Ревизор: возвращение в СССР 46 (СИ) - Винтеркей Серж

К самому заводу подъезжать не стали. Если то, что они подозревали, случилось, захватчики могли решить, что это попытка вернуть себе завод, и тут же и стрельбу открыть. Тем более что были дополнительные основания полагать, что завод уже утрачен — все огни на проходной были погашены, чего никогда раньше не было.

Так что к заводу Коста отправил своего помощника Фортунато с еще одним солдатом. И когда тот подошел на два десятка шагов к проходной, внезапно вспыхнул луч прожектора, уставившись прямо ему в лицо. А затем прогремел хорошо знакомый Косте голос Лучиано, помощника Джино. Тот явно использовал рупор:

— Этот завод больше не принадлежит Косте. Его судьбу завтра в десять утра Коста и Джино будут обсуждать на приёме у крёстного отца. Если кто-то подойдет до этого времени ближе, чем на два десятка шагов, то мы сразу открываем огонь.

Завод вы прозевали, так что примите это с достоинством. Не заставляйте нас проливать кровь. За таким укрытием вы нас не достанете. Мы вас всех перестреляем, как куропаток в тире.

Всем всё понятно? Или есть смельчак, который хочет шагнуть вперёд и получить пулю в лоб прямо сейчас?

Помощник развернулся к Косте и развёл руками. Мол, шеф, и как реагировать?

— Все, мы уходим! — крикнул Коста. — Но вы за это ещё ответите. Не думайте, что это вам сойдет с рук просто так.

Ну, какую-то угрозу он должен был, конечно, высказать после того, что произошло, но даже сам понимал, насколько она жалко звучит в создавшихся обстоятельствах.

— Босс, может быть, под утро попробовать, часа в четыре, когда они совсем сонные будут, подобраться и атаковать? — предложил помощник, вернувшись к Косте.

— Черта с два они сегодня будут нести службу небрежно, — тут же отмёл это предложение один из самых толковых солдат Косты Франко. — Если они там всей бригадой собрались, у нас нет ни одного шанса. Нас действительно либо под забором перестреляют, либо на нём.

— Да, не будем ничем таким заниматься, — помотал головой Коста. — Всё, теперь вопрос будем уже у крёстного отца решать. Правда, мне надо позвонить консильоре, узнать, не очередная ли это проделка Джино. Может, никакой встречи завтра ещё и не планируется…

Возвращался Коста, конечно, домой к себе в полном трауре.

Он уже представлял себе в мечтах, как всего за несколько месяцев станет обладателем неслыханного богатства по меркам Сицилии и начнёт жить на широкую ногу. А также, увеличив количество солдат, станет расширять свои границы.

И всё пошло псу под хвост. Какое разочарование!

А больше всего тревожило, что раз Джино назначил им встречу у крёстного отца, значит, он на что-то рассчитывает, что даст ему там преимущество… Может быть, на то, что крёстный отец тоже уроженец Катании, как и сам Джино? Или он и вовсе заранее с ним договорился об этом захвате?

Куба, Гавана

Прежде всего, конечно, мы с Томашем попросили нам найти в Президентском дворце телефон, и один из клерков, что сопровождал гостей Совета министров Кубы, провел нас в пустой кабинет, где нам предоставили доступ к телефону. Я набрал наш номер в отеле. Как раз рассчитал, что Галия с детьми уже должны вернуться с пляжа. Скорее всего, жена уже уложила детей и сидит в гостиной неподалёку от телефона, читает книгу.

Расчёт оказался верен. Галия очень быстро сняла трубку.

— Паш, а что ты звонишь? Я думала, ты уже подъезжаешь к нашему отелю из Гаваны…

— Кое-что изменилось, милая. Нас сегодня пригласили на приём в польском посольстве в Гаване, жду там же и тебя в одном из твоих новых прекрасных платьев.

— Ой, здорово! — радостно сказала Галия. — Как раз надену то второе, что ещё не надевала в приличное место… Но подожди, а как же дети? — спросила Галия.

— А так же, как в Москве. Попросишь Валентину Никаноровну с ними посидеть несколько часов, пока мы будем на приёме. Он начнётся в шесть вечера, так что к часам десяти вечера мы уже и вернёмся. Думаю, Валентина Никаноровна не откажет тебе в такой небольшой любезности.

