Ревизор: возвращение в СССР 46 (СИ) - Винтеркей Серж

Хендри очень помог им, когда они заселялись в отель. Узнав, что они выбрали гостиницу в японском стиле, он покачал головой и похвалил их за любознательность, но потом предложил пройти в номер вместе с ними, чтобы все показать и объяснить. И это оказалось совсем не лишним.

Диана была потрясена тем, насколько сильно может отличаться быт в другой культуре. Без Хендри они бы не разобрались с большинством моментов, начиная с требования оставлять обувь за порогом номера и надевать специальные тапочки и заканчивая кроватью, которой не было в привычном для них виде. Зайдя в спальню и увидев на полу большой тонкий матрас с заправленной постелью на нем, Диана аж усмехнулась. Ей это живо напомнило ночевку родни, приезжавшей к ним иногда в Святославль. Тогда тоже все, кому не хватало мест на кроватях, спали на полу…

Потом Хендри показал им низкий столик в гостиной, объяснив, что сидеть за ним надо тоже на полу на специальных плоских подушечках. Столик был накрыт тяжелой скатертью. Приподняв ее конец, Хендри пошарил под столом и включил какую-то лампу под ним.

— Это обогреватель, — пояснил он Диане с Фирдаусом. — Осенью уже довольно холодно, поэтому японцы используют такие приспособления, чтобы во время приема пищи было тепло ногам.

Потом перешли к осмотру санузлов. Ванна Диану откровенно шокировала. Она была непривычно узкая и при этом высокая. Диана могла поместиться в ней только сидя, прижав к себе согнутые в коленях ноги.И места при этом почти не оставалось. Небольшой душ был расположен отдельно за перегородкой возле ванны.

— В Японии редко принимают горячий душ, — пояснил Хендри. — Обычно японцы быстро моются под душем с мылом холодной водой, а потом залезают в очень горячую ванну. Это, кстати, неплохо расслабляет мышцы. А вообще во многих японских квартирах в принципе нет ванн. Есть только туалет и раковина. А моются жильцы таких квартир в общественных банях. Это распространенное явление, особенно в небольших городах. В Токио конечно уже достаточно много современных многоквартирных домов со всеми удобствами, как и в других крупных городах. Но вот в провинции дела обстоят иначе…

Показав и рассказав им все про номер, Хендри удалился, сообщив, что подождет их внизу в холле отеля. Буквально через час уже была запланирована встреча с потенциальными партнерами в ресторане.

В первый день в повестке дня был только совместный обед, чтобы познакомиться и пообщаться, а потом отдых и свободное время. Японцы тактично давали гостям возможность прийти в себя после изнурительных перелетов, чем Диана с Фирдаусом воспользовались в полной мере, практически сразу после обеда отпустив Хендри до завтра и поднявшись к себе в номер и завалившись спать. Даже жесткость пола, прекрасно ощущаемая через тонкий матрас, не помешала им моментально отрубиться.

Но утром ждала расплата. Тело, непривычное ко сну в таких условиях, затекло, и утром и Диана, и Фирдаус проснулись совершенно разбитые, с болью практически в каждой мышце. Оба сильно жалели о своем любопытстве и желании ощутить местного колорита и скучали по мягким кроватям и горячему душу. А впереди был напряженный рабочий день и первые переговоры с восточными партнерами…

Сицилия, Катания

Козима Барбиери, крёстный отец Коза Ностры в этом регионе Сицилии, с огромным интересом ждал визита к себе Джино, одного из своих капореджиме. Уж очень много шороха тот навёл предыдущим вечером.

До него, разумеется, довели информацию о том, что Федерико Коста затеял какой-то новый бизнес. И вот вчера Джино захватил этот новый бизнес, да ещё сделал это очень элегантно, заставив Косту вообразить, что у него проблемы совсем с другой группировкой, и отправить свои силы вовсе не на ту границу, где его ожидали неприятности.

Крёстный отец оценил и то, что при этом изящном решении не была пролита ничья кровь. Этого он не любил, хотя в отдельных случаях и готов был закрыть на такого рода события глаза. Мало ли какие серьёзные обиды существуют между его капореджиме…

Он велел своему консильоре в связи со всеми этими событиями собрать более подробную информацию о том заводе, который был захвачен Джино. И прямо с утра за чашкой крепкого сицилийского кофе был неприятно впечатлён тем масштабом производства, который, как оказывается, прямо под его носом сумел развить Коста на этом предприятии.

