Ревизор: возвращение в СССР 46 (СИ) - Винтеркей Серж

Рауль подробно, почти дословно, поскольку память у него была хорошая, расписал Фиделю всё, что было озвучено Павлом Ивлевым на заседании Совета министров, включая реакцию министров и его ответы на них.

— Наглый парень, — уважительно кивнул Фидель. — Точно такой же, каким я был в его возрасте, иначе чёрта с два мы с тобой бы сейчас сидели на этом острове в этом качестве. Но по поводу этих идей… Ты знаешь, что я не очень сильно разбираюсь в экономике. Как твоя точка зрения? Это не завиральные идеи?

— Ну, Фидель, если ты не разбираешься, то кто разбирается? — развёл руками Рауль. — С моей точки зрения, насколько я во всё это дело вник, всё это вполне реализуемо. Конечно, если ты согласишься с тем, чтобы поездить, пообщаться тесно с лидерами социалистических стран, лоббируя эту идею по созданию совместной корпорации, которая будет открывать множество магазинов по всему миру. А ещё нужны будут фонды на то, чтобы построить эти самые кондитерские фабрики. Но если эта затея выстрелит, и у нас будут действительно в будущем эти тысячи магазинов для того, чтобы продавать всё, что они изготовят, да ещё эти миллионы туристов, которые будут увозить продукцию наших кондитерских фабрик в качестве кубинских сувениров, то затея это однозначно выигрышная.

Не говоря уже о том, что мы создадим тысячи рабочих мест для кубинцев, а учитывая высокую рождаемость у нашего населения, защищённого различными социалистическими благами, то рабочие места нам тоже не помешают, всё, как Ивлев и говорил…

— Ну что же, раз так, то представь мне тогда план по реализации всех этих идей. В принципе, я как раз думал о том, чтобы немного попутешествовать. Жаль, конечно, что этот Ивлев к нам раньше не приехал в СССР, меня же тут же на охоту Леонид потянет, а охотиться в Подмосковье, скажу я тебе, гораздо более комфортно летом, чем осенью. У них там уже может быть в это время невероятно холодно, до минусов. Но что только не сделаешь ради Кубы… Так что, в принципе, я готов. Но, Рауль, получается тогда, что, возможно, я несколько сильно наехал на этого главного редактора «Труда» и Андрея Громыко… Надо нам как-то исправлять ситуацию с надеждой на долгосрочное сотрудничество, чтобы они не смотрели на Ивлева слишком злобно, и этим новым инициативам тоже не ставили палки в колеса…

Вели нашему министру иностранных дел, чтобы позвонил нашему послу в Москве. Пусть начнёт навещать обоих почаще с различными подарками… Газетчику пусть побольше нашего рома притаскивает, журналисты они все алкоголики, точно знаю. А Громыко не из пьющих, это человек высочайшей дисциплины и самоконтроля, так что пусть он ему корзинки со спелыми фруктами приносит вместо рома в подарок.

Хотя по Ландеру этому, наверное, перебор, пусть одноразово ему ящик нашего лучшего кубинского рома завезёт и потом по важным датам то же самое делает. Думаю, после такого у него точно никакого негатива по отношению к Ивлеву не останется.

Но, правда, всё это нужно сделать в том случае, если мы хотим, чтобы у Ивлева всё было хорошо в СССР. А если возвращаться к той идее, что мы уже обсуждали, что нам неплохо было бы, если бы он у нас здесь поселился вместе с семьёй, то делать всё надо ровно наоборот, чтобы у него там, в СССР, земля под ногами горела.

— Не, брат, идея, конечно, привлекательная — Ивлева к нам получить на постоянное место жительства, но беда в том, что это очень умный парень. Он быстро сообразит, откуда его проблем ноги растут. — вздохнул Рауль. — А сам не сообразит, так кто-нибудь догадается и подскажет ему. Не говоря уже о том, что в СССР могут быть недовольны такого рода нашими действиями в отношении советского гражданина, если их выявят. Мы никогда раньше таким не занимались, и думаю, что и не стоит начинать.

— Ну ладно тогда, пусть у себя в Москве зимой мерзнет. — миролюбиво сказал Фидель. — Тогда уж поручи министру иностранных дел заняться умиротворением тех, кто, возможно, слегка недоволен после моих звонков.