— А, ну да, конечно, не откажет, — тут же согласилась Галия. — Договорюсь. А ты уже, получается, не приедешь ко мне? Сразу к тебе туда приезжать, в Гавану? А на чем?

— Да, я буду тебя здесь ждать. А к тебе сейчас выедет машина. Часа через два, два с половиной, если совсем не повезёт, то через три она будет около отеля. Начинай собираться потихоньку. Будь готова выезжать через два часа.

Куба, Варадеро

Положив трубку, Галия проверила, аккуратно открыв дверь в спальню, насколько крепко спят малыши. И, удостоверившись, что с ними всё в порядке, тут же рванула в коридор и постучалась в дверь номера к Валентине Никаноровне.

— Всё в порядке? — встревоженно открыла та дверь Галие, потому что обычно они в послеобеденное время друг друга не тревожили, пока жара не спадала, и не наступало время идти снова на пляж.

— Всё в порядке, только мне ваша помощь нужна… Пашу, оказывается, пригласили в Гаване на приём в польском посольстве. Скоро за мной машину пришлют, я поеду тоже в Гавану, к нему. Платье-то у меня с собой прекрасное есть, а вот с причёской беда. Поможете мне что-нибудь пристойное соорудить?

— О-о, какой Паша умничка! — расплылась в улыбке Валентина Никаноровна. — Конечно, Галия, сейчас к тебе прибегу, займёмся твоей причёской.

— Ой, а детей не хочется тащить, не сможете вы за ними присмотреть? — спохватилась о том, что это тоже не успела обсудить, Галия.

— Галия, в чём вопрос? Конечно, мы присмотрим. Отдыхайте там спокойно в Гаване с Пашей, — подошёл уже к двери и Балдин, слышавший весь разговор.

Валентина Никаноровна, подхватив свою косметичку, пошла вслед за Галией в её номер.

Куба, Гавана

Потом посол Польши позвонил в свое посольство, видимо, отдал приказ отправить машину за Галией, я в польском не разбираюсь… А затем мы с Томашем вышли из Президентского дворца и отправились к посольству пешком.

Не самая лучшая идея в это время дня разгуливать по жаре, но посольство оказалось очень близко, буквально в четырёх сотнях метров от Президентского дворца, так что я понял, почему он сюда не на машине приехал.

Посла там сразу на входе встретил какой-то дипломат лет тридцати. Он мне его представил как второго секретаря посольства Януша, его длинная цветастая фамилия у меня из головы тут же вылетела, и поручил проводить меня в зал для почётных гостей.

Сначала меня там минут пять развлекал Януш, очень удивлённый моим появлением и всё пытавшийся понять, какого чёрта такого молодого советского парня привёл лично его посол.

Потом и Томаш сам появился. Начал, конечно, прощупывать меня, пытаясь понять, как я в таком возрасте смог так засветиться перед Раулем Кастро.

Вздохнув, я начал, как и во время разговора с Хуаном Гонсалесом при подготовке встречи с Фиделем, длинный рассказ о том, как здорово быть студентом в МГУ. И как мне нравится то, что мои статьи, которые печатаются в «Труде», могут оказывать положительное воздействие на жизнь в Советском Союзе.

О себе я при этом достаточно мало упоминал, так что всё это было очень малоинформативно.

Томаш и Януш приуныли, конечно.

О том, насколько важна учёба в университете и о роли газет в жизни социалистического общества, они сами в курсе, живут в точно таком же обществе, только в польском антураже.

Но когда я подустал болтать, они предприняли новые героические попытки хоть что-то обо мне выяснить.

Провели так пару часов, а там уже и жара несколько ослабла, и посол предложил прогуляться по Гаване, пообещав показать мне центр Гаваны. Впрочем, как-то так вышло, что уже через четверть мы оказались в каком-то ресторане, так что с экскурсией не задалось.

Посол достаточно быстро убежал из ресторана, оставив меня с Янушем. Сказал, что надо проследить, чтобы к приёму всё было максимально полностью готово. Я отнёсся к этому с пониманием. И так его было жалко, учитывая, что у него не получилось ничего особенно у меня узнать, что в его отчёт можно будет включить. Он все в разговоре со мной намекал на какие-то фигуры, стоящие в Москве за мной, и, видимо, надеялся, что молодой да неопытный проколется и расскажет о своих тайных покровителях. Но нет, молодой оказался опытным и не раскололся.