Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

Назар притормозил на выезде, пропуская летящие тачки, и я почти догнал его. Мне осталось сделать жалких десять шагов, каких‑то три коротких секунды, но он снова сорвался с места, продолжая игру в кошки‑мышки. Он газанул и с рёвом вырвался на дорогу, пересекая её поперёк и выруливая на противоположную сторону проспекта и уходя в сторону моста.

– Твою мать! – заорал я, перекрикивая рёв, обрушившихся на него гудков.

И в тот же самый миг неистово заскрипели тормоза.

– Сдурел?!!! – высунувшись в окно крикнула Катя. – Я тебя чуть по асфальту не размазала!

– Катя, ну где тебя носит⁈ – крикнул я, испытав временное, но очень сильное облегчение.

Я подскочил к водительской двери и рванул её на себя.

– Двигайся! – рявкнул я. – В сторону, Катя!!!

Она совершенно обалдела, но ей хватило ума не возражать. Она подняла ногу и неловко перекинула её через перегородку направо.

– Быстрее! – поторопил я и буквально затолкал её туда, а сам вскочил на её место.

– Тебе водить‑то можно? – недоумённо спросила она.

– Можно, – бросил я, не глядя на неё и захлопнул дверь.

– Что случилось, Сергей?

– Погоди, – коротко ответил я и стиснул зубы.

Нужно было срочно развернуться. Переехать на другую сторону дороги, по которой в обеих направлениях текли потоки машин.

– Ты что делаешь, здесь нельзя разворачиваться! – воскликнула она. – Надо ехать туда, прямо, до светофора.

Но до светофора ехать было далеко, и это бы означало окончательно потерять Назара.

– Ничего, Кать, ничего, – ответил я, выискивая возможность вклиниться в поток и разрубить, разрезать его.

Я крутанул руль, и тут же загудели Иерихоновы трубы. Даже аварийка не смягчала и не могла смягчить сердца водителей.

– Маши рукой! В окно! Улыбайся, у тебя всегда это получалось!

Она не сразу въехала, но потом открыла окно и жестами начала уговаривать взбесившихся водителей. Мы крутанулись, и я втопил педаль газа в пол. Назара уже видно не было. Но если он ехал к мосту, то, скорее всего, направлялся в сторону дома. Хотя представить, что он будет тащить вырывающуюся девчонку мимо охранников к себе в комнату было довольно трудно.

Вскоре мы влетели на мост. Здесь было относительно свободно, и я поднажал.

– Сергей, объясни мне, что происходит?

– У меня на глазах похитили школьницу, и мы преследуем похитителей, – ответил я.

– Кто похитил⁈ – всполошилась она. – Что ты говоришь⁈ Надо вызывать полицию!

– Некогда, дорога каждая минута. Вон они, видишь? Это Назаров из нашей школы.

С высоты я увидел, как Назар съехал с моста, но двинул не в сторону своей Зелёной поляны, а по параллельной дороге. Он помчал вдоль реки по направлению к Осиновке.

– Вон они, твари!

– Я сейчас позвоню в полицию…

– Догоним сами! – отрезал я, соскакивая с моста на съезд, на развязку и выезжая на ту самую дорогу, превратившуюся для меня в одну из самых важных в жизни.

– Осторожно, тут бывают ДПСники… – предупредила меня Катя.

Я притормозил и проехал аккуратно. Врюхаться сейчас в ментов было бы совсем ни к чему. Миновав потенциально опасное место, я снова даванул на газ и теперь уже мчался как Шумахер. Катя то и дело вскрикивала, когда я выскакивал на встречку, совершая обгон, и жмурила глаза.

– Я только один раз в жизни так ездила, – сжимая ручку двери, тихонько призналась она.

Я помнил тот раз. Не забыл. Это было не так уж и давно. Тогда ей стало хреново и нужно было срочно везти её в больницу. Аппендицит. В общем да, пронеслись мы тогда знатно, словно вдоль по Питерской. С эскортом из прицепившихся по ходу пьесы гаишников. Они мигали и завывали, долетев следом за нами до областной. Короче, надо было резать, не дожидаясь перитонита.

– У меня тогда аппендицит случился… – вздохнула Катя. – Так было больно, аж глаза на лоб лезли…

Я ничего не ответил. Сейчас мне было неприятно, что она прикасается к моим воспоминаниям. Поздно пить боржоми, Катерина… Да и не до её раскаяний сейчас было. Сердце молотило, как отбойный молоток.

