Гасконец. Париж (СИ) - Алмазный Петр

— Нужно было обговорить кое-что, — не здороваясь, сообщил Анри. Мы с де Порто переглянулись. Арман д’Атос молчал, глядя на стены Парижа и думал о чём-то своём.

— Ты с нами не поделишься? — спросил я у Анри. Тот смерил меня холодным взглядом и качнул головой.

— Поделюсь, но подальше от города.

Мушкетёры молча кивнули, почти синхронно и мы пустились в дорогу. Молчание не было тяжёлым, скорее ожидающим. Очень быстро, спустя каких-то полчаса неспешной езды, мы оказались на границе снега и зелени. На севере всё ещё была тёплая октябрьская осень. Впереди снег лежал лишь в тени нескольких больших деревьев.

— Вот так и поверишь, что это Господь пролил слёзы на могиле Красного, — вздохнул д’Арамитц.

— Сколько там дней прошло? — спросил де Порто. Мы только пожали плечами.

— Здесь достаточно далеко от Парижа, чтобы вы наконец-то нам рассказали, что случилось? — спросил д’Атос. Я кивнул.

Но стоило мне открыть рот, как прогремел выстрел. Пуля просвистела не то, чтобы над ухом. Она высекла щепки из дерева, хорошо, если метрах в трёх от меня. Но всё равно было неприятно. Ни слова ни говоря, мы развернули лошадей и вскинули своё оружие. У каждого мушкетёра, помимо висящего на крупе мушкета, был с собой пистолет. Я же принялся заряжать аркебузу.

На нас мчалась десятка всадников в черном. Разумеется, аркебузы были и у них, правда не у всех. Прогремела ещё пара выстрелов, но я вообще не представляю, на что эти ребята рассчитывали. Расстояние было и без того большим, а им ещё хватило ума стрелять на скаку.

— Дилетанты, — хмыкнул я, спешиваясь. Исаак, Анри и Арман проделали тоже самое, успев только забрать мушкеты. Мы хлопнули лошадок по крупам, чтобы они поскакали вперёд. Далеко бы всё равно не ушли, животные они умные и обученные. Вернутся к нам сами, спустя какое-то время.

— А это вообще честно, убивать таких неумех? — спросил д’Атос, заряжая свой мушкет. Мы разбежались по сторонам дороги, стараясь занять укрытия среди деревьев. Де Порто спрятался за какой-то гигантский валун, видимо, оставшийся ещё со времён галлов.

Неизвестные продолжали пальбу, всё приближаясь. Несмотря на то, что аркебуза с нарезным стволом была для меня оружием новым, я зарядил её куда быстрее, чем парни разобрались со своими мушкетами. Вскинув её, я шепнул:

— Ну давай, мальчик, отрабатывай свои шесть луидоров.

Точность была на порядок выше, чем у всего прочего оружия, что я держал в руках. Ну, в XVII-ом веке, разумеется. Я целился в грудь, чтобы попасть в голову, по привычке. Но пуля вошла точно в грудь и первый неизвестный свалился с лошади. Та заржала и поднялась на дыбы. Следом три мушкетёра дали залп.

Двое незнакомцев свалились, а потом раздалась тихая ругань Анри д’Арамитца. Ожидаемо, гугенот снова промазал — шпагой он владел куда лучше, чем мушкетом.

— Готовим пистолеты и глубже в лес! — крикнул я. Никто не назначал меня старшим, но мушкетёры уже привыкли полагаться на меня в сложных ситуациях. Даже д’Атос, несмотря на его заносчивость, не стал спорить. Только буркнул что-то злобное себе под нос, и мы рассредоточились.

В подлесок на лошадях было ещё можно заехать, поэтому мы расходились всё дальше. Пара незнакомцев увязалась за мной, один уже начал целиться из своей аркебузы. Я выстрелил, и противник остался всего один. Выхватив шпагу, он попытался подобраться ко мне поближе, но не знал, что у меня в запасе ещё и кинжал.

Я выбросил руку вперёд, лезвие кинжала вошло незнакомцу в горло. Из подлеска снова раздались выстрелы, а затем хрипы и предсмертные стоны. Зная, что стрелковым навыкам д’Арамитца доверять нельзя, я бросился на помощь именно гугеноту. Перезаряжать пистолет на бегу было не бог весть каким удобным делом, но я уже хорошо приспособился к этому оружию.

Следом за Анри также выехала двойка, и оба ещё были живы. Один перезаряжал аркебузу, второй был готов стрелять. К несчастью для него, он оказался в поле моего зрения как раз в тот момент, когда я взвёл замок своего пистолета.

