Г.Р.О.М. 4 (СИ) - Киров Никита

Ну а Костя Левитан сделает главное дело. Сегодня мы возвращаемся к старому плану — точечные уколы, чтобы стравить банды. Главное, что в моменты вражды им всем будет не до нас.

А вражда будет не только между бандами, но и внутри.

Все решат, что перепугавшийся Дядя Ваня избавился от лишнего свидетеля, тем более, никто ничего конкретного сказать не может, но слухи пойдут сразу, а мы их подогреем. И придётся Дяде Ване залечь на дно и готовиться к затяжной войне.

Ведь выглядеть всё будет так, будто самый авторитетный бригадир Золотореченских решил пойти против пахана. А нам осталось сделать завершающие штрихи, чтобы всё состоялось.

Через несколько минут, улица Чкалова

— Я тебе отвечаю, Эдуардыч! — сиплым голосом говорил Сыч в трубку телефона-автомата. — Сидел в том кабаке Толька Пешков, Дядя Ваня наш, и балакал с теми пацанами: братьями Коршуновыми и сынком Александрова!

— Они с ним решили спеться? — спросил Монгол, не сразу, он тщательно обдумывал, что говорить.

— Да не факт, Эдуардыч! Он сам с ними связался, говорю же, в СИЗО к Коршуну приходил. Мог им накидать, что от тебя, а они ему весь расклад дали. Я же говорю, он против тебя мутит!

— Чего гадать-то? — проговорил Монгол. — Позвони ему, и ко мне оба езжайте, узнаем, о чём он с ними базарил.

— Да мо… да вопрос закрыть с ним надо, — вовремя поправился Сыч. — Если расслабимся, то хана. Поехал я за пацанами, потом к Тольке, и мы этого гаврика к тебе притащим…

Его машина заехала на тротуар, стояла с открытой дверью, пока Сыч говорил по телефону. Неподалёку кто-то, несмотря на вечерний час, белил деревья у дороги. Прохожих почти нет, улица затихла.

— Не гони лошадей, Сыч, — строго сказал Монгол. — Вопрос нужно сначала обсудить. Езжайте сначала ко мне, потом…

Сыч слишком поздно заметил, как человек, беливший дерево, откинул кисть и подошёл к нему сзади. А когда заметил, ничего сделать не успел. Парень в рабочем комбезе и тёмных очках вскинул пистолет левой рукой. На ствол ТТ изолентой был примотан самодельный глушитель.

Птч! Сыч молча повалился у телефона, а трубка повисла на проводе. Самодельный глушитель слетел со ствола после первого же выстрела, киллер бросил пистолет на землю и быстрым шагом дошёл до кустов, где стояли серые жигули.

Через несколько секунд машина рванула вперёд, а Сыч так и остался лежать. Монгол безуспешно пытался докричаться, но вскоре он сделал нужные выводы.

— Сука ты, Дядя Ваня, — Монгол положил телефон. — Думал, что успеешь его убрать? Не успел. Считаешь, что это тебе выгодно? Ошибаешься, — он посмотрел на сидящих рядом с ним урок. — Ладно, давайте думать, что дальше делать.

Глава 13

Этим же вечером…

Во дворе пятиэтажки было людно. Бабушки сидели у подъезда, обсуждая новую серию «Санта-Барбары», «Секретов Тропиканки» или «Рокового наследства». Несколько дедов играли в домино, шумно обсуждая новости. У гаража-ракушки собралась толпа мужиков, сообща чинили шестёрку. Вернее, чинил её один человек — владелец, а остальные давали ему советы.

— Да идите уже, куда шли! — усатый владелец вытер грязные от масла руки и выматерился. — Заманали, умники!

Окно дома на первом этаже было открыто, оттуда играл новый летний хит:

— Тополиный пух, жара, июль! — распевали «Иванушки».

Глеб Сибиряков курил за потёртым столом, ожидая, когда вернётся Седов. Неподалёку несколько детей играли с водяными пистолетами. Только что вернулся один из местных ребят, кто принёс из дома новые «боеприпасы» — яркие ёмкости-магазины, заполненные водой из-под крана, и все торопливо перезаряжались.

Седов вынырнул из-за дома и торопливо направился к Глебу.

— Старший брат Матвейчук какой-то мутный, — Седов полез за сигаретами. — Возле тёлки крутился одной, но дверь ей открыл, она ушла, он за ней не двинул. Да и стукачки, кто за ним посматривает, говорят, что не водятся за ним такого, никогда не слышали, чтобы нападал на девок.

