Последний Герой. Том 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Я прицелился в вертушку. С неё застрекотал пулемёт. Пришлось срочно убираться с открытой площадки.

Я шмыгнул за дом, высунулся, прицелился снова и выстрелил. Пули прошили обшивку, но машине это особо не навредило. Вертолёт беспрепятственно опустился, шумно оседая на землю.

Из распахнутых дверей высыпала целая толпа в чёрном камуфляже с автоматами.

«Твою мать, откуда вас столько⁈» — промелькнуло в голове.

Пересменка или группа зачистки, хрен их разберёт. Как могли они появиться так быстро? Видимо, пришли по плану, распорядку, а нам просто не повезло. Нужно уходить.

Я выстрелил напоследок в бегущих ко мне бойцов, и теперь автомат уже точно был пуст. Я отшвырнул оружие в сторону, выхватил пистолет и рванул к лесу. Между мной и деревьями расстилалось открытое пространство, ровная площадка, которую прожектор вертолета жёстко вычерчивал жёлтым светом. Там меня расстреляют без промаха.

Я укрылся за сараем и стал отстреливаться из пистолета. Пули прошивали ночь, в ответ прилетали автоматные очереди. Враги уверенно наступали, окружая по дуге.

Не такой был мой план, когда я вел в домик Дока, чертового Кошкина. Дело труба. Еще немного — и мне крышка.

Вдруг сзади раздался шорох. Из-за сарая выскочили Сергеич и Ефим. Оба с автоматами.

— Ну, Максимка, — воскликнул Ефим, — ну ты даёшь. Как ты их?

— Вы? — удивился я, не веря глазам. — Откуда стволы?

— С трупов собрали, — хмыкнул Ефим и, глянув на себя любимого, на оттопыренные карманы бушлата, где что-то явно еще лежало, добавил: — и гляди, что есть. Гранатки.

— Ты умеешь стрелять? — спросил я у деда.

— Конечно, — ответил он коротко. — Я же охотник был.

— А ты? — повернулся я к Сергеичу.

Он пожал плечами:

— Честно говоря, нет.

— Дай сюда, — сказал я и, забрав автомат, вручил ему пистолет. — Вот сюда жми на спуск, когда совсем прижмёт. А так — лучше экономь патроны. Смотри за тылами нашими.

Мы заняли позицию за сараем и стали отстреливаться. Ефим держал оружие уверенно, будто стрелял в зверя всю жизнь. Тут, правда, другие звери — кровожаднее и опаснее.

Я переключился на одиночные. Выщелкивал цели по одной. Методично и метко. Сергеич чуть побелел, но сжимал пистолет, смотрел назад, трясся, что-то бормотал, будто повторял мою подсказку про спуск.

Противник давил. Из-за соседних домиков высовывались автоматные стволы. Завязалась тяжёлая перестрелка. Мы с Ефимом отбивались, как могли, но их больше… Я только успевал подавать ему магазины из своей разгрузки.

Ефим прикрывал левый фланг (там нас пытались обойти), его очереди рубили подходящие группки, я же работал по центру, выцеливал тех, кто пытался пробиться вперёд. Даже Сергеич сделал несколько выстрелов, которые становились все увереннее.

И вот перестрелка превратилась в схватку на ближних дистанциях. В нас полеетли гранаты.

— Ложись! — крикнул я.

Успели. Накрыло землей. Целы!

Люди в чёрном камуфляже выглядывали из-за углов домов, тянулись к нам, падали, вставали, шли дальше. Бой был дурной и упорный, но пока мы держались.

— Макс! Я порожний! — выкрикнул Ефим.

Я вытащил последний рожок из разгрузки и швырнул ему. Он умело перещёлкнул, прокряхтел:

— Эх, не зря в армейке служил.

Мы продолжали отстреливаться, но в какой-то момент я обернулся — Сергеича не было.

— Отходим, — сказал я. — Нас окружают!

Мы забились за дом.

— А где этот, где урка? — прохрипел дед.

— Сбежал, — сказал я.

— Вот сучонок! — прорычал Ефим. — Не доверял я ему! Не зря.

Сзади вдруг послышался крик и автоматная очередь. Это был голос Сергеича. Мы обернулись: двое обходили нас с тыла, и он на них нарвался. Они его ранили. Он орал благим матом, до хрипа. Испугался, но это нам сыграло на руку.

Огонь отвлёкся на него. Передние расчёты и те двое, что обходили с тыла, переключились на Сергеича, решив, что он вооружён и представляет угрозу. Или подумали, что это целая группа.