— Эй! Каналья! — крикнул я, чтобы противник обернулся. Оставшиеся от оригинального Шарля Ожье рефлексы всё равно не дали бы мне атаковать врагу в спину.

Оба противника повернули головы, и тогда я выстрелил. Незнакомец с заряженной аркебузой выронил её из рук, и следом сам повалился из седла. А потом выстрелил Анри, и со всей присущей ему королевской меткостью, сбил шляпу с головы незнакомца.

Но я всё равно уже бежал к неприятелю, выхватывая из ножен шпагу. Обескураженный выстрелом Анри, враг не успел среагировать. Я добрался до него в несколько, скорее даже прыжков, чем шагов. Моя шпага вошла ему точно в грудь, насколько я мог дотянуться, и вышла из спины.

— Наши кончились! — донёсся из подлеска голос Армана д’Атоса.

— Наши тоже, — рассмеялся я, и умирающий противник свалился мне на руки. Я осторожно положил его на землю. Мушкетёры быстро обступили нас, Исаак убирал за пояс пистолет, а Арман вытирал небольшим платочком шпагу. Только Анри стоял, чуть позади, черней тучи.

Я склонился над умирающим противником. Из его рта уже текла кровь, и жить ему оставалось недолго. Он был ещё совсем юнцом, без бороды или усов. Без единой морщинки на бледном лице.

— По какому обряду вас отпеть? — совершенно серьёзно сказал я. Юнец повернулся ко мне и открыл рот, но вместо слов, лишь сильнее потекла кровь.

— Кто-нибудь его знает? — спросил Исаак де Порто. Арман покачал головой. Анри ничего не сказал. Умирающий схватил меня за рукав.

— Ты… — прохрипел он.

— Совершенно верно, месье.

— Не верь Королеве, — едва слышно выдохнул юнец и его взгляд остекленел. Рука разжалась.

Я вздохнул, вынимая шпагу из мертвеца.

— Совсем мальчишка, — покачал головой Исаак де Порто.

— Значит, Шарль, дело на которое мы отправляемся, поручила вам Её Величество? — раздался тихий голос д’Арамитца.

— Не только, — я остался сидеть на корточках, рядом с мертвецом. Не знаю почему.

Я коротко пересказал мушкетёрам все события вчерашнего утра. Ну, кроме поцелуя с Миледи и нашей предстоящей свадьбы. Анри только крепко сжал губы, они словно вытянулись в одно бледную линию. Арман и Исаак задумчиво смотрели куда-то на дорогу.

Раздалось конское ржание — это вернулись наши лошадки.

— Её Величество выдала Людовику заговор Сен-Мара, — пожёвывая ус, сказал де Порто.

— Она знала и о недавнем заговоре, — вздохнул я.

— Откуда знаешь? — спросил д’Арамитц.

Я пару секунд молчал, не зная, стоит ли рассказывать. Но между товарищами по оружию не может быть секретов. Пришлось выкладывать обстоятельства моего ночного рандеву с Ларошфуко, на кладбище Сорбонны. Повисла гнетущая тишина.

— Что ж, благодарю за честность, Шарль, — сказал д’Арамитц. Ему никто не ответил. Меня вдруг привлекло что-то, что лежало у убитого за пазухой. Что-то большое и прямоугольное, похожее на книгу.

— Но значит и мне нужно с вами поделиться, — продолжил гугенот. — Утром я был у Конде. Он… он надеется на то, что я поддержу его в тёмный час.

— И что за тёмный час? — спросил д’Атос.

— Если вдруг Мазарини отменит Нантский эдикт, Конде обещает утопить Францию в крови, — холодно ответил Анри. Де Порто, кажется, не поверил своим ушам.

— Что? — взревел он. — Конде хочет устроить новую религиозную войну?

— Чушь собачья, он же католик! — сказал д’Атос.

Анри только пожал плечами. Я осторожно извлёк из-за пазухи мертвеца небольшую книжицу. Она была чёрной, и без каких-либо надписей на обложке. Но я уже понимал, что это.

— Гугенотов во Франции ещё много. На их плечах принц крови сможет въехать в Лувр, — задумался де Порто. — Особенно, если Людовик и впрямь скоро отправится к Красному.

— Но у нас почти не осталось власти, влияния и солдат, — покачал головой Анри. — Мы просто жертвенные агнцы.

— Верно, это значит… Конде надеется использовать гугенотов, поднять бунты… а потом всех помирить? — продолжал размышлять вслух Исаак де Порто.