Гасконец. Париж (СИ) - Алмазный Петр

В третий раз за несколько коротких мгновений, я принял вражескую шпагу на лезвие своей. Знакомый скрежет стали почти скрыл множество криков с улицы. Затем кто-то выстрелил и видимо промахнулся. Лицо Спасителя над нами разлетелось на части, нас с Его Светлости посыпался дождь из цветных стекол. Я понял, что это мой шанс.

Надавил на свою шпагу, сделал шаг вперёд. Теперь мы оба почти касались грудью лезвий наших шпаг. Его Светлость зарычал, тоже начал давить и сделал шаг. Это был странный танец, но я всё-таки отступил. Принц крови рассмеялся, и тогда я ударил его ногой в пах.

Генрих взвыл и упал на колени. Я выбил шпагу из его рук.

— Голова у вас чугунная, Ваша Светлость, так что пришлось работать грязно.

— Вы бесчестный ублюдок, — прохрипел Генрих. Я снова ударил его эфесом по затылку и со второго раза, Его Светлость всё-таки потеряли сознание.

— Зато мы оба живы, — пожал плечами я.

К сожалению, я ещё не научился связывать людей одной рукой. Пришлось выглянуть в разбитое окно. Бой на площади уже заканчивался. Я громко закричал, размахивая здоровой рукой:

— Де Порто! Д’Атос! Поднимайтесь, вы мне тут нужны!

Мушкетёры меня заметили. Исаак вышел чуть вперёд и закричал:

— Ты что там делаешь⁈

— Выполняю поручение Короля! — крикнул я, а потом услышал странный шум за своей спиной. Обернувшись, я обнаружил, что Его Светлость снова стоит на ногах.

— Да как ты этого делаешь⁈ — взревел я, а потом заметил в руках Генриха пистолет. Принц крови уже зарядил его и сейчас взводил колосковый замок.

— Думаете успеете? — хрипло спросил он, но у меня не было времени думать. Я бросился вперёд, и моя шпага ударила точно по дулу пистолета. Прогремел выстрел, но я успел сбить прицел, и пуля разнесла в щепки одну из досок под моей ногой. Тогда я приставил шпаге к шее Его Светлости.

— Вам не пленить короля, — с гордостью заявил Генрих и попытался насадить себя на лезвие. К счастью, я сперва бросил оружие на пол, а потом удивился.

Принц крови сообразил, что случилось почти сразу же. Он потянулся к моей шпаге, и я ударил его локтем по затылку. Потом ещё раз и только после этого мужчина наконец-то успокоился.

— Ну что за упрямство, — пробормотал я, перекладывая несчастного на спину. Он действительно потерял сознание, что меня бесконечно радовало.

В этот момент, на второй этаж вбежали де Порто и д’Атос. Исаак выглядел изрядно помятым, и даже его форма была подрана в нескольких местах. Но зато не было крови. Арман, напротив, сохранил некоторую свежесть, если не считать порезанной щеки. Кровь заливала его лицо и шею, но казалось, что молодой мушкетёр вовсе не обращает на это внимание.

— Там внизу лежит тканевая маска, — сказал я, прикрывая спиной Генриха. — Пожалуйста, принесите её сюда. Я поклялся Конде, что как можно меньше людей узнает о личности этого человека.

— Это тот, кого мы искали? — только и спросил Исаак де Порто. Я кивнул. Тогда д’Атос побежал вниз.

— Как твоя рука? — через минуту спросил Исаак. Я осторожно оглядел её.

— Очень плохо.

— Вижу.

Мы снова замолчали, дожидаясь Армана. Наконец, он вернулся с маской. Я взял её и аккуратно повязал на лице Принца без имени. Только после этого я позволил де Порто взять оглушенного, а д’Атосу помочь мне спуститься.

Мы спустились вниз. Ни гугенотов, ни Ларошфуко уже не было. Меня это скорее радовало. Чем меньше протестанты давали поводов для Мазарини закрутить гайки, тем меньше Мазарини давал протестантам поводов утопить Францию в крови. Уже в дверях церкви Сен-Жермен-л’Осеруа, я спросил:

— Удалось подавить мятеж?

— Народец стал сдавать оружие, как только кортеж Его Величества въехал в Париж, — устало ответил де Порто.

Я не поверил своим ушам.

— Что⁈ Какого чёрта, ещё рано! Ему нужно не меньше месяца провести в Гаскони.

Изначально путешествие в Гасконь и вовсе было нужно исключительно для того, чтобы поправить здоровье Его Величества. Несколько дней диеты никак бы не решило его проблемы. Уже потом мы разработали план, согласно которому, отсутствие Короля в Париже поможет выманить на свет божий всех заговорщиков.