— А его брательник? — спросил Глеб. — Он, может, всё-таки насильничает? Как Лёха предупреждал?

— А кто его знает, — Седов задумчиво потряс коробок спичек. — Младший в том магазине грузчиком работает, а потом… хрен его знает, ёклмн. Вид у него — так и кирпичом зарядить охота. В глаза посмотри — как у куклы, мёртвые. Явно, что какой-то не такой. Психанутый. Ну и эти информаторы говорят, что на зоне ему рады будут.

— Засаду устроим? — предложил Сибиряк. — И всё увидим? Если что, сегодня и возьмём. Или как пойдёт? Вопрос-то надо решать, Батя не просто так его назвал. И нас отправил, хотя ему забот и там хватает.

Старый опер кивнул. Оба отошли подальше от двора и пошли через заросший травой и заваленный мусором пустырь за гаражами в сторону магазина. У самого края Глеб остановился.

— А давай-ка здесь, — предложил он, показав на кусты полыни.

— Если он такой ё***рь-террорист, то долго не выдержит, по глазам видел, что ему невтерпёж, — Седов задумался. — Давай, я там гляну, пошурую, а ты здесь, Глебка, постой. Место-то удачное, все нападения у него как раз по пустырям. Да и глухо здесь. Только технику свою вырубай. А то спугнёшь.

Глеб кивнул и убавил звук мобилы и пейджера, которые с трудом засунул назад в тесный карман джинсов. Пистолетная кобура оттягивала ремень, но в ней не табельный ПМ, а китайский ствол на всякий случай, если потребуется стрелять на поражение.

В милицейском удостоверении отмечено, что лейтенант Сибиряков имеет право на ношение оружия. Но какое оружие и его номер там не указан, да и никто не будет сверять ствол, который носит с собой мент.

Был и замотанный в тряпицу глушитель, но он самодельный, быстро его не привернуть, только с помощью подручных средств и изоленты. На всякий случай, мало ли, вдруг потребуется стрелять, чтобы закрыть вопрос быстро.

Вопрос было решено закрыть надёжно, потому что за этим типом уже было несколько эпизодов, включая несовершеннолетнюю, и один смертельный, когда жертва задохнулась. Циничный и наглый насильник, уверенный, что ему ничего не будет, а за него отдувается брат.

Закрыть-то его можно, да вот этот начнёт упираться, или, как был уверен Коршунов, или старший брат начнёт вину за младшего на себя, или откупятся, или адвоката найдут. Много было вариантов, как ему избежать ответственности…

Глеб засел за кустами, но тут появилась неприятность. В носу начало свербить, Глеб его почесал. Аллергии никогда раньше не было, но сейчас от сильного запаха полыни очень уж захотелось чихнуть. Он вспомнил, как кто-то говорил, что нужно зажать нос и с силой надавить языком на нёбо. На какое-то время помогло.

А время шло, солнце уходило, и Седова нигде не было. Глеб проверил пейджер, есть ли там новые инструкции, но было тихо.

И вскоре он услышал шаги.

— Да я сама дойду! — послышался женский голос. Кто-то пошёл быстрее.

— Пошли! — мужской звучал резко, сдавленно. — Здесь рядом.

Через заросли травы видно две фигуры: высокий молодой мужчина и усталая женщина лет тридцати пяти в платье и с газовым платком на голове. Высокий, значит… это младший брат, ведь старший — пузатый, и ростом пониже, и у него усы.

Просто идти с женщиной не преступление, но Сибиряк напрягся. Если что — вмешается…

— Только вякни мне!

Оба силуэта вдруг исчезли, послышались звуки борьбы. Глеб вскочил на ноги. И тут в носу снова засвербело…

— Апчхи! — оглушительно чихнул он, аж в ушах заболело.

Высокий вскочил и побежал через траву, прямо через крапиву, отчаянно матерясь от боли. Штаны он натягивал на бегу, мелькнул белый зад. Глеб собрался было за ним, но остановился. А вдруг он её убил? Слишком быстро она упала. Может, ножом ударил.

Обошлось без оружия, насильник просто повалил её в траву, а в рот засунул её же платок. На земле остались покупки: молоко в стеклянной банке с пластиковой крышкой, пряники и хлеб домой. Молоко разлилось, пряники из порванного пакета разлетелись во все стороны, хлеб растоптали. Брошенный ножик, которым гад ей угрожал, валялся в траве.