Последний Герой. Том 8 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Подождём, — предложил Измаил. — Когда этот мордоворот уйдёт.

Но Мамедов не уходил. Он стоял неподвижно, хмурясь, зорко глядя в ночь.

— Чёрт, — прошипел Марк. — Опасно становится. Вдруг нас услышит? Может что-то унюхал? Почему не уходит?

— Да нет, — шепнул Измаил. — Если бы просёк, уже бы пушку достал.

Наконец Мамедов медленно развернулся и вошёл внутрь домика.

— Есть, можно ближе подойти, — выдохнул Измаил. — Давай камеру. Я смотаюсь, быстренько сниму, пока он внутри.

— Не рискуй, — ответил Марк. — Давай лучше подождём. Клиент выйдет с девками из бани. Всяко захочет охладиться, в пруд плюхнется или ещё что-нибудь. И отсюда снимем.

— А если не выйдет? — сжал зубы Измаил. — А если он там их внутри трахнет и домой выпроводит?

— Не хочу чтобы ты рисковал…

— Давай камеру, — выдохнул Измаил, вырывая технику у напарника.

Марк разжал пальцы. Его напарник скользнул из-за кустов и короткой перебежкой пересёк освещённый участок, прижался к стене из мощного кругляка, с коваными ручками на двери и узкими окнами. Прошёл вдоль стены, завернул за угол, затаился у окошка. Оно не зашторено. Прекрасный ракурс.

Измаил вскинул объектив. На экране — мэр, кувыркающийся на огромной двуспальной кровати в приватной комнате сразу с двумя цыпочками. Всё чётко, свет, что надо, видно лица. Это просто сказка.

— Есть, — прошептал он сам себе. — Дело сделано.

Он улыбнулся, отступая в темноту. Сегодня им не придётся больше шататься по кустам и выслеживать объект, словно охотник добычу — работа выполнена идеально.

Лишь только он это подумал, как вдруг за спиной раздался шорох. Измаил резко обернулся — никого. Показалось?

Сердце стукнуло в висках, а ладони вмиг вспотели, камера скользнула в руке. Удержал.

«Чёрт», — промелькнуло в голове, — «Спалился».

Охрана? Нет — охрана бы выскочила и заломила руки. Тогда кто там, в кустах, притаился? Там явно кто-то был.

— Кто здесь? — прошептал Измаил, замерев и не смея сдвинуться с места.

Сказал очень тихо, но он был уверен: тот, кто притаился в зарослях, его услышит.

Кто же там? В голову полезли нехорошие мысли. Какой-то извращенец, маньяк, подсматривающий за сексуальными игрищами в сауне…. и от этой мысли стало совсем не по себе.

Он очень боялся. Эта вылазка — один из самых отчаянных поступков в его жизни. Обычно он снимал днём, в людных местах, из машины или с какого-нибудь столика в ресторане. А тут — неизвестная опасность, кусты, ночь.

— Кто здесь? — повторил он, уже громче, направил на предполагаемое место источника звука объектив и, ощущая, как дрожит рука, нажал на запись.

— Я вас снимаю! — выкрикнул он. — Выходите! Если вы мне причините хоть какой-то вред — я вас сниму на камеру!

Это было самое глупое, что он мог сказать, он сам это понимал. Но сейчас им правил страх, а не разум.

Из зарослей вышел чёрный силуэт: тёмная куртка, чёрная трикотажная маска на пол-лица. В полумраке лишь блеснули глаза — холодно, безжалостно, будто сам демон стоял перед Измаилом. Человек и его шаги были слишком спокойны, слишком уверены.

— Я вас снимаю, не подходите ко мне, — громче крикнул Измаил, пытаясь придать голосу храбрость.

— Тише, ты, — прохрипел незнакомец. — Не шуми.

Измаил попятиться назад… шаг, другой, третий… И вот он прижался к стене бани и мельком заглянул в окно, где развлекался градоначальник с бабами. Взглянул на мгновение, будто хотел просить помощи у объекта. А потом снова в ужасе уставился на незнакомца. У того в руке блеснул нож.

— Не подходите! — пролепетал Измаил, и в ту же секунду нападавший рванул на него.

Три молниеносных взамха, и Измаил рухнул на землю. Удары были быстрыми, короткими и отточенными.

Жертва не успела даже вскрикнуть. Да и музыка из комнаты отдыха глушила всё вокруг — мир за стеклом продолжал жить своей жизнью, не слыша боли в темноте ночи снаружи.