Так и получилось, что Сергеича быстро раскатали, расстреляли с дальней дистанции, но именно это дало нам возможность перебежать до другого домика и укрыться за бревенчатым срубом.

— Ох, плохо дело, Максимка, — просипел дед, задыхаясь. — Патронов нема. Дыхалки тоже… Устал. Смертушку чую…

— У меня почти не осталось, — я похлопал по пустой разгрузке.

Те, кто зашёл нам в тыл, засели за деревьями. Отрезали нас от леса. Коротко говоря, мы попали в клещи.

И тут я увидел: один из них выронил автомат и вывалился из-за укрытия. Из-за толстого дерева. Мертвый? Но как?

Следом вскрикнул второй. И тоже свалился мешком. А между ними метнулась тень.

— Девка! — воскликнул Ефим. — Нашенская! Гля!

— Женька, — выдохнул я, и в тёмной просеке между деверьями показался её силуэт, изящный, похожий на тень. Она пролетела у спин, автоматчиков, как сама смерть. Я разглядел: в лунном свете в её руке блеснул окровавленный нож. Она уложила их и так же бесшумно растворилась в кромке темноты, словно призрак.

— Ну даёт! — восхитился Ефим, и в его голосе прозвучал неподдельный восторг.

Вдруг свистнувшая рядом пуля попала ему в бедро.

— Ай! — вскрикнул дед и рухнул.

Я чертыхнулся, вскочил, схватил его за плечи и оттащил чуть глубже, за дом.

Он пробормотал, переводя дух:

— Эх, патронов нет… Как же я буду… Ну? Скажи, как?

— Какие, на хрен, патроны, — прохрипел я, — ты ранен, дед, держись, сейчас перетянем.

Кровь у него из бедра хлестала, и я поскорее выхватил ремень, свернул его и туго перетянул ногу.

— Уходи, Максимка, уходи, брось меня, — просипел он, и в голосе его слышалась странная смиренность.

Но вдруг всё стихло. Я выглянул из-за домика. Никого.

— Ты понял? Мы всех убили, — произнёс я вслух, пытаясь поверить в собственные слова. — Никого больше нет.

Где-то вдали ещё стонал раненый. Это ерунда, подумал я. Врагов на ногах не осталось. Вокруг воцарилась зловещая тишина.

— Максимка, уходи, — прошептал дед снова, будто и не слышал меня. — Чует моё сердце недоброе. Не все полегли…

— Всех прикончили, дед! Всех! — возразил я.

Всё это время я возился с его ногой, пытался остановить кровь, но тщетно, похоже, повреждена бедренная артерия.

— Оставь, уходи, — уже еле слышно просил он. — Чую холодок могильный. Не выживу я. А ты должен, Максимка. Такие как ты — должны жить…

— Отставить панику! — приказал я, сдерживая голос, чтобы не поднимать тревогу. — Выживёшь.

— Уводи Женьку, — прошептал он слабо. — Спасетесь… Я пожил. Спасибо тебе… Ты за нас всех…

— Да что ты заладил, — рявкнул я, не желая слушать уговоры. — Мы всех убили. Победили, отец. Слышишь? Ну? Не закрывай глаза, не закрывай. Держись!

Он вдруг вздрогнул.

— Нет, — вымолвил он. — Слышишь шорох?

Я вслушался. Ветер шевельнул листья.

— Это ветер, — сказал я сначала, но сам уже не верил своим словам. — Хотя нет… это не ветер.

Лицо Ефима в этот самый миг исказилось от страха, потому что это действительно оказался не ветер. Силуэт промелькнул у соседнего дома так быстро, что человеческим шагом это объяснить было нельзя. Но это был человек, и он уже стоял передо мной.

Я вскинул автомат и нажал на спуск. Ничего не произошло. Патронов не было. Тогда я выхватил нож и приготовился к рукопашной. Передо мной вырос он. Боксер. Огромный, широкоплечий — элитный боец Инженера. Одно из лучших его творений.

Он ринулся на меня и ударил. Я успел сжаться, отскочить, закрыть голову руками, но удар пришёлся в область рук и плеч. Сила была зверская, меня отшвырнуло назад, я едва удержал равновесие. Я вскинул нож, но боксер легко ушёл от клинка и снова ударил. Боль всё-таки пришла — видно, без препарата она была бы взрывной. Я пытался увернуться, двигался быстро, но он был ещё быстрее.

Я старался вспомнить всё, что пережил за две жизни, но ни одна схватка ни с каким преступником или наркоманом не казалась мне похожей на эту. Ничто не помогало. Кроме одной мысли — я всё ещё здесь и не имею права сдаваться.