До этого он думал, что речь там идёт максимум о миллионах итальянских лир прибыли. А по сути, производство уже выходило на десятки миллионов. Такие большие деньги, попав в руки одного из его капореджиме, Косты, могли очень серьёзно изменить расклад между ним и другими, а также степень управляемости им с его стороны.

Он твёрдо решил, что, пожалуй, его не устроит, чтобы этот завод принадлежал ни Косте, ни захватившему его Джино. Всё же такие деньги в руках любого капореджиме — это перебор.

Крёстный отец прекрасно разбирался в человеческой природе и понимал, что обладание большими деньгами неизбежно затуманит взор их обладателю. Большие деньги приведут и к увеличению амбиций, капореджиме захочет занять его позицию, а он пока вовсе не собирался уходить на пенсию или умирать. Нет, совершенно точно не должно быть у него подчинённых, которые будут богаче его самого.

Джино прибыл в точно назначенное ему время, в 9:45.

Крёстный отец положительно это отметил, поскольку очень не любил ни тех, кто опаздывает, ни тех, кто приходит чрезмерно рано. Человек Коза Ностры, с его точки зрения, не должен был ни чрезмерно суетиться, заявляясь раньше времени, ни опаздывать, а демонстрировать точность и обязательность.

Прежде чем крёстный отец успел начать разговор по вчерашнему делу, Джино поспешил сделать подарок:

— Крестный отец! Я хотел бы принести извинения за ту суету, которая вчера, возможно, испортила ваш вечер.

И, поклонившись, он достал из портфеля две приятно радующие глаз пачки стодолларовых купюр, положив их перед ним.

Двадцать тысяч долларов, — удивлённо отметил крёстный отец. Это уже больше походит не на извинения, а на прямой подкуп. Впрочем, важно понять, с какой целью Джино вручает ему эти деньги. Чего он хочет за такой подарок?

Джино заговорил:

— Ещё раз прошу простить меня, крёстный отец, за вчерашнее. Просто, к сожалению, я никак не мог оставаться в стороне от этого дела. Когда я узнал, какой масштаб завода открыл мой сосед Федерико Коста, я начал волноваться.

А когда навёл дополнительные справки, моя тревога удвоилась. Оказалось, что Коста активно закупает оружие на американской военной базе на моей территории. Если мой сосед строит такое предприятие, от которого будет получать огромную прибыль, и одновременно закупается оружием, то что я, по-вашему, должен думать?

Джино посмотрел на него в ожидании какой-то реакции, и крестный отец кивнул. Мол, продолжай, я тебя внимательно слушаю.

Ну а переданные ему деньги он уже прибрал, засунув их в ящичек под столом. Подарок есть подарок. В любом случае вряд ли Джино ожидает, что он его вернёт, даже если откажет ему.

Это капореджиме для его солдат — величина, а перед крёстным отцом они все намного ниже статусом и должны подчиняться его приказам. Так что никакого торга по поводу возврата денег в принципе не может быть. Подарок — значит подарок.

— А ведь, крёстный отец, — продолжил Джино, — существует старое правило в Коза Ностре, что никто из нас не должен владеть большой недвижимостью или крупным предприятием. Чтобы алчность не затмила наш взгляд и не заставила с презрением относиться к простым согражданам, которых мы оберегаем от властей, — сказал Джино.

Тут уже крёстный отец не выдержал и сказал:

— Ну ладно, Коста нарушил это правило. Но теперь ты, захватив его завод, тоже, по сути, планируешь его нарушать. И в чём же разница?

— Нет, крёстный отец, вы неправильно меня поняли, — тут же энергично замахал руками Джино. — Я захватил этот завод не для себя. Я ценю старые традиции. Мне всего лишь надо отвести от себя и своих людей ту угрозу, которую будет представлять Коста, если завладеет той прибылью от завода, на которую рассчитывает. Я передам это предприятие бизнесмену, который будет им заниматься, как и положено. Что я понимаю в чемоданах и в их производстве? Ничего, конечно. Пусть он работает, получает там свою прибыль, обеспечивает рабочие места для наших сограждан. Может быть, даже производство расширяет. А я буду заниматься тем, чем всегда занималась Коза Ностра — буду охранять это производство за плату малую. Сугубо за защиту, которую ему обеспечу. То, чем не захотел заниматься Коста в своей алчности, решив сам стать бизнесменом и презрев те правила, на которых издревле существовала Коза Ностра.