Убийца молча поднял камеру, хладнокровно проверил, что на ней записано, потом спокойно потащил тело и аппарат вглубь зарослей.

Он пришёл за мэром — первая попытка провалилась, и теперь снова все пошло не по плану — вмешался папарацци, и его пришлось убрать, но это не выбило маньяка из колеи. Энергия, которую он копил на эту ночную охоту, сейчас нашла выход на том, кто мешал его планам, и на том, кто мог выдать его замыслы.

Марк ждал напарника, притаившись в кустах. Холод пробирался под одежду, тело затекло. Он несколько раз тянулся к телефону — набрать Измаила, но каждый раз останавливался. Даже без звука экран мог выдать его отблеском, а вибрация — шумом в тишине.

Прошло двадцать минут. Потом тридцать. Потом час.

«Нет», — подумал Марк, — «Он уже должен был вернуться».

Неприятная тяжесть осела в груди. Сердце забилось чаще. Он сглотнул, выругался шёпотом и развернулся, чтобы уходить.

Всё, пора. Какая-то неясная и страшная опасность ощутимо витала в воздухе. Что-то произошло. В голове роились тревожные мысли: зря мы подписались на этот контракт, ой зря…

Надо было сидеть в столице, хлопать по заказу изменщиков, снимать любовниц и рубить лёгкие деньги — без риска, без провинциальной грязи, без ночных рискованных вылазок.

А тут чёртов Камнегорск, с его холодом, сыростью и этими мутными вылазками в ночи. Да, сумма обещана внушительная, да, им дали хороший аванс… но где Измаил? Где он?

Марк уже почти решил уйти, но в последний момент остановился.

— Нет… я должен проверить, — сказал он себе.

Коленки дрожали, когда он пробирался через густые заросли к зданию сауны. Там, где пропал Измаил. Обошёл угол, крадучись, и добрался до окна. Насмелился, заглянул.

Внутри — голый мэр, развалившийся на широкой кровати с черной шелковой простыней. Лежит в обнимку с двумя обнажёнными девицами. Смех, музыка, огоньки диодной ленты.

«Эх, сейчас бы камеру…» — профессионально мелькнуло у Марка. Но камера была у Измаила.

И тут он почувствовал что-то липкое на ладонях. Опёрся о стену, отдёрнул руки, посмотрел — и похолодел. Кровь. На пальцах, на запястьях. Свежая, тягучая. Он перевёл взгляд вниз — на землю. На пожухлой траве чернели неровные пятна, густые, отчетливые в свете окна. Тоже кровь.

Ужас сковал его. В груди сжалось. И Марк всё понял. Охрана мэра поймала Измаила. Нет — не просто поймала. Она прямо здесь, на этом месте, его убила.

Судя по тому, что он не слышал ни криков, ни шума борьбы, они даже не дали ему закричать. Просто… пришили… Господи, сколько крови… Они его зарезали. Зарезали, как скотину.

Всё это мелькало в голове Марка и еще больше наводило ужас. Он бросился бежать.

Не помнил, как пересёк пролесок, как ветки хлестали по лицу, сердце гулко колотилось в груди. Остановился лишь тогда, когда выскочил на дорогу.

Там на обочине, в кустах, стоял его «мини-купер» — несерьёзная, женская машинка, но он любил такие. Запрыгнул за руль, завёл мотор и, дрожа, выжал газ.

По щекам катились слёзы.

— Бедный Измаил… бедный мой Измаил… О боже, что же мы наделали, — шептал он.

Доехав до города, до своей съёмной квартиры, Марк запер дверь на два замка, опустился на диван, обхватил голову руками, а потом и вовсе, скрючившись, прижал лоб к коленям. Так просидел минут двадцать. Потом, наконец, решился — достал телефон и набрал номер.

— Алло… — голос дрожал. — Это я. Всё пошло не по плану. Заказ отменяется… Я говорю — мы отменяем заказ!

Он почти кричал в трубку.

— Измаил мёртв! Его убили люди мэра… нашего объекта. Да, точно убили. Я видел его… Нет, я не видел труп, я видел кровь! Что значит — как я понял, что это его кровь? А чья же ещё⁈ Там могла быть только его кровь!

Он вслушался в холодный, спокойный голос на другом конце, а потом продолжил, срывающимся голосом:

— Что? Нет! Я хочу выйти из заказа. Я верну вам аванс.

Собеседник что-то проговорил.

— Хотя нет… — голос Марка стал твёрже. — Я не верну вам аванс. Это будет компенсация. За то, что вы подвергли меня риску. За гибель Измаила… моего Измаила.