шутки. Кто бы мог подумать, что в реке за столько лет смогли расплодиться осетры, они и раньше в них были, но браконьеры в погоне за черной икрой безжалостно вылавливали всех и вся, они даже вырасти толком не успевали. А тут столько лет и никаких угроз извне, рыбка выросла тут не маленькая. Прямо перед нами из воды вынырнула рыбина метров пять, не меньше, по ее специфическому виду я сразу узнал что это семейство осетровых и не представляет для нас никакой опасности, а Бегунок разумеется так не посчитал.
— Макс, сука! Ты мне соврал! Акула! Это же мать твою Акула! Она сожрет меня, сожрет! — начал впадать в истерику мой напарник.
Осетр сразу же рухнул в воду, поднимая высоко в воздух брызги воды и уплыл восвояси, а у нас теперь начались проблемы.
Герасим никак не реагируя на меня начал метаться в стороны, не зная, куда ему лучше плыть. Его паника передалась и лошадям, что так же сильно занервничали и начали расплываться в стороны. Один Акелла сохранил самообладание и продолжал стоять на Чернике.
Герасим решил, что самым безопасным местом будет оказаться на камере к которой сейчас привязаны рюкзаки. Он словно скалолаз начал карабкаться на нее, но у него разумеется не выходило. Камера то и дело уплывала от него в сторону и если бы он не был к ней привязан веревкой, то давно бы ее потерял. Все свои действия он сопровождал паническими криками, в его глазах проглядывался самый настоящий ужас. Лошади резво стартанули к берегу, ну хоть не к обратному, но при этом они уже оторвались он нас метров на сорок. Я пытался подплыть к напарнику и привести того в чувства, но тот словно специально болтая ногами уплывал от меня в сторону. В итоге он сменил тактику залезания на камеру и начал хвататься за рюкзаки, камера начала крениться, погружаясь под воду одной стороной и в один момент и вовсе перевернулась, падая всем своим содержимым прямо на голову напарнику. Бегунок из-под камеры не выплыл и я понял, что скорее всего его хорошо так приложило.
Так и оказалось, Бегунку с размаху в голову прилетела труба РПГ и рассекла лоб, парень потерял сознание и сейчас находился под водой. Барахтаться он перестал, и я смог быстро до него доплыть и за веревку вытащить его на поверхность. Все это произошло очень быстро, он даже нахлебаться воды не успел, так что дышал он равномерно. На свой пояс еще перед отплытием на на всякий намотал длинную веревку, сейчас то она и пригодилась, я привязал Бегунка за лопатки к камере, так как этого кабана не имея точки опоры я просто так наверх закинуть не смогу.
Закончив со всеми делами, я осмотрелся и понял, что нас уже прилично унесло течением, а лошади удалились от нас очень далеко, и вообще минут через десять окажутся на берегу. А я же теперь словно буксир тащил на себе камеры и Бегунка в бессознательном состоянии. Только дело как-то шло не очень хорошо, я вроде бы толкал камеру, но чувство, что оставался на месте меня не покидало, а еще меня очень сильно сносило в сторону. Метод переправы пришлось изменить. Обе камеры сейчас были привязаны к моему поясу веревками, отпустил их и просто поплыл вперед, только тогда я заметил эффект. Наши питомцы уже тем временем были на берегу и сейчас нервничая поглядывали в реку наблюдая за мной.
Плыть было крайне тяжело и не смотря на мою выносливость и силу я очень вымотался. Минут через пятнадцать в себя пришел Герасим и начал орать во всю глотку, что ослеп после удара, но я ему пояснил, что ему просто кровь в глаза попала, пусть промоет их. Но услышав про кровь, слепота его больше не беспокоила, так как он вспомнил про акулу.
Мне хотелось придушить этого мнительного паникера, но я прекрасно понимал, что виноват в этом сам, раз добавил фобию своему напарнику, тем более перед такой сложной переправой.
Так я и плыл под безумные, истеричные крики Бегунка, который то и дело кричал о том, что его сожрут. В один момент на нас течением вынесло тину, я от нее отмахнулся, но она настигла Герасима. Тот, почувствовав какое-то прикосновение к себе, начал орать и паниковать еще сильнее пытаясь вырваться из веревки. Как же хорошо, что я очень крепко его связал предвидя подобное поведение.
Сейчас большая часть моих мыслей была посвящена тому, чтобы на противоположном берегу не оказалось ни опасных хищников, ни уж тем более людей которые бы могли наблюдать с берега такую комедию. Место причала мы разумеется уже давно проплыли и на берег заходить придется уже как получится. Акелла вел лошадей по берегу параллельно нашему заплыву, хоть искать их не придется, все же умные у меня питомцы.
Наконец ощутил под своими ногами твердую поверхность. Я с облегчением выдохнул и, подтянув к себе камеры, отвязал Бегунка и сразу же несколько раз макнул его головой в воду, дабы смыть засохшую кровь и чтобы он промыл свои глаза, после чего отправил на берег. С берегом нам повезло, не песочек конечно, но все же заход был удобным, без растительности, просто крутой спуск заросший зеленой травой.
Герасим пулей выбежал на сушу и уселся на бережку, а я с трясущимися от напряжения руками начал переворачивать камеру с грузом которую опрокинул Бегунок. Камера, поднимая брызги вокруг себя, упала на водную гладь, а из рюкзаков начала вытекать вода, вот только незадача, одного рюкзака нет. Подумав, что ошибся, я посмотрел на вторую, но увы на другой камере его так же не было, зато на первой я увидел оторванную, кожаную лямку. Значит оторвался при перевороте, в данном рюкзаке у нас хранился провиант. Теперь у нас больше нет ни жаренного, ни вяленного мяса. Тушенка, соль, чай, кофе, мед, крупа, масло, а так же вилки, ложки, тарелки и кружки — больше ничего этого у нас нет.
— Твою мать! — выкрикнул я в сердцах ударив кулаком по воде от досады.
— Что случилось? — спросил у меня дрожащий от холода Бегунок.
— Что случилось? Что случилось? Пи**а с х**м разлучилась! Вот, что случилось! Рюкзак с провиантом утонул! — громко выкрикнул я напарнику, шагая к берегу и волоча за собой камеры.
Если бы Герасим был черепашкой, то он сейчас бы вмиг спрятался бы в свой панцирь и нескоро бы показал от туда даже свой нос. Но он все же человек и, видя мою злобу, сжался в комочек в ожидании кары.