– Включи что‑нибудь, – сказал я, чтобы вырубить её ожившую память. – Погромче!

Катя кивнула и протянула руку к медиацентру. По первым же звукам я узнал «Арию»:

– Ты веришь в знаки?.. – прошептала Катя.

– Нет.

– Именно эта песня и играла. Мы ехали здесь же, только в противоположную сторону…

Я протянул руку и выкрутил громкость на максимум.

Неожиданно наш межзвёздный полёт прекратился. Мы воткнулись в скопление машин на светофоре. Из‑за ремонта дороги одна полоса была закрыта. Сейчас, когда горел красный, навстречу тёк непрерывный поток, так что прошмыгнуть вперёд было нереально, никак невозможно и пришлось ждать. Я открыл дверь встал на подножку и посмотрел вперёд, но машины Назара не увидел.

Когда загорелся зелёный мне пришлось наверстывать и отыгрывать упущенные мгновения.

– Куда здесь можно ехать? – вслух произнёс я, спрашивая самого себя.

– Да много всяких мест, – ответила Катя. – Тут шашлычки, пионерские лагеря, санатории, дачи. Всё что угодно…

– Что угодно… – повторил я и увидел вдалеке Назаровскую тачку.

Дорога, перевалив через холм неслась вниз и прекрасно просматривалась далеко вперёд. Серо‑чёрные распадки с голыми, облетевшими деревьями, чёрная сырая земля и низкие свинцовые тучи рисовали мрачную и торжественную картину гибнущей природы, умирающей в ожидании весеннего воскресения.

– Вон они! – показал я пальцем.

– Поворачивают! – вовлекаясь в азарт погони, воскликнула Катя.

Теперь кровь кипела и у неё. Праведный гнев и инстинкт охотника соединялись в неутолимой жажде мести. Стоило лишь начать и остановиться было уже невозможно. Эту чашу невозможно испить до дна. Я‑то знал…

Машина Назара съезжала на узкую дорожку.

– А что у нас там? – пожала она плечами. – Дачи, наверное… Ай! Не гони ты так! Я выключу это…

Под горку я выжал из её тачки всё, что было можно. И мы летели, как космолёт. Катюха визжала. Тем не менее, когда я домчался до поворота, Назара видно не было. Узкая дорога уходила в лес и, петляя терялась там. Мы свернули с шоссе и влетели в сосняк.

– Осторожней! – только и успевала вскрикивать Катя. – Осторожней!

Прямой участок мы проскочили в одно мгновение, а потом дорога снова начала виться змейкой и через несколько минут мы увидели впереди дома, стоящие прямо посреди леса. Это были дачи Союза журналистов. Когда‑то. Кому они принадлежали теперь, я не имел представления. Здесь дорога опять выпрямилась. Впереди показались красные огни Назаровской машины. Она снова свернула, и в этот раз – уже непосредственно в дачный массив.

– Точно к кому‑то на дачу везут, – кивнула Катя.

Я поднажал. Подлетел к нужному повороту. Повернул резко направо. Но тут Назаровская тачка снова исчезла, успев куда‑то свернуть. Мы оказались на узкой улице, от которой расходились переулки направо и налево.

– Смотри направо, я налево, – велел я.

Скорость пришлось сбросить, чтобы не пропустить и не проскочить мимо нужной улочки. Переулки стояли пустыми и мрачными. Уже начинали сгущаться сумерки. Сибирская готика.

– Вон они! – крикнула Катя.

Я резко обернулся и затормозил. Увидел, как Назаровская тачка въезжает в ворота дома, и крутанул баранку. Я понёсся по узкому переулку, по кочкам и лужам, разбрызгивая грязь и стылую воду.

– Есть какая‑нибудь палка? – спросил я. – Железяка, я не знаю…

– Есть клюшка для гольфа…

– Давай!

Она поднялась с кресла и, заваливаясь на меня, кое‑как перелезла на второй ряд, а оттуда протянула мне клюшку. Мы как раз подлетели к воротам, которые в этот момент начали закрываться. Я выпрыгнул из машины и успел вставить железяку в ворота, а потом с силой рванул на себя одну из створок и увидел испуганное лицо Костюхи.