Теперь я не Адвокат (СИ) - Карелин Сергей Витальевич

— Был послан далеко-далеко?

— Именно. Филатыч указывать направление умеет.

— А откуда вы, девушка, все это знаете, осмелюсь спросить?

— В очередной раз повторяю, что у меня много друзей и знакомых.

В коридоре показался Николай. Он, получается, тут в качестве родни подозреваемого. Николай явно порывался задать какие-то вопросы, но я быстро успокоил его — мол, все хорошо, ждем.

Открылась еще одна дверь, хлынувшая оттуда толпа быстро направилась к выходу. Осталась только одна женщина, уже пожилая, бедно одетая, и с ней холеный молодой адвокат. На лице женщины виднелись слезы. Она села на лавочку, не в силах идти.

— Не волнуйтесь, — говорил ей адвокат. — Мы все обжалуем. У нас все козыри на руках. Поверьте, мы выиграем это дело.

«Ни черта вы не выиграете», — вздохнул я. Один из тысячи шанс на то, что вышестоящий суд отменит решение. А тебе, ублюдку в костюмчике, нужны ее деньги, которые она тебе заплатит за подготовку судебных бумаг, только и всего. Но ей это не объяснить. Люди мало того, что наивны, так еще и не хотят думать.

Тут дверь в зал открылась, и из нее выглянула секретарь суда. Вполне симпатичная, но одета бесформенно — ровно настолько, чтоб хорошая фигура не бросалась в глаза. В суде все должно быть строго.

Она проверила документы Вики, затем мои. Николай показал доверенность и прошел вслед за нами.

Но где прокуратура и следствие? А вот они! Следачка лет тридцати с ледяным лицом. Такой если скажут распилить человека, сделает это без вопросов, и прокурор — толстый, мордатый, суетливый, непонятного возраста. Не дурак выпить, судя по всему, и спортом не занимается, поэтому на вид гражданину от двадцати пяти до сорока.

А где же наш невинно пострадавший наркоман? Ага, идет. В сопровождении.

Бледный, напряженный, но держится. С ним два мордатых полицейских сержанта. Сняли с Ромы наручники и ввели его в клетку. У одного из конвоиров я заметил под рукавом оберег от сглаза — красную плетеную нитку.

Теперь ждем главное действующее лицо спектакля — судью. Ждем недолго, появился. В мантии. Лицо суровое. Что-то сейчас будет.

Все встали, потом сели обратно.

— Рассматривается ходатайство следствия о продлении ареста Левшина… — дальше последовали традиционные фразы, которые я привык пропускать мимо ушей.

— Почему следствие настаивает на содержании Левшина под стражей? — судья вопросительно посмотрел на следачку.

— Левшин подозревается в совершении особо тяжкого преступления, — затараторила она, — а находясь на свободе, он может скрыться, оказать давление на свидетелей…

Что она несет? Куда он скроется? На кого окажет давление? С арматуриной поедет на разборки? Но такая ахинея для суда — дело привычное.

— Каково мнение прокуратуры? — повторил судья.

— Мы поддерживаем ходатайство следствия, — заявил прокурор, вскочив и вытерев со лба пот. — Подозреваемый может скрыться, оказать давление…

Один к одному то, что говорила следачка.

— Понятно, — кивнул Филатыч. — А каково мнение защиты?

Вика встала, красивая и неприступно официальная, какой она иногда бывает, и все присутствующие в зале уставились на нее во все глаза.

— Оснований подозревать, что Левшин скроется или будет оказывать давление, нет никаких. Помимо этого, стороной защиты заявлено ходатайство о вызове в суд понятых, в присутствии которых проводился осмотр автомобиля.

— Что скажет подозреваемый?

— Я не собираюсь бегать и, тем более, на кого-то нападать, — твердо произнес Левшин.

Молодец парень. Стоял прямо, смотрел гордо, не делал страдальческое лицо и не заискивал. Проявили себя папины гены, до этого придушенные кокаином и клубной жизнью.

— Что скажет на это следствие? — перевел взгляд Филатыч.

— Следствие против удовлетворения ходатайства, — заявила следачка. — И, к тому же, сейчас судья рассматривает вопрос об избрании меры пресечения подозреваемому, а не по существу, то есть не касается доказательств по делу.

Какая же ты все-таки дура! Похоже все, кто разбирался в происходящем, тоже так подумали, хотя теоретически она была и права. Но только теоретически.

— Позвольте мне, пожалуйста, самому решить, что делать, — отчеканил Филатыч. Негромко, но таким голосом, что, казалось, в зал подуло ледяным ветром.

Следачка поняла ошибку, но было поздно. Слово — не воробей.

«У них там в следствии эпидемия слабоумия, что ли», — мелькнула у меня мысль.

Вчера начальник этой девицы звонил судье и нарвался на грубость, а сегодня ты. Укольчики вам точно не помешают. Большим шприцом с толстой тупой иголкой.

— Вы что скажете? — наклонив голову, хмуро справился Филатыч у прокурора.

Тот покрылся красными пятнами и с презрением посмотрел на следачку.

— На усмотрение суда, — выдохнул он.

— Ходатайство подлежит удовлетворению, — сказал Филатыч. — С понятыми связь есть?

— Есть! — вновь подскочила следователь. — На всякий случай они приехали в суд и ожидают на улице.

— Ничего себе, — покачал головой Филатыч, — ну, тогда зовите их сюда.

Следачка выглянула за дверь, кому-то что-то сказала, и спустя минуту в зал вошли двое. Я узнал их по фотографиям в телефоне. Тот, что повыше — Алексей, а второй — Семен.

Видно, что мужики употребляют, но не запойные. Держались они уверенно. В судах, похоже, бывали. Алексей, когда входил, прятал за пазуху лист бумаги — свои показания по уголовному делу.

Освежал в памяти, что раньше говорил. Не хочет запутаться. Я все знаю, потому что сам не раз бывал в подобной ситуации.

Показали документы. Сели. Кого спрашиваем первым? Длинного, Алексея.

Тот быстро и заученно рассказал, кто он и как оказался на осмотре машины. Шел, оказывается, мимо, никого не трогал, и тут на тебе — появились ранее незнакомые люди, показали удостоверения, предложили поучаствовать в проведении мероприятия в качестве понятого.

Как патриот и гражданин, он не смог отказаться. Все видел своими глазами. И пакет с порошком, и все, что в протоколе допроса. И тот, кто сидит в клетке, подтвердил, что там наркотик, который он сам туда положил. Никто его не трогал и не заставлял признаваться.

— Есть вопросы? — поинтересовался судья.

У следствия и прокуратуры не было, а у Вики — как раз наоборот, и очень много.

— Известно ли вам, что ответственность за дачу ложных показаний на суде предусмотрена рядом статей Уголовного кодекса Российской империи?

— Безусловно, — ответил Алексей и быстро закивал, показывая, как он чтит законы.

— Были ли вы знакомы с оперативными сотрудниками до момента осмотра машины? — начала опрашивать Вика. — Знакомы ли вы со вторым понятым, присутствующим сейчас в зале, и являлись ли вы понятым по другим уголовным делам?

— «Нет» по всем вопросам, — нагло заявил Алексей.

— Ваша честь, — сказала Вика судье, — имеются веские основания полагать, что ответы свидетеля являются ложью.

Она достала лист бумаги — заранее написанное ходатайство, к которому была приколота повестка о вызове на допрос в качестве свидетеля этого самого Алексея.

Копии документа Вика раздала всем присутствующим в зале. У Алексея, когда он увидел повестку, затряслись руки.

— Очень интересно, — сказал Филатыч. — Что это такое, поясните, пожалуйста.

— Я… я не знаю, — судорожно сглотнул понятой.

— Вы говорили, что не являлись понятым по уголовным делам. Правильно?

— Я… я забыл, — промямлил Алексей и затравленно стал оглядываться по сторонам.

— Вспоминайте, — попросил Филатыч. — Суду врать нехорошо. Точно вы не знакомы с сотрудниками, проводившими осмотр?

— Я не помню, — бормотал Алексей. — Не помню, ничего не помню.

— Даже не помните, знакомы ли с человеком, который был вторым понятым?

— Нет, не помню… у меня плохо с памятью… — совсем раскис свидетель.

Прокурор схватился за голову.

Зато память второго, Семена, оказалась куда лучше. Посмотрев на то, как пытали его коллегу, он быстро рассказал, что они знакомы, вместе работают, раньше тоже вместе служили в полиции патрульными, и теперь часто ходят понятыми на осмотры, обыски и другие мероприятия, в том числе и к оперативникам, проводившим осмотр машины Романа.