Глава 12

Куба, Гавана

Зенчиков расстроенно выдохнул, когда Ивлев увел свою жену из-за неподобающего поведения Виктора. Все же он рассчитывал получить от Павла хоть какую-то полезную информацию, которой потом можно будет перед послом отчитаться. Тому непременно захочется узнать, какими судьбами Павел Ивлев с женой оказался на приеме в польском посольстве. Но Виктору ничего по этому поводу сказать не решился, хоть тот и был совсем начинающим дипломатом и должен был в теории во всем его слушаться. У него, в отличие от развязного подчиненного, нет очень серьезного родственника в коридорах Кремля…

— Хороша девка, — сказал Виктор, проводив оценивающим взглядом отошедшую от него пару. Пришла понравившаяся ему девушка сюда с каким-то очень молодым парнем Павлом, с которым почему-то Зенчиков разговаривал очень уважительно. И имя девушки, которую представил ему, Галия, ему тоже понравилось… Видна в ней восточная кровь, видна…

— Даже не думайте, Виктор Владиславович, — поспешно сказал Зенчиков. — Это же тот самый парень, что на уши самого министра иностранных дел поставил, и тот был вынужден отступить.

— Как это? — удивился Виктор. — А почему я об этом ничего не знаю?

Зенчиков только вздохнул. Тоже мне дипломат! Если бы он, как настоящий профессионал, работая в посольстве, информацию бы тщательно собирал, давно бы уже все знал. Ни для кого в посольстве, кто правильно себя ведёт, происшествие с Ивлевым и Громыко — не тайна. Хочешь стать профессионалом — надо меньше пить и за бабами ухлёстывать, а заниматься своими прямыми обязанностями.

Но вслух это Виктору Владиславовичу, племяннику одного из членов Политбюро, он, конечно же, не сказал. Насколько он над ним посмеивался в присутствии посла, один на один, настолько он, общаясь с ним лично, старался быть вежливым и предупредительным. С такими связями даже негодный к дипломатической службе человек может очень быстро вверх подняться. И уже лет через шесть-семь его начальником оказаться. К чему ему обострять с ним отношения, чтобы он это в будущем припомнил?

Поэтому он, отведя Виктора в уголок зала, туда, где никто не мог их подслушать, обстоятельно и с удовольствием пересказал все детали состоявшейся истории. Как первоначально на Павла министерство иностранных дел наехало. И как спустя всего неделю дало резкий откат назад. И, более того, снабдило молодого парня карт-бланшем на любые прямые переговоры с верхушкой Кубы без всякого посольского надзора.

Фомин услышанным был изумлён, это было очевидно. Но вычленил из рассказа Зенчикова ещё кое-что важное для себя.

— Значит, у этой девки уже и двое детей маленьких, — сказал он, разочарованно дернув носом. — Жаль, не по мне такое.

Услышанное Зенчикова очень даже порадовало — не хватало ему ещё скандала с приставаниями к жене Ивлева. Правда, уже неплохо изучив Виктора, он понял, что для того это, скорее всего, просто подходящий предлог для отступления от прежних намерений соблазнить жену Ивлева. Нюхом почуяв после того, как он описал победу Ивлева над министерством иностранных дел, слишком серьёзные для себя неприятности, если будет пойман с поличным, Фомин сдал назад, отказавшись от этого намерения под благовидным предлогом. Мол, ему девушек без детей подавай…

«Главное — результат», — подумал Зенчиков. Ещё один серьёзный скандал до отъезда Ивлева им с послом тут точно не нужен. Хотя, конечно, и заманчиво было бы столкнуть дядюшкуВиктора из Политбюро с теми людьми, что самого Громыко заставили отступить. И посмотреть, кто кого одолеет…

Но Зенчиков всегда старался мыслить конструктивно. Он и из сценария без подобного скандала свою выгоду извлечёт. Второй секретарь с огромным удовольствием подумал о том, как он завтра, зайдя к послу, который сегодня из-за подскочившего давления был вынужден проигнорировать это мероприятие, отправив его с Фоминым, расскажет о том, как он, действуя умело, профессионально и своевременно, отвратил Фомина от идеи соблазнить жену Ивлева. Пусть Забродин ценит его усилия и его самого тоже. Авось начальник после возвращения с Кубы поднимется на ступенечку повыше и его к себе перетянет. Такое в МИДе практиковалось сплошь и рядом.