— Я боюсь представить, сколько лошадей они загнали, — вдруг сказал Арман. Я непонимающе посмотрел на него.

— Но зачем? Мы же разобрались с мятежом и без него. Это противоречит нашему плану, я не понимаю.

Мы вышли из церкви. В лицо ударил яркий дневной свет. Улица была телегами, оружием и остатками баррикад. К счастью, трупов было не так уж и много. Конечно же, нельзя было обойтись вообще без убитых, но площадь перед Лувром точно не напоминала поле боя.

— А ты же не знаешь, — вздохнул де Порто.

— Де Тревиль рассказал только нам, — кивнул Арман.

— Чего я не знаю?

Мушкетёры переглянулись. Наконец, де Порто сказал:

— Когда начались волнения, Испанцы перешли границу на севере.

— Так быстро⁈

— Они знали, Шарль, — грустно произнёс Исаак. — Они знали и были готовы. Кем бы ни был человек, которого ты пленил, он на стороне Испанской короны.

Глава 21

Когда де Порто говорил про то, что мятежники сложили оружие, при появлении королевского кортежа, я отчего-то подумал, что восстание закончилось. Король явился, все разошлись по домам. Я был мягко скажем не прав, всё ещё пленённым представлениями своего родного времени.

Конечно же, большая часть — самые умные с одной стороны и самые трусливые с другой — тут же сдались или перешли на сторону мушкетёров. Но оставались и все прочие — от тупиц и фанатиков, до провокаторов и откровенных бандитов, которым Мазарини в общем-то и не слишком мешал. От последних проблем было больше всего. Еще пару дней мы провели в уличных боях и штурмах подозрительных домов.

Мушкетеры и лично де Тревиль хорошо запомнили всех дворян, что, разъезжая на своих лошадях перед толпой, подначивали бунтовщиков. Дважды де Порто и д’Атосу приходилось принимать участие в атаках на богатые особняки и дважды мушкетёры выволакивали оттуда проклинающих Мазарини дворянчиков. И все же, приговор зачинщикам был не таким уж и строгим. Большинство из них отделалось ссылкой, по какой причине, я не совсем понимаю. Правосудие Людовика Справедливого было мне совершенно непонятно.

С Его Величеством мы встретились лишь после того, как в Париже был восстановлен относительный порядок. Всё это время, связанный Принц без имени гостил у меня. Я просто не мог передать его никому, и лишь послал Королю весточку:

«Зачинщик беспорядков у меня, и мы обсудили его личность с Вашим Величеством на кладбище Сорбонны.»

На удивление, Генрих вёл себя прилично. Я привел его в гостиную и усадил за стол. Миледи бросилась ко мне, но вовремя заметила рану. Наверное, я мог бы потерпеть боль ради этих объятий, но Анна де Бейл всё же остановилась.

— Что с вами? — спросила она, хотя прекрасно видела наложенную де Порто повязку. — И кто это с вами?

Пленный поклонился, насколько позволяли ему путы. Шляпы на нем не было.

— Большую часть жизни у меня не было имени, мадемуазель, — сказал человек в маске. Миледи повернулась ко мне.

— Пленник Его Величества, с которым мы должны обращаться бережно, — только и сказал я.

Анна усадила нас за стол, а Планше отправила за цирюльником. Слуга перед этим сам осмотрел мою рану, пощёлкал языком, и только после этого удалился.

— Джульетту ещё не приводили? — спросил я.

Миледи покачала головой. Тогда снова заговорил мой пленник:

— У вас много друзей, шевалье.

— Благодаря им и живой, — ответил я. Миледи улыбнулась. Через час пришёл цирюльник. Пока он вытаскивал пулю и накладывал швы и повязки, Планше не сводил глаз с пленника. Слуга зарядил пистолет, но я строго настрого запретил ему стрелять в нашего гостя. Планше пообещал стрелять в ногу, но тут уж куда Господь пулю пошлёт.

После того, как ушел цирюльник и я немного пришёл в себя, Миледи подала к столу. Я вежливо попросил Планше покормить гостя, и Принц без имени не стал спорить. Вечер, несмотря на всю свою странность, прошёл спокойно. Но я прекрасно понимал, что Генрих ещё не сдался. Он лишь ждал удачного момента. Меня начинало клонить в сон, а Его Величество так и не явился. Солнце уже почти опустилось, когда в дверь постучали. Я взялся за шпагу, взглядом попросил Планше приглядеть за пленником.