Джульетта и Сирано де Бержерак уже были дома. Девушка сидела с перевязанной головой, но сидела сама и даже улыбалась. Миледи стояла на ногах, в метре от входной двери. Как только я вошёл в дом, она тут же бросилась ко мне. Я заключил девушку в объятия.
— Мы слышали, как вы разговаривали с кем-то на пороге, — сказала Анна де Бейл. Я позволил себе вдохнуть запах её волос, а потом осторожно отстранился.
— Это был Рошфор, — сказал я. — Скоро снова на войну.
— Испания готова к последней битве, — тихо рассмеялся де Бержерак.
Вместе с Миледи мы прошли к столу. Девушка налила мне вина и подвинула поближе блюдо с уже остывшим бульоном. Затем Анна де Бейл поставила на стол корзину с хлебом, сыром и овощами. Через мгновение, словно из ниоткуда, появился заспанный Планше. В его руках была железная чашка полная лука. На все вкусы: зелёный, варёный, свежий. Он с улыбкой поставил чашу передо мной.
— А вы сытые? — спросил я у домочадцев. Те закивали. Джульетта коснулась рукой ладони Сирано де Бержерака. Носатый улыбался.
— Анна, — сказал я, после паузы. — Д’Арамитц обещал нас женить, как только встанет на ноги.
— Он ранен? — спросила девушка. Я кивнул. — Что ж, я буду с нетерпением ждать его выздоровления.
Девушка наконец-то уселась за стол. Её рука также коснулась моей. Планше перевёл взгляд с меня на де Бержерака и обратно. Наверное, ему было неловко, потому что слуга пожал плечами, взял из чашки здоровенную варенную луковицу и жадно впился в неё зубами. Сок брызнул во все стороны, не пощадив ни дам, ни кавалеров.
* * *
Испанцы перешли в наступление, что во Фландрии, что в Шампани. С первым проблем не было — мои отряды регулярно направлялись в Нидерланды, уже без моего участия и отлично там себя показывали. За пару недель до моего прибытия в Париж, парни захватили крепость Ла-Бассе. Но сейчас, на западе орудовал немец Иоганн фон Бек, весьма хитрый и опытный вояка. А с севера двигался испанец Франсиско де Мело. Губернатор Южных Нидерландов, и та ещё заноза в заднице. Прямо сейчас де Мело разорял Шампань и нам нужно было его любой ценой остановить.
Его Величество наотрез отказалось возвращаться в Гасконь, пока угроза не минует. Так что я настоял на том, чтобы привезти несколько поваров. Последние уже вызубрили написанную мною диету. Король без кровопусканий и жирной пищи расцветал на глазах. Он, конечно, жаловался на то, что вареная курица по вкусу не отличается от его сапога, но и сам замечал результаты «лечения».
Я понимал, что этот этап войны с Испанией может стать последним, поэтому Гасконь покинули все мои войска. Остались только гвардейцы, приглядывающие за многочисленными мастеровыми и оружейниками. Гвардейцы не были им тюремщиками — они скорее следили за тем, чтобы какой-нибудь фламандец не прервал случайно свою жизнь посредством идиотской дуэли. Гасконцы хватались за шпаги и требовали сатисфакции от мимо проходящих, как по часам, в полдень каждого буднего дня.
Половина моей частной армии, под командованием Пьера, отправилась во Фландрию, на подмогу Антуану III де Грамону. Я вооружил их также, как вооружались королевские мушкетёры, и даже ещё более роскошно. Во-первых, благодарный Людовик XIII несколько раз прилюдно упоминал гасконские облигации, чем значительно повысил ценность этих бумаг при дворе. Так что, я мог себе позволить посадить своих солдат на лошадей. Может быть не самым лучших в мире, и уж точно они бы не превратили моих стрелков в настоящую кавалерию. Но мы как минимум решили проблему долгих переходов.
Во-вторых, стрелки были вооружены шпагой, парой пистолетов, тяжелым мушкетом и охотничьей аркебузой с нарезным стволом. Аркебузу, впрочем, всё время носил с собой слуга (которых в Гаскони набрать было не сложно). К тому дню, как испанцы снова показали зубы, мои оружейники наконец-то решили проблему пистолетных прикладов. Так что один пистолет стрелок хранил за поясом, а второй, с прикладом, лежал в седельной сумке. Наконец, мы сами начали лить пули, и в отличие от того кошмара, что ходил по всему миру, наши пули были ровными, кругленькими и почти одинаковыми.
Ну, без возможности штамповать пули, большего я бы всё равно не добился. «Прицельное» оружие полагалось использовать лишь в случаях редких и конкретных — например, когда нужно пристрелить лошадь под важным вражеским офицером. Собственно, главный приказ Пьера звучал именно так: «Вывести фон Бека из игры. Живым он дороже, но мёртвым полезнее, на твоё усмотрение».
Другая половина моих стрелков двинулась в Шампань. Я выдвинулся вместе с королевскими мушкетёрами из Парижа и соединился со своими солдатиками через пару дней. Вёл их Диего, но лишь до встречи со мной. Как я и предполагал, он передал мне командование и попросил об отпуске. Я выплатил ему двойное жалование и отправил гулять по Парижу вместе с невестой (которую испанец не забыл взять с собой).
Д’Арамитц, несмотря на ранение, даже не подумал отсидеться в стороне. Все пять мушкетёров — включая меня и Сирано де Бержерака — сидели в седлах и были готовы к новым сражениям. Джульетта и Анна де Бейл остались в Париже, под охраной бдительного Планше. Между нами и испанцами была лишь крепость Рокруа.
— Знаете уже, кто будет поставлен командовать нашими силами? — с улыбкой произнёс д’Арамитц, обращаясь ко всем.
Сирано де Бержерак тихо рассмеялся. Пусть и с трудом принятый в мушкетёры, он имел в свете множество если не покровителей, то почитателей. Так что, был посвящён во многие тайны. Де Порто, как приближённый к де Тревилю тоже кивнул. В неведении из нашей группы были только я и д’Атос. Последний глубокомысленно заметил:
— Кого бы не поставили, лишь бы не мешал нам добыть славы.
— Анри, меня в куда большей степени смущает нежность в твоем голосе. У нас что, завелся генерал-гугенот? — спросил я. Тогда де Порто уже засмеялся в голос. Анри д’Арамитц бросил на меня насмешливый взгляд.
— Да ты прав, Шарль, — усмехнулся д’Атос. — Неужто наша ледышка начала оттаивать?
— Просто приятно для разнообразия довериться людям, которые тебя не предадут, — ответил Анри. Я подъехал ближе и потрепал его по плечу.
— Так значит, Конде? — наконец сообразил я.
— Ублюдок моложе меня! — вскрикнул д’Атос. — Это несправедливо.
— За него говорит его кровь, — пожал плечами де Порто. Я скривился.
— Никогда не верил в эту чушь, месье. Но Конде определенно достойный человек. Я думаю, что под его командованием мы будем гнать испанцев до самого Мадрида.
— Повторюсь, — уже не так задорно сказал д’Атос. — Лишь бы не мешал нам добывать славу.
Мы рассмеялись и пришпорили лошадей. Остальные мушкетёры, гасконские стрелки и королевская армия и так уже отошли слишком далеко, пока мы болтали. Я бросил прощальный взгляд на Париж. Казалось, что я сделал для Франции всё, что мог. Осталось вернуть последний долг на поле брани. Знаменитая битва при Рокруа поражала мое воображение еще в прошлой жизни. Пришло время увидеть всё собственными глазами.
КОНЕЦ ВТОРОГО ТОМА. Продолжение здесь: https://author.today/work